Картина Сархана

– Но здесь только шесть кресел! – озвучил очевидное мужчина с лысиной.

– Ваша прозорливость не перестает меня удивлять, – кивнул хозяин.

– И что же, вы предложите девушке стоять?! – фыркнула блондинка, занимавшая второе кресло справа. – Да еще и на каблуках?

– Можете уступить ей место, – положив руки на стоявшую меж колен тросточку, ответил мистер Хёст. – Что до каблуков… Не я их на нее надел.

Повисла тишина. Лиза какое-то время стояла в задумчивости, потом подошла ближе, встала между третьим и четвертым креслом, оперлась одной рукой на спинку и неторопливо сняла туфли. Ей показалось, или Хёст едва заметно улыбнулся?

– Давайте начнем, – кивнул хозяин особняка. – Думаю, мне представляться не нужно, ваши имена я знаю, а вам знакомиться друг с другом вовсе не обязательно.

Хёст замолк, задумался над чем-то, погладил усы. Все ждали.

– Да, о чем это я? – Он словно бы включился. – Я знаю, что все вы заключили договоры с разными изданиями и хотите задать вопросы. Маленький гешефт. Я не против. Задавайте, но есть два условия. Один вопрос на человека – это раз. Время между моим ответом и следующим вопросом не должно превышать шестьдесят секунд – это два.

Лиза хмыкнула. Вот зачем сдавать часы. Это какой-то странный перформанс. Хёст отлично знал, что каждому гостю выдадут список вопросов.

– Все понятно? Мы можем начинать? – уточнил хозяин особняка.

– Да, – ответил кто-то.

– Время пошло.

– Почему вы не хотите показывать картину людям? – первой выпалила пожилая женщина, занимавшая второе кресло слева.

Лиза мысленно поставила галочку. Такой же вопрос был в ее списке, составленном редакцией журнала.

– Потому что она ужасна, – пожал плечами мистер Хёст. – Люди не должны ее видеть.

– И вы отвалили такую сумму за ужасную картину?! – явно сгоряча, необдуманно спросил широкоплечий мужчина. Тот самый, который порывался уступить Лизе свое место.

– Да, – коротко ответил Хёст.

По залу разнесся разочарованный вздох сразу нескольких человек. Лиза посмотрела на реакцию задавшего вопрос. Мужчину она видела сзади и чуть сбоку, но рассмотреть гримасу разочарования смогла и с такого ракурса. Вообще ей показалось, что у нее есть какое-то странное преимущество. Сидевшие в креслах могли видеть только своих соседей. Она же, пусть и с неудобной точки, могла наблюдать за всеми. Непонятно только зачем.

Долго висела тишина. Каждый надеялся, что вопрос задаст кто-то другой. Мистер Хёст чуть подтянул рукав пиджака и кинул взгляд на часы. Лиза задумалась. А всем ли тут платят за ответы на вопросы? Складывалось ощущение, что да. А если так, то какую сумму? Те же пять тысяч? Судя по всему, каждый хотел получить ответы на те вопросы, которые есть в списке, на халяву. Не тратя на это свою единственную возможность. Никто не знал, какие вопросы в чужих списках. Какая-то сложная игра, в которой наверняка есть выигрышная стратегия, но какая? Еще и время поджимает, никто не может точно отследить минуту без часов.

Первой не выдержала блондинка:

– Почему вы купили картину еще до того, как она была закончена?

– Я купил эту работу, когда Сархан еще даже не начал работу над ней, – уточнил мистер Хёст. – Я по одному только словесному описанию понял, что это шедевр. Мне не нужно было дожидаться окончания работы.

Шедевр, подумала Лиза. Но минуту назад он сказал, что она ужасна. Как это вообще соотносится? Висела тишина. Очевидно, все хотели задать тот же вопрос, что крутился в голове у Лизы, но так же очевидно, что он не был ни у кого в списке, подготовленном редакцией. Жадность боролась с любопытством. Лиза прикинула. Два вопроса из ее списка уже задали. Это десять тысяч. Плюс десять за то, что она вообще приехала. Неплохо вообще-то.

– Вы сказали, что она ужасна, но также сказали, что это шедевр, – прервала тишину Лиза.

– Именно, – подтвердил Хёст. – Так в чем ваш вопрос?

– Как она называется? – неожиданно для себя самой спросила она.

– «Равнодушие».

Снова повисла тишина. Четыре вопроса задано. Лиза окинула взглядом присутствовавших. Считают деньги и прикидывают, как бы заработать побольше, судя по лицам. Тишина затянулась. Хёст снова посмотрел на часы. В этот раз он не отрывал от них взгляда. Судя по всему, до конца минуты оставались считаные секунды.

– Почему вы решили показать картину и позвали именно нас? – сдалась брюнетка в замысловатой шляпе.

– На который из двух вопросов отвечать? – уточнил Хёст.

Девушка задумалась. Первый вопрос явно из списка, причем он есть в списке у многих, а второй действительно волнует собравшихся.

– Выберите первый, – посоветовал мужчина с волосами, зачесанными на лысину.

– Сама разберусь! – грубо отмахнулась девушка.

Лиза вдруг подумала, что если бы они действовали сообща, то могли бы составить семь вопросов таким образом, чтобы они были в каждом списке. Тридцать пять тысяч. Но раньше это в голову как-то не приходило. Чего уж теперь.

– Почему вы позвали именно нас? – спросила брюнетка.

Лиза внимательно посмотрела на девушку. Возникло ощущение, что она спросила это просто назло. Чтобы не дать лысому заработать лишнюю пятерку. И ее вдруг осенило. Игра еще сложнее. Скорее всего, не всем платят одинаковую сумму за ответы. В идеале нужно было составить список с учетом пересечения вопросов и их цены, а потом набранную сумму поделить на всех. Запахло какой-то теорией заговора. Казалось, что сам Хёст и организовал это «предложение» от СМИ. Просто чтобы зачем-то пробудить алчность в своих гостях.

– Потому что этого хотел Сархан, – тем временем ответил хозяин особняка. – Дело в том, что все вы сыграли определенную роль в его жизни и непосредственно связаны с этой работой.

Лиза нахмурилась. Она точно не знала человека с таким именем. Но ведь это мог быть и псевдоним!

– Кто-то из вас издевался над ним в школе.

Лиза заметила, как вздрогнул широкоплечий мужчина, как он принялся задумчиво массировать подбородок, закрывая рот рукой. Мистер Хёст продолжал:

– Кто-то был его преподавателем в художественной академии.

Неловко заерзала пожилая женщина.

Лиза не сразу сложила все факты. Картина отвратительна, сам художник хотел, чтобы эти люди ее увидели, называется она «Равнодушие»… Ситуация вдруг стала какой-то очень личной. Все перевернулось с ног на голову.

– Кто-то взял в долг и не вернул эти деньги. Кто-то был его придирчивым шефом…

Хозяин продолжал, но Лиза отвлеклась. Она буквально чувствовала, как зал наполняется тревогой, злостью и неуверенностью.

– В кого-то он был влюблен, – закончил Хёст. – Следующий вопрос.

Лиза посмотрела на двух мужчин. Остались только они – лысый и коротко стриженный. Мужчины переглянулись. Лиза видела отсюда лицо только одного из них, и ей показалось, что в его глазах блеснул азарт.

Тишина. Мистер Хёст в очередной раз опустил взгляд на часы. Мужчины молчали. Лысый демонстративно принял расслабленную позу. Закинул ногу на ногу, откинулся на спинку кресла. Коротко стриженный зевнул и расставил ноги пошире. При этом один нервно постукивал пальцем по подлокотнику, а другой подергивал ногой. Время шло. Напряжение нарастало, но уступать никто не хотел.

– Ну, раз вопросов больше нет… – подытожил хозяин особняка, оторвав взгляд от часов.

По залу пронесся разочарованный стон. Мужчины презрительно переглянулись. Лиза покачала головой. Ребячество.