Не столь умной и образованной.
Не столь шумной.
Чуть-чуть печальнее взгляд.
И не такой накрашенной. Один рыжий, другая накрашенная, это уже комедия.
Постепенно Лейли из книги стала похожей на реальную, живую Лейли, только волосы смуглее, почти иссиня-чёрные, длинные и свободные.
Теперь надо было одеть её подобающим образом.
Разумеется не в джинсах, как реальная, живая, Лейли.
Просто длинное платье сиреневого цвета.
Или фисташкового, раз этот цвет предпочитает сам Физули.
А что это была за школа?
Юноши и девушки сидели за партами?
Нет, с партами ничего не получается.
Просто стулья?
И в круг. Шире? Ещё шире? Нет уже. Ещё уже.
Всё равно не получается.
Тогда просто посадим их на пол, на коврики. Каждому по коврику.
У юношей коврики одного цвета, например, зелёного, а у девушек другого, например, сиреневого.
И перед каждым дощечка, на которой они будут писать.
Причём сидеть будут парами: юноша и девушка.
Теперь, кажется, похоже.
А Гейс и Лейли сидят сзади всех. И ни на кого не обращают внимание. Только неотрывно смотрят друг на друга.
Они вкусили переизбыток страсти
И вместе пили злой напиток страсти,
Их увлекло водоворотом бед,
Различья между ними сгинул след.
Их естество теперь единым стало,
Одна душа в обоих обитала.
Только смотрят друг на друга. Только смотрят?
Нет, вот Гейс взял её за руку.
Лейли вздрогнула, но руку не отвела.
Потом Гейс, прикоснувшись пальцами к пальцу, стал изучать её руку, каждый палец, каждый изгиб пальца, каждую едва видимую вмятину, даже ноготь, кажется откусанный (и тогда грызли ногти?).
Потом он чуть дотронулся до её волос и услышал, какой они издают звук.
Нежный, шелестяще-струящийся.
Лейли осторожно протянула руку, и, в свою очередь, положила руку ему на колено. Потом перенесла руку на пальцы босой ноги, которая лежала на колене, и будто пересчитала количество пальцев.
И вот, когда Лейли читать хотела,
Не в книгу – в Гейсово лицо глядела.
Рисуя, видел Гейс любимой бровь —
Её лекалом сделала любовь.
Рисунками менялись повседневно
И спор вели в рисунках задушевно.
А кто из них лучше рисовал?
Интересно, что они рисовали?
Такое, чтобы никто кроме них ничего не понял в этих рисунках?
Предметы?
Деревья?
Цветы?
Или геометрические фигуры?
Нет, просто линии, абстрактные завитушки.
И сами немножко веселились от этой своей игры.
Несчастный Гейс, оставив круг наук,
Забыв урок, просил её: «Мой друг,
Невежда я и мучаюсь жестоко,
А ты прекрасно знаешь суть урока.
Открой же мне скорей познанья дверь,
Тебе я всё прочту – а ты проверь».
И на доске писал он против правил,
Писать себя с ошибками заставил.
Чтобы ошибка поймана была,
Чтобы улыбкой роза расцвела,
Чтобы сказала: «Ты, ошибся. Скверно,