Дашенька. Роман

– Да мне какое дело, кто чего шьёт?! До её матери мне вообще нет дела! Я тебе про Дашку говорю, ты мам, глухая что ли?

– Ну-ну, обороты-то убавь. Ты меня послушай лучше, Алла, брось ты это! Я на тебя удивляюсь – на кой шут тебе они сдались?! Шоферюга и дочка портнихина – парочка самое то, и пусть они свою любовь крутят. Чему тут завидовать, Аллочка? Тому, что от него всю жизнь будет бензином вонять? Тебе это нужно?

– Мам, ты кончай мне по ушам ездить, а? Я тебе про одно говорю, а ты мне про другое совсем петь начинаешь. Какое мне дело, чем от него воняет? Я тебе говорю: не хочу, чтоб Дашка мне дорогу переходила. Я в жизни никогда и никому этого не позволю. Это ты можешь понять? И я сделаю, что Кирка мой будет. А как потом – об этом у меня голова не болит. Замуж выйду, а потом хоть на другой день ноги об него вытру и за двери выпну.

Галина Георгиевна с интересом посмотрела на дочку, потом усмехнулась и покачала головой:

– Вот ты у меня какая… А скажи мне, как ты собираешься сделать, чтоб он женился на тебе? Как я поняла, он никого не замечает, кроме этой мышки?

– Ничего… Заметит. Уж я придумаю, как.

– И давно любовь промеж них?

– Давно. С прошлого года.

– А что же, ты до сих пор не пыталась отбить Кира?

– Не-а.

– Да не поверю!

– Ну… так, не всерьёз. Предложила раз Шалому Дашкой заняться, – Алла презрительно махнула рукой.

– В каком смысле – заняться?

– А во всех.

– Та-а-к-ак… а ещё лучше ничего не могла придумать? Ты с ума сошла что ли? В тюрьму за подстрекательство захотела?

– Ой, мам, – скривилась Алла, – не говори ерунды! С этим олигофреном и связываться не стоило! Он Кирку страсть как боится.

– В общем, так, радость моя. Не вздумай ещё чего наподобие выкинуть. Такие дела по-другому делают.

– Как? Ты меня научишь, мамуленька?

– Я подумаю.

– Ой, мамусик! – Аллочка кинулась к матери, обняла её за шею и, что есть силы, прижала к себе.

– Алла! Ты меня задушишь!

– Ни за что!!! Вот теперь Кирка у меня, вот он где! – она потрясла сжатым кулачком.

– Алла! – Галина Георгиевна отстранила дочь и строго посмотрела на неё: – Дай мне слово, что сама ничего не предпримешь.

– Ну конечно! Я тебе сто слов даю, мамусик! Я же знаю, ты всё сделаешь в сто раз лучше, чем я!

А время шло, и Алла начала проявлять нетерпение. Опять приходила из школы раздражённой, грубила матери, и за всеми её словами и поступками ясно читался вопрос: «Ну? Когда?»

Заводить открытый разговор она не решалась – отец загрипповал, потом получилось осложнение, и «глава семьи» засиделся на бюллетене, то есть почти постоянно был дома. Если и ходил на приём к врачу, то делал это с утра, а к Аллочкиному возвращению из школы (и к её досаде), уже был дома. При нём Алла удерживалась от вопросов, потому что Галина Георгиевна заранее предупредила:

– Язык за зубами крепко держи, знать про всё будем ты да я. Не вздумай отцу про наш заговор проболтаться. Он у нас правильный шибко. Мало, что начнёт зудеть, как муха надоедливая, как бы ещё чего похуже не выкинул. Короче, с ним будут лишние заботы, а оно нам надо?

Честно говоря, дочке было глубоко наплевать на опасения матери и нотации папаньки, но сейчас ей вовсе не хотелось сердить мать и портить с ней отношения.

Впрочем, видя, как дочка нервничает, Галина Георгиевна сама с ней заговорила:

– Ты, радость моя, беситься-то перестань. Наберись терпения. Ты получишь себе новую игрушку, но не завтра и не на следующей неделе.

У Аллочки вытянулось лицо.

– А ты что, и вправду надеялась все дела за недельку обстряпать? – усмехнулась Галина Георгиевна. – Тебе сколько лет, деточка? О каком замужестве речь?

– О-о-о… – разочарованно протянула Алла. – Так это ещё вон сколько ждать что ли? До дня рождения?!

– Ничего, подождёшь. А чтоб легче было, попробуй смотреть на Кирилла и его подружку другими глазами. Мол, давайте, радуйтесь! Я-то знаю, чем всё кончится. Сделай из этого шоу, и не важно, что зритель всего один будет – ты сама. Играй! Как актриса играй. Разговаривай с девочкой этой, изображай сердечную подружку, что без ума рада за неё, что у ней с Кириллом так всё замечательно. А в душе смейся над ней, над доверчивостью, наивностью, глупостью, найди или придумай, над чем можно посмеяться. Тебе понравится, я уверена, и сразу станет легче. Поверь, умение притворяться в жизни всегда пригодится. Уж женщине – обязательно. Потренируйся, не трать время даром, тем более, случай-то какой удобный!

Алла рассмеялась:

– Слушай, мамусик, золотая, ты у меня просто умница! Это же будет ужасно весело! Мне прямо не терпится игру затеять.

– Не перестарайся только, – улыбаясь, поучала мать.

Выхлопотав себе отсрочку, Галина Георгиевна снова успокоилась. Она очень надеялась, да уверена просто была, что до дела не дойдёт, и ей не придётся выполнять взятые перед дочкой обязательства. Ведь самый хороший способ испытать вздорные желания на прочность – время. Чтобы к цели сквозь время пройти, тут целеустремлённость нужна, постоянство, упорство. А за Аллочкой таких качеств отродясь не водилось.

Галина Георгиевна считала, что чувства Аллочкины произрастают не из искренней симпатии к Кириллу, а из зависти и эгоизма. Но если Аллочке удастся посмеяться в душе и над ним, и над соперницей своей, то зависть должна приутихнуть. Алла страстно хочет оказаться на месте этой… Даши. Но когда соперница представится в смешном, нелепом виде, кому захочется на её место?

Нет никаких сомнений, Аллочкина прихоть пройдёт без следа.

Глава 10. Костя предупреждает

– Дашунька, ты что, именинница сегодня? Аж светишься вся. Или в лотерею выиграла?

Даша улыбнулась:

– Нет, не именинница. И не выиграла. Просто день хороший.

– Не угадал, выходит, – Костик обескураженно развёл руками. – А я уж собрался тебя поздравлять.

– Ничего, в другой раз поздравите.

– Хорошая ты девчонка, Дашуха. Ну, ладно, расти большая, да пусть найдётся тебе жених хороший! А, жених-то у тебя ведь есть уже! Тогда чего – мужика хорошего, чтоб любил и жалел.

– Ладно, я так ему и скажу!

– Кому? – насторожился Костик.

– Ну, кто мужем будет, тому и скажу, – улыбнулась Даша.