Лила

– Как же все-таки безупречно работает механизм времени! День, ночь, день, ночь. Словно тиканье часиков. День, ночь. Да, не густо. Это весь рацион моей жизни. Как мало мне было нужно. Я был подобен насекомому, безжалостно съедавшему красоту мира. О, красота! Своим прикосновением ты возвышаешь. Горько осознавать, что ты доступна лишь сознанию человека, обманутого тобой. Но кто из нас не обманывал самого себя и прощал себе ложь и не прощал ее по отношению к себе со стороны окружающих. А ты вечна, безупречна. Я прощаю тебе… Надо срочно выйти к морю. Возможно, оно явит мне нечто прекрасное, подобное сегодняшнему утру, позволившее мне осознать себя частью тишины. Мысли в сторону, лишь благодарность языком моих эмоций. Мои полы скрипят невыносимо! Раньше я этого не замечал. Дверь. Я захлопнул ее с грохотом. Неужели я и раньше так поступал? Моя обувь… Каждый шаг подобен удару колокола! Вернуться немедленно. Нет! Надо скорее выбраться из этого мрачного парадного… Опоздал. Двор уже начал просыпаться. Скорее к морю!..

Окрыленный мыслью, наш герой отдалялся от своего дома, который внешне напоминал осунувшегося старика, измазанного гримом разноцветных рам.

Ветер старательно сгонял тучи в огромный купол, нависший над городом, завывал в опустевших после праздника улицах: о вчерашних торжествах напоминали только красочные витрины магазинов. Разбросанный повсюду мусор, который еще не успели убрать после народных гуляний, разлетался все дальше с каждым порывом ветра.

Дома были старые и почти все насчитывали не больше четырех этажей, причем первые занимали магазины, кофейни, салоны. Проще говоря, центр города напоминал туловище спящего паука, только улицы тянулись от него не длинными лапками, а извилистыми трещинами как в сухой, безжизненной глине, а люди сновали в этих разломах, как торопливые насекомые. Над городом нависло ожидание, но при этом не чувствовалось напряжения. Напротив, вокруг не было абсолютно никого. Было бы очень кстати, если бы сейчас по улице прошел бы какой-нибудь случайный прохожий, борющийся с порывами ветра, чтобы своим присутствием напомнить, что жизнь продолжается.

Начинало накрапывать. Ветер в такт стуку каблуков барабанил каплями дождя по окнам и крышам домов. Наш герой подошел к морю, миновав набережный парк, в котором еще резвились, пробиваясь сквозь тучи, лучи утреннего солнца. Почувствовав свежее дыхание моря, он остановился.

Приводя свой внешний вид в порядок и окидывая взглядом широкую полосу пляжа, он, произнес:

– Никого нет, – а затем уверено зашагал по оседавшему под ногами песку. – Я одинок. Одиночество – это мое естественное состояние, но это же ненормально. Да и кто сказал, что одиночество – это не норма? Как утомила меня эта оценка норм естественного состояния узким кругом людей, живущих по шаблону. И кто сказал, что я одинок в своем одиночестве?

Его внимание привлек человек, копавшийся в песке.

– Разве он не одинок? Иначе что заставило бы его общаться с собакой? Что он делает? Разбрасывает песок в разные стороны. Наверное, он ищет потерянное кем-либо добро, которое он потом обменяет на жалкие средства к существованию. Нет-нет. Он не ищет чью-либо пропажу, иначе зачем он заваливает образованные им песочные фигуры камнями? Возможно, он сумасшедший. Но не в сумасшествии ли проявляется гений, выраженный всем колоритом чувств? Определенно. Он занят творчеством. Надо попытаться с ним заговорить и разом развеять все догадки.

– Доброе утро. Прошу простить мое любопытство, но чем вы так страстно увлечены? – озадаченно разглядывая песочные фигуры, обратился к незнакомцу наш герой.

– Не могли бы вы отойти в сторону? Я ускоряю безграничное движение форм в бесконечности пространства и времени.

– Для чего вы это делаете?

– А для чего вы живете, впутываясь в неблагоприятные для вас обстоятельства, а затем, пытаясь выпутаться из них, копошитесь в своей жизни? Какая у вас цель?

– Их много, и они все разные, но я не достигну ни одной из них, если не преодолею ряд препятствий на пути.

– Ваша цель – это ваши препятствия: преодолевая их, вы не преодолеваете себя. В жизни и без вашего вмешательства происходят процессы, движения форм и обстоятельств, я так же как и вы, не увижу в окружающей меня действительности той формы, которую хочу показать небу. Это моя цель, и я тоже ускоряю процесс движения в безграничном пространстве.

Произнеся последнее, незнакомец повернулся спиной. Не сказав больше ни слова, он побрел в сторону парка. Собака подошла на секунду, ткнулась мокрым носом в руку нашему герою и виляя хвостом, поспешила за незнакомцем.

Накрапывал дождь. Достав из кармана часы, наш герой удивленно заметил, что они остановились и тихо произнес -часы перестали мерить мою жизнь интервалом между ;тик; и ;так;». Стук его каблуков и барабанная дробь дождя, задавали темп ускоряя торопливый шаг. Он весь промок. Ноги сами понесли его к первому попавшему дому. Открыв дверь, он вошел в парадную. Свет ослепил его. Чья-то огромная рука, словно тиски, сдавила горло.

– Не бойся. Я не убью тебя, если ты не станешь звать на помощь, – сказал ее обладатель. Затем он достал из его кармана часы, усадил его на пол, привязал к перилам и вставил в рот кляп. По силуэту было видно, что обладатель железной руки невероятно огромен. Закрыв своей спиной весь дверной проем, он вышел, хлопнув дверью.

– Какое же я ничтожество! – переживал наш герой. – Почему я не сопротивлялся?!

Укоряя себя таким образом, он просидел в крайне неудобном положении до тех пор, пока не начало темнеть.

Человек в бутылке

На скамейке возле клумбы, на которой когда-то росли цветы, сидел человек. Рядом с ним лежала собака – ее глаза были полны печали. По крайней мере, так казалось , сидящему рядом. Ускоряя безграничное движение форм в бесконечности пространства и времени, он заблудился. Собака разглядывала человека. Капли дождя оставляли кляксы на пыльном асфальте. Человек встал и отправился искать себе убежище, оставив позади собаку, которая не шелохнулась.

У входа в парк стояла кабинка с таксофоном. Казалось, лучшего укрытия поблизости не найти. Дождь шел все сильнее.

Открыв дверь, он вошел в телефонную кабинку, по-собачьи отряхиваясь от дождевых капель. На улице лило как из ведра. Вода пробиралась в будку через щели, барабаня в такт дождю. Найдя сухое место на полу, он расстелил на нем газету и присел. Тонкие струйки стекали по стеклу, размывая медленно ползущие капли. Дождь, бьющий по крыше, и завывание ветра некоторое время не давали ему сосредоточиться.

Шум. Именно шум мешает сосредоточиться при создании песчаных фигур, подумал он. И этот незнакомец со своими вопросами. «Объясните, для чего вам это нужно?» Как можно не замечать, что все сущее на земле зеркально отражено в небе! Каждая форма определяет общее состояние мысли всего человечества. Мне нужно было всего лишь вывести камень из песчаного лабиринта времени – и тогда дождя бы не было. Не пришлось бы прятаться в этой конуре. Ох уж эти люди, со своими сложными взаимоотношениями, недоступными моему скудному умишке! Они заполняют внутреннюю пустоту лабиринтов моей души своим шумом, а я как бутылка, в которую задувает ветер, рассказывая мне о моей тоске.

Вздохнув в отчаянии, он продолжал прислушиваться к барабанной дроби дождя. Ветер пробирался в маленькое пространство кабинки, холодя промокшие части тела. Прислушиваясь к своему молчанию, он погрузился в сон.

Когда он проснулся, его одежда была мокрой. Казалось, все тело поражено чесоткой. Открыв глаза, он обнаружил, что сидит в воде. Мужчина тут же встал и протянул руку к двери, но ее не оказалось на месте. Окружавшее его пространство изменилось: он стоял в бутылке, в которой завывал ледяной ветер.

– Ну да, это мне снится, – подумал он. Стащив с себя одежду и выжав ее,он попытался снова одеться, но одежда была невыносимо холодна. Им овладел страх . Надо было одеться во что бы ни стало. «Вдруг кто-нибудь пройдет мимо и застанет меня обнаженным? – подумал он и тут же успокоил себя: – Ах да. Я же во сне. Проснусь, и все встанет на свои места».

Вода меж тем подступала к щиколоткам. Упершись ногами в стенки бутылки, он принялся карабкаться наверх, но когда был уже у горлышка, понял, что слишком широк в плечах. Держась за его края, он наблюдал за тем, как вода подступала к его ногам. Руки начали неметь. Держаться не было сил. Скользя по мокрым стенкам, он с плеском окунулся в воду.

Я уже где-то это видел, мелькнуло у него в голове. Муха, попавшая в бутылку с пивом! Она так же, как и я, шевелила своими конечностями. Он истерически рассмеялся своей догадке и тут же начал захлебываться. Сейчас утону, промелькнуло в его голове и продолжая смеяться,он проснулся. Окружающее приняло прежние очертания. Он лежал на полу телефонной кабинки. Деревья казались невероятно красивыми. Небо было розовым. Ветер, разогнав тучи, стих. Под скамейкой, на которой он сидел, пока дождь не загнал его в эту зловещую кабинку, лежала собака, которая, увидев его, завиляла хвостом.

С облегчением вздохнув, он отправился искать ночлег.

Встреча двух неаполитанских мастифов

«Надо что-то предпринять», – думал наш герой, сидевший на холодном полу и все еще привязанный к перилам. С улицы доносился звук приближающихся шагов. Чтобы привлечь к себе внимание прохожего, он промычал что-то сквозь кляп во рту. Дверь тут же распахнулась, за ней уже были сумерки. Он закричал еще громче, топая связанными ногами. В дверном проеме показалась фигура человека.

– Кто здесь? – спросил незнакомец.

– У-у-у!.. – только и мог выдавить он.

– Что с вами? Как вас угораздило? – сочувственно спросил человек, развязывая пленника.

– Я полдня здесь так сижу. С того самого часа, как мы расстались с вами, – со слезами радости говорил он, крепко обнимая своего спасителя. – Как же мне отблагодарить вас?

– Что вы? – смущенно обронил незнакомец и так же смущенно добавил: – Я просто искал место для ночлега.

– Вам негде жить? Я вас никуда не отпущу! – заявил наш герой. – Мы сейчас же отправимся ко мне домой, где согреемся и что-нибудь перекусим.

Они шли, украдкой разглядывая друг друга. Наш герой был вне себя от радости, и незнакомец все не мог решить – радоваться ли тому, что его ждут ужин, теплая постель, или ради собственной свободы отказаться от этого предложения. Возможно, он и отказался бы, если бы наш герой не отвлекал его вопросами.

– А почему у вас нет жилья?

– Это долгая история.

– И все же.

– Вы, конечно, посмеетесь надо мной, сочтя ненормальным. Но уверяю вас, это они во всем виноваты.

– Кто «они»?

– Это было давно. Меня воспитывала моя прабабушка. Я с самых пеленок рос под ее присмотром, не подозревая, что меня «ваяют», что мне придают необходимую форму, чтобы однажды сказать: «Это мы сделали его таким».

– Каким?

– Выросшим в рамках воспитания, таким, каким меня всегда хотели видеть.

– Кто они? Я вас не понимаю, – недоумевая вновь спросил наш герой.

– Они не задумывались, – повысив тон, продолжал незнакомец, – хочу ли я иметь эту форму, они только и думали о том, как бы подороже меня продать. Не задумывались, хочу ли я быть проданным. Они хотели, чтобы я, так сказать, занял достойное место в обществе. В десять лет я осиротел: умерла моя прабабушка. Мои родители, уже неисправимые уроды, начали тянуть меня за собой на сцену, где я, по их мнению, должен был заработать семье более высокое положение в обществе таких же, как они сами. Наверное, все так и произошло бы. Спас меня случай, который перевернул всю мою жизнь. В детстве у меня был приятель, который все свое время проводил на улице. Спал где придется. Ел то, что удастся украсть. Эдакий жизнерадостный остряк. Мне было двенадцать лет, когда я в первый раз не пришел ночевать домой. Это была удивительная ночь свободы. Мой приятель предложил мне обокрасть ларек. Мы перенесли все съестное из этой торговой лавки на чердак заброшенного дома и поделили деньги, которые тоже стали нашей добычей. Утром я испытал истинное торжество духа. Мы тратили деньги, катаясь на каруселях. Смотрели кино в кинотеатре. Вечером нас поймали. Моего приятеля отправили в специальную школу для трудных подростков. Позже я узнал, что он родился в такой же семье уродов, что и я. Сейчас я понимаю, что его от природы свободная душа взбунтовалась, когда его попытались вогнать в рамки. Именно поэтому он убегал от своей семьи и прятался на чердаке.