Верблюд. Сборник рассказов

Связался со штабом, объяснил ситуацию, не помогло, на другом конце провода ответили: «Через два часа вас сменят. Терпение».

Меир осветил фонариком потолок камеры, приставил лесенку, щелкнул задвижкой.

– Нельзя высовывать голову, – напомнил я ему. – Возьми хотя бы каску.

– Мне всё равно, терпеть уже невозможно.

Капитан подтянулся на локтях и лёг спиной на крышу.

– Здесь так красиво! Посмотри на эти алмазные звёзды. Какое счастье! Шма, Исраэ?ль! – восторгался капитан и благодарил Бога.

Выстрела я не услышал, только глухой стон, и пару судорожных ударов армейским ботинком по бетонной крыше.

Я втащил Меира обратно в бункер, снайпер вложил в несчастного капитана ещё пару пуль, одна из них оцарапала мне палец.

Сообщил по рации.

«Принял. Конец связи», – сухо треснула трубка.

Скоро придёт помощь, но мёртвому уже ничем не помочь.

«Эх, капитан, ты хотел свободы, ярких звёзд под открытым самарийским небом, а получил пулю в голову. Возможно, ты успел увидеть Небесного Пастуха, который забрал к себе ещё одну заблудшую овцу дома Израиля»

Тот, который не стрелял

Иногда самодовольно думаю, что кровавые мальчики не тревожат мой душевный покой и мне не нужно обращаться к психологу, а всё потому, что три года назад не нажал на курок…

Однако не будем забегать вперёд.

Свежее самарийское утро не омрачали даже бензиновые испарения автозаправки, на которую мы заехали прикупить всё, что радует солдата: холодную колу, шоколад, сигареты.

Не успели выпить кофе, как началась какая-то сумятица, бородатый человек в вязанной кипе что-то кричал и держался за плечо.

Мгновенно лязгнули затворы, щёлкнули предохранители автоматов, наставленные на испуганное пятящееся создание, выронившее столовый нож.

«Нет проблем. Сейчас возьму его…», – я не успел договорить. Одиночные выстрелы из трёх стволов превратились в канонаду, обжигающие гильзы выпрыгивали в разные стороны.

Смуглый парень рухнул на тощие колени, упал вперёд и перекатился на спину, неестественно подломив под себя руки, на его потрепанных джинсах вокруг паха образовалось мокрое пятно. Мертвые глаза непонимающе смотрели в небо.

– Зачем? Зачем? – мой вопрос был риторическим.

Лейтенант Ва?йсман криво улыбнулся и немного виновато пожал плечами. Сослуживцев стало не узнать, они были возбуждены, глаза горели, а кое-кому даже хотелось продолжения приключений.

Вечером я сидел один неподалеку от казармы, молча курил. Подошёл Вайсман, попросил огня.

– Ты не понимаешь, потому что здесь не родился, без обид, брат мой. Ну взяли бы его, отсидит пару лет, а потом его выпустят, и он снова будет резать людей.

– С каких это пор ты стал судьёй и палачом одновременно? Если есть возможность не убивать – не убивай. Не ты дал жизнь и не тебе её отнимать, – как можно спокойней сказал я.

– Он террорист, взял в руки нож – кровь его на голове его. И только уничтожая таких, как он, мы здесь сможем выжить и удержать землю.

– Вы опираетесь на меч ваш, делаете мерзости, и хотите владеть страной? Так говорил иудейский пророк Иехезкиэ?ль, взывавший к милосердию.

– Если мы когда-нибудь и потеряем государство, то только из-за таких чистоплюев, как ты, – лейтенант яростно отбросил окурок. – С ними по-другому нельзя. Террорист не должен жить!

– Если бы он был в кипе, уверен, ты не стрелял бы на поражение.

Вайсман задумался, помолчал немного и ответил:

– Мир делится на своих и чужих, своих нельзя убивать, но тебя бы я пристрелил, – потом улыбнулся и весело мне подмигнул.

В пачке, купленной на злополучной заправке, ещё было несколько сигарет, «значит, всё не так уж плохо на сегодняшний день». Осталось только купить билет «на самолёт с серебристым крылом» и свалить на Гоа. Пусть такие, как Вайсман, охраняют Израиль, который может выжить, опираясь только на меч.

Немного мазохисты

Вершины гор припорошены снегом, холод, как у нас говорят, лисий, и этот жуткий ветер, проникающий в леденеющие жилы. Кофе в термосе давно закончился, и уже плевать на запрет курить, только прячешь от снайперов в рукаве огонек крепких бесплатных американских сигарет.

Ну какие «грязные» в эту плюющую градом ночь на горе Проклятия?

Хотя жаль, что нет «гостей», а то мы пустили бы галопом замерзающие сердца, глядишь и согрелись бы.

У Дмитрия уже прерывистое дыхание, парень хоть из России, а не выдерживает.

– Скажи что-нибудь, – шепчу ему по-русски.

– На..на..на…куй, – выдыхает Дима.

Он дрожит всем телом. Похоже, начинается гипотермия.

Самое главное на войне – не победить, а выжить.

– Снимаем засаду, –  я сообщил на базу по рации, впрочем, не сообщил, а поставил перед фактом.

– Идти можешь?

– По..по… пы…пы…та…та… да!

Мы взяли его под руки, он сам килограммов 80 и на нем еще 20, тащим.

Железная птица, сеющая смерть, появилась бесшумно и замерла над нами.

Ракета, и от нас останутся только жетоны, встроенные в армейские ботинки. Страшно? Нет, не страшно. Жутко. Но шевелиться нельзя, пусть смотрят, пусть внимательно смотрят. Каски, «М-16», наплечная рация с антенной.

Вертолет повисел над нами вечную минуту и, поблескивая огоньками, растворился в ночи.

– Я сам, – высвободился Дмитрий из наших объятий.

Через час мы уже принимали, судя по пару, горячий душ, а потом пили израильский чай «Высоцкий».