Дорога к миру. Три новеллы о любви, войне и дружбе

Дорога к миру. Три новеллы о любви, войне и дружбе
Рашид Нагиев

В своей новой книги Рашид Нагиев вновь говорит о главном – о любви, о жизни и смерти…

Его герои – смелые, сильные люди, сохранившее достоинство в любых обстоятельствах. Люди, для которых есть понятия чести, долга, совести.

Две страны в которых происходить действие книги, Израиль и Азербайджан, объединяет не только жаркое солнце и сильные страсти. Они – на стыке Востока и Запада, на границе цивилизаций, на грани войны и мира…

Рашид Нагиев

Дорога к миру. Три новеллы о любви, войне и дружбе

© Рашид Нагиев, 2018

Рашид Нагиев родился в Баку в 1954 году. Окончил операторский факультет ВГИКа. Работал в кино и на телевидении. Член Союза кинематографистов СССР. Лауреат Государственной премии Азербайджанской Республики. В Израиле с 1993 года. Живёт в Ашдоде. Работал на различных каналах израильского телевидения. Книги рассказов «Он, Она и Море» и «Олимпия» вышли в издательстве «Книга-Сефер».

Цена победы

Меня никогда не отталкивала бедность человека, другое дело, если бедны его душа и помыслы.

    Омар Хайам

1

Здание муниципалитета было самым высоким в этом маленьком южном городке Израиля. Кабинет главного архитектора города располагался на последнем восьмом этаже. Давид Перельман стоял у открытого окна и в очередной раз смотрел сверху на своё большое коммунально-строительное хозяйство. И в который уже раз его удручала обширная городская свалка, чёрной горой выросшая на пустыре сразу после дальних домиков с черепичными крышами. Ему вспомнилась где-то прочитанная информация о древнем Париже. Шестьсот лет назад мусорные холмы окружали этот город со всех сторон и даже были выше крепостных стен. Давид понимал, что если не предпринимать сегодня никаких мер, то очень скоро ситуация в их любимом городе будет хуже, чем в средневековом Париже. Уже сейчас, когда ветер дул со стороны свалки, город накрывал ядовитый запах гнили.

Но ещё одно неприятное зрелище очень огорчало главного архитектора, хотя и не имело прямого отношения к его деятельности – с каждым днём на свалку прилетало всё больше и больше морских чаек, будто где-то в природе сбились ориентиры, сменились адреса, маршруты и заблудились пути-дороги. Эти красивые и гордые птицы, символ полёта и свободы, на глазах превращались в жалких мусорщиков, копошащихся в грязи, дерущихся за кусок какой-то гадости и пытающихся совокупляться в разлагающейся вонючей жиже. Давиду представлялось, что пройдёт немного времени, и чайки начнут гнездиться здесь, откладывать яйца, растить потомство и окончательно забудут своё чистое синее море. Вот тогда и наступит конец Света, ведь во Вселенной всё взаимосвязано, и сбой механизма в одной точке мира может изменить всё на целой планете. Возможно, когда-то так исчезли динозавры. К счастью, в этот раз апокалипсис не случится. Под председательством главного архитектора города комиссия по городскому планированию вынесла решение о закрытии свалки. А это значит, что скоро весь мусор будет отсортирован, спрессован и упакован для перевозки к месту окончательного захоронения. Грузовики очистят территорию от грязи, и на этом месте согласно плану возникнет современный парк отдыха и развлечений. Давид мечтал о таком подарке для всех жителей города и был близок к превращению мечты в реальность. Ну а чайки сами вернутся к родному и привычному морю.

Архитектор прикрыл окно и в затемнённом стекле увидел своё отражение – мужчина в сером костюме и светлой сорочке без галстука. Европейский овал лица с прямым носом, обычное телосложение без пивного животика, а в короткие чёрные волосы давно проникла коварная седина. Всё как обычно, и только карие глаза смотрели на мир с лёгкой грустинкой. Мужчина не копался в её причинах, лишь удивлялся тому, как быстро счётчик жизни накрутил ему пятьдесят семь лет…

В дверь кабинета постучали. Давид отошёл от окна, стряхнул со лба размышления и громко сказал:

– Войдите.

Вошла секретарша Эйталь с какими-то бумагами на подпись, следом за ней в кабинете неожиданно появился архитектор Пинхас Фельштейн – автор проекта строящегося в городе стадиона. Эйталь молча положила бумаги на письменный стол шефа и ушла. А Пинхас подошёл к Давиду и пожал ему руку.

– Здравствуй, начальник. Извини, что без предупреждения. Я пришёл разобраться с одним вопросом.

– Пришёл- так садись и рассказывай, – ответил Давид и вернулся в своё кресло.

В Израиле мужчины совместно трудились уже над пятым строительным проектом и потому хорошо знали друг друга. Толстый неповоротливый Пинхас сочетал в себе тонкий художественный вкус архитектора с огромным животом и хронической неряшливостью. Вот и теперь небритый, в измятом плаще и в грязных ботинках он с трудом опустился на стул и произнёс хриплым голосом:

– Я с утра на объекте и должен тебе сказать, что строители совсем потеряли совесть. Сплошные отклонения от проекта. А вместо мрамора вообще лепят что Бог пошлёт. Прораб прячется от меня, не с кем говорить. Короче, пришло время тебе вмешаться в ситуацию. Твоя прямая обязанность контролировать качество строительства. Я даже думал прямиком обратиться к Боссу.

– Спасибо, что напомнил мне про обязанности, – раздражённо ответил Давид. – Подключать Босса рановато ещё. С этой проблемой я сам разберусь. Сегодня же.

– Тогда я поехал на другой объект.

– Удачной дороги и не беспокойся, Пинхас, всё будет хорошо, – пообещал Давид.

Автор проекта медленно вразвалку вышел из кабинета. Давид нажал на кнопку переговорного селектора и предупредил секретаршу:

– Я поеду в спорткомплекс. Сегодня уже не вернусь.

Главный архитектор остановил машину у высокого деревянного забора, которым строители отгородились от всего остального мира. Правда, забор в некоторых местах уже покосился и даже зиял несколькими пробоинами. Это и не удивительно, ведь дворец спорта со своими железобетонными конструкциями был известным в городе долгостроем. Зимний дождь превратил всю территорию стройки в сплошную вязкую жижу. С трудом отыскивая сухие островки между лужами, Давид обошёл четверть огромной чаши стадиона. Высокий башенный кран находился в самом центре чаши и ловко обслуживал все участки строительства. Ещё задолго до начала работ Давид принимал активное участие в утверждении этого проекта. Он хорошо знал, что в итоге должно вырасти на бывшем городском пустыре, и теперь достаточно было беглого взгляда специалиста, чтобы убедиться в правоте архитектора Пинхаса. Ещё немного постояв у вращающейся бетономешалки, Давид подошёл к вагончику прораба. На длинной скамье, прислонившись спинами к стенке вагончика, сидели трое рабочих.

– Добрый день, – приветствовал их Давид.

– Здравствуйте, – ответил один из рабочих.

– Сергей у себя?

– На склад пошёл. Сейчас позову, – тот же рабочий поднялся и зашагал в сторону кирпичных построек.

Давид зашёл в вагончик и огляделся – на синей стене висела рамка с лицензией, разрешающей строительную деятельность. Здесь же полка с технической литературой, а на письменном столе – телефон, плоский экран компьютера, календарь, карандаши, развёрнутые листы проекта, на полу электрокамин. Давид придвинул свой стул поближе к камину – сегодня в вагончике было холодно. Тяжёлые зимние ботинки не помешали Сергею легко взобраться в свой вагончик. Когда-то в далёкой молодости они вместе учились в городе революции, в Ленинградском инженерно-строительном институте. Затем судьба разбросала их по разным городам. И только через много лет они опять случайно встретились на стройке, но уже в Израиле.

– Ну, здравствуй, Давид. Какими ветрами к нам занесло высокое начальство? – спросил Сергей, пожимая руку старому приятелю.

– Да вот пришёл напомнить, что ты интеллигентный человек, видел когда-то Зимний дворец, Смольный институт, Екатерининский дворец в Царском селе.

– К чему это ты вспомнил вдруг шедевры великого Растрелли? – удивился прораб.

– Сейчас объясню, – ответил Давид и, поднявшись со стула, ткнул пальцем в несколько точек раскрытого чертежа, – здесь, здесь и здесь что должно быть согласно документации?

– Мраморная облицовка.

– А ты что лепишь?

– Каменную плитку.

– Мы строим Дворец спорта или коровник? – сердито спросил Давид. – Интересно, во времена Растрелли строители тоже творили, что взбредёт в голову?

– Ну, ты высоко замахнулся, Давид, – продолжал сопротивляться Сергей. – Этот твой Пинхас Фельштейн далеко не Растрелли.

– Будешь здесь Растрелли, когда тебе всю жизнь навязывают битые кирпичи вместо мрамора. Короче говоря, Серёга, сегодня же разберёшь свою липовую декорацию. Я не допущу отклонений от проекта.

– Ты не понимаешь, всё не так просто, – не сдавался прораб. – Я действую по прямому указанию нашего Мэра. Поставки мрамора почему-то прекратились, и Амирам Соломонович приказал использовать любой другой материал, но завершить строительство уже в этом году. И я сдам этот объект без всякого мрамора.

– Ты ещё пообещай «к юбилею Великого Октября», – усмехнулся Давид. – Когда вы избавитесь от этих социалистических привычек?

– Ты это спроси у Босса. А мне ради чего конфликтовать с ним и подставлять голову под удар?

– Когда он приказал? – спросил Давид, понимая, что у прораба нашёлся серьёзный аргумент, с которым придётся разбираться.

– На прошлой неделе приезжал со своей свитой и сам прогулялся по стройке, – ответил Сергей и уважительно добавил, – наш Мэр личность известная, о нём я даже прочитал в Википедии – «активный строитель социализма, несгибаемый борец за идеалы коммунизма, видный теоретик и практик сионизма». Несомненно, великий человек – успел отличиться и там и тут.

– По-моему, для нашего Босса это не было сложно, – ответил Давид – ведь, как известно, всё это придумали евреи, только кое-что для себя, а остальное – для других.

– Так или иначе, но говорить теперь надо только с ним, – подытожил Сергей.