Полосы

Домой я вернулся с продуктами и электронными весами, которые купил в «Завхозе» за 655 рублей. Они были пестрые с красно-фиолетовым рисунком как на свитере (нет-нет, как сейчас модно говорить – на свитшоте), были одни на витрине и Алсу мне сказала «что готова на любые». Вариантов больше не было – я взял. Хотя в другое время мы бы явно поискали какие-нибудь серые. Я вешу 74, моя красавица – 53.

Сейчас время 15:05. Алсу только встала. Мы ложимся в шесть утра, после двух-трех фильмов и заходов «на трапезу». Я с утра успел навести порядок, набрать воды для строителей и прогнать Лукума со стола, который туда залез и демонстративно лег, видимо, выпрашивая кушать.

У меня сегодня должны были быть съемки для EDS-Motors с Ильшатом – обзоры нескольких машин. Но погода капризничает -ветер и дождик иногда, хотя и солнышко бывает.

По поводу короновируса, в мире 2,8 миллиона случаев заражения. Умерло почти двести тысяч человек. В России цифра приближается к 100 тысячам случаев заражения. Выздоровело почти 8,5 тысяч, умерло 867 человек. Соотношение выздоровевших к погибшим стабильно держится в России на уровне один к десяти на протяжении всей пандемии. Как будто подгоняют цифры.

Алсу читает книгу «Богатый папа, бедный папа». После чтения мы с ней на днях дискутировали на тему активов и пассивов. Алсу говорит, что в первую очередь надо вкладываться в активы – то, что приносит деньги «без напряга», то есть делать так, чтоб деньги приносили деньги. Я согласился, но с оговорками.

Надо видеть мир без пассивов. Чтобы любое твое действие или приобретение было неким «субъективным активом». Но тут главное не перегибать палку. А то и лень будут горазды отнести к активу. Сейчас попробую объяснить.

Вот, например, мы купили дом, в который надо вкладываться, платить за него ипотеку, платить коммунальные платежи и налог. Мы его не сдаем, но если бы сдавали – он бы еще был активом. Для нас дом – явный пассив, по крайней мере сейчас. Но, мы в нем живем с удовольствием, в нем каждый раз приятно просыпаться, находиться и засыпать. Мы его обустраиваем, для этого нужны деньги – мы работаем на дом и параллельно на все остальное. Мы получаем удовольствие от этого. Удовольствие – разве это не актив? Это вклад в твое эмоциональное состояние, с которым ты будешь дальше жить, действовать. Без этого состояния ничего не имеет смысла. Живя в съемной квартире или в городе, который тебе чужд, ты живешь, чтобы просто не сдохнуть, может ради каких-то маленьких кратковременных удовольствий, которые как спички, которыми пытаются поджечь дубовое палено.

Человек должен понять, ради чего он живет. Если твоё «ради» стоит два миллиона, то тебе полегче, но это не означает, что ты будешь менее счастлив, чем тот, чье «ради» на грани завоевания мира. Все мы разные – но все должны познать себя, для того, чтобы найти свое счастье. Ведь если бы каждый по-настоящему был настолько амбициозен, чтобы захватить мир, мира бы попросту уже и не было бы.

Глава 10

«Вот» и «все». Задумывались ли Вы, как иногда бывают важны секунды, доли секунд? Что какие-нибудь миллиметры или сантиметры могут стать роковыми? Да, в обычное время, когда жизнь спокойно течет по своему руслу, секунды и сантиметры мало кого волнуют. Они кругом, как матрица, которая работает по алгоритму. Но бывает так, что во всей этой системе, программе случаются сбои, тогда происходит то, чего бы человек не хотел, чтобы произошло. Аварии, нежелательные встречи, эпидемии, войны и так далее.

Это может быть катастрофа мирового масштаба – как вспышка какой-нибудь болезни или развитие военного конфликта, а может быть микро-катастрофа, когда страдает один человек или семья. Такая микро-катастрофа произошла со мной и Амелией вечером 10 марта 2019 года в 20:55.

Мы уже выехали из города и двигались по магистрали, ведущей в аэропорт. Для каждого направления движения было по три полосы – три полосы из города, три в город. Такси ехало со скоростью около восьмидесяти километров в час. Все было хорошо, движение не было плотным. На небе были уже видны звезды. Таксист, что нас вез, был мужчина лет 40, спокойны и приятный. Он уверенно вел автомобиль, не нарушая правил. Я сидел у задней правой двери, смотрел то на звезды, то на огоньки фонарей, предвкушая ближайшее будущее – перелет, отель, море. Амелия лежала у меня на плече, и я держал ее за руку. Водитель начал часто поглядывать в зеркало заднего вида. Я немного подвинул Амелию и решил взглянуть назад. В двухстах-трехстах неслись два мотоциклиста, резко перестраиваясь и обгоняя других участников движения. Они как две поли пронеслись по обе стороны от такси.

– Что за люди… – произнесла Амелия и снова устроилась у меня на плече.

Нас не спеша по левому ряду обогнала Тойота Камри. Через секунду, на этом же ряду появилась другая машина, несущаяся на сумасшедшей скорости, как потом выяснилось тоже Тойота, но только Селика. И именно в этот момент матрица, о которой я говорил выше, начала рушится – наступило «вот».

Селика не вписалась в пространство, образовавшейся между нашим такси и впереди идущей Камри. Своим задним бампером Селика вытолкнула нас на правый ряд, по которому неслась другая машина, догоняющая Селику – БМВ 5ой серии. Она не успела отреагировать на наше появление на своем ряду и влетела нам в правое заднее крыло. Все произошло настолько быстро. Из всей этой аварии я помню три вещи – задние фонари Тойоты Селики, крик Амелии и сильный хлопок.

Не знаю, может это мне уже потом приснилось или померещилось, а может мозг еще был в сознании. Но я помню страшную пронизывающую боль по всему телу, в груди застрял так и не выбравшийся наружу крик. Я как будто был в зажат в бочке, которая все время падала. Я хотел оглядеться, но не мог подвинуться, я открывал глаза, но картинка не появлялась. Потом пришел страх и сильная ноющая боль.

Это было «все».

Всегда думайте о том, что «вот» и «все» идут очень близко друг с другом, под руку. И я Вас умоляю, всегда помните, что Вы может сделать так, чтобы «вот» не наступило. Потому что «все» Вам уже будет не подвластно.

Глава 11

12 марта 2019. «Где Амелия?» – прошептал я. Я чувствовал себя чертовски хреново. Не мог пошевелиться. Голова как будто онемела, как, впрочем, и все тело. Мне никто не отвечал.

– Где Амелия? Где я?

Я попытался повернуть голову. Но мне помешал гипс на шее и боль, словно ток отдававшаяся на мое намерение. Было темно. Вернее, я как будто не чувствовал глаз. Вроде бы открываю и закрываю веки, а ничего не происходит. Стало очень страшно, хотелось дотянуться рукой до глаз. У меня это получилось, хоть руки и плохо слушались. Глаза на месте. Голова перевязана. Ах как больно, в спине кольнуло от движения руки. Я медленно ее вернул на место.

– Тут есть кто-нибудь? – шепотом вымолвил я, на более громкий голос у меня не было сил.

Я прислушался. Ждал ответа. Справа от меня что-то пикало, очень тихо. Где-то было какое-то движение. Я как будто даже услышал голос. Но никто не отвечает мне.

«Похоже, я в больнице. Где же Амелия? Где моя Амелия? Мы попали в аварию… Черт! Мы должны были быть на пляже в Эмиратах! Какого черта? За что?». Мою грудь сдавливало. Хотелось проснуться. «Это же сон, правда?». Надо проснуться. Просто кошмар. Но я не просыпался. Я уже в сознании. Ужас. «Держись чувак! Сейчас кто-нибудь придет.»

Я вдохнул побольше. Набрался сил. Напрягся.

– Да есть тут… – я попытался сказать, как можно громче, -кто-нибудь?..

Закончил шепотом.

Голова загудела. Нет-нет. Где Амелия? Я обессилил.

– Он пришел в сознание, – неизвестный голос произнес где-то далеко.

Звук был приглушен. Я лучше слышал биение собственного сердца. Зачем так больно? Дышать тяжело. Сделать движение еще тяжелее. Ничего не вижу!

– Лежите, не двигайтесь, все хорошо, – ответил голос.

– Где Амелия? Почему я ничего не вижу? Я ослеп?

– Не беспокойтесь. Ваша жена жива, – ответила, по всей видимости медсестра.

– Как она? С ней все хорошо? Где она? – я напрягал горло, легкие, голову и спрашивал. Пока были хоть какие-то силы.

– Ее прооперировали. Все будет хорошо. Ей, также, как и Вам необходим отдых.

– Я ничего не вижу…

– Подождите, – медсестра нажала на какую-то кнопку, – а сейчас?

– Ничего…

– Отдыхайте, мы пока не можем сделать снимок, Вам надо поправиться. Все будет хорошо, Вы, главное, не переживайте.

– Спасибо…

Как тут не переживать? Нет, ну за что? Мы же не плохие люди? Что теперь будет? Как же хочется, снова почувствовать себя человеком. Сильным, с голосом. Хочется увидеть, что же тут происходит. Хочется встать на ноги и пойти найти мою Амелию.

В груди опять защемило. Я должен поправится. Должен дать набраться сил своему организму. Надо подумать о чем-то хорошем. Мы должны были быть сейчас совершенно в другом месте, здоровые и счастливые. Как в кино, только со мной, с нами. Нет, о хорошем думать не получается, плакать хочется.

Глава 12

16 марта 2019 года. Моя жизнь превратилась в кошмар. У меня не проходила боль в груди, боль не физическая, а душевная. В моих глазах так и не появился свет, а вместе с ним и надежда.

В детстве я несколько раз лежал в больнице. Сначала совсем маленьким, когда мне было лет 5, потом в начальных классах. Тогда у меня всегда было одно увлекательное занятие – я разглядывал покрашенные в голубой или желтый цвет стены и представлял, что это галактика, а пупырышки на стенах, капли засохшей краски, ворсинки от кисти, захваченные на годы в плен акрилом – это космические корабли, астероиды и планеты. Пока я лежал на процедурах или во время тихого часа я воображал себе баталии, которые происходили в моих выдуманных галактиках. Ко мне приходили мама и папа, они приносили мне сладости, фрукты, соки. У меня были друзья, с которыми иногда получалось во что-то поиграть. В целом я неплохо проводил время. По вечерам пациенты больницы собирались в холе и смотрели телевизор. Почти как санаторий, только больница.      Грустно было только по утрам, когда включали жужжащую люминесцентную лампу, приносили таблетки, а за окном еще было темно.

Сейчас все было совсем иначе. День длился невероятно долго. Ко мне иногда подходила медсестра, два раза в сутки – доктор. Боль в теле становилась легче. Вчера я уже смог сам сходить в туалет. К Амелии меня пока не пускали. Это было самое ужасно. Даже ужаснее того, что я до сих пор ничего не видел. Но я знал, что она жива. Когда я спрашивал о ней, медсестра отвечала, что ее состояние тяжелое, но стабильное и ее жизни уже ничего угрожает. Оставалось ждать. Сегодня мне должны сделать снимок головы, чтобы понять, почему ко мне не возвращается зрение.

Что будет дальше со мной? С моей жизнь? Как эта авария повлияет на будущее? Когда я начинал думать об этом, ко мне приходил страх. А вдруг зрение не вернется ко мне? Я же ничего не умею, кроме как стоять за камерой, видеть картинку и создавать кадр. Слепой оператор, тоже самое, что ювелир без пальцев. Иногда я даже думал, что лучше было бы просто умереть в той аварии. Но надежда же еще была. Мне сделают снимок и смогут вылечить. Дай Бог.

В палату зашел доктор.

– Руслан, ну как Вы?