Тихий

Чечня, 2000 год.

– Тащ капитан, а вы вот объясните нам, пожалуйста, почему мы одеты, обуты и вооружены хуже этих самых боевиков? – рядовой Полосатов хитро прищурился, измеряя командира лукавым «ленинским» взглядом.

– Чего? А подробнее?

– Вот, например, вчера мы вместе с вами к ГРУшникам ходили, смотрели на трёх бородачей, которых в плен взяли. А они-то, боевики, во всём новеньком, как с выставки. Куртки такие качественные! Со съёмными подстёжками и воротником! Из ботинок стельки вынимаются – сушить можно. Разгрузки с удобными клапанами. И ножи крутые, пистолеты у них были. Нам соседи, ГРУшники, рассказали. Даже у вас пистолета Стечкина нет. А у бородатых – у каждого такое добро было. Как так получается? Мы – воюющая армия огромной и богатой страны, а они – бандиты. А обмундирование у них лучше, качественнее нашего, новее. И оружие – прямо песня. И связь – модная. Почему?

– Ты, Полосатов, пойми, чем меньше народу, тем больше кислороду! – отрезал капитан Чернушин, резко разрезая ладонью воздух напополам, от головы до пояса. – Это – закон!

– А как это? – боец отчаянно вылупил зенки, пытаясь выразить крайнюю степень недоумения, резко опустил уголки губ и выпятил сморщенный подбородок. – Не понимаю!

– Сколько у абреков бойцов в бандах? Человек, так, десять тысяч. Ну, пусть больше, допустим, что двадцать. А у нас? Миллион человек в армии служит! И каждого накормить, одеть, вооружить необходимо. Ну, выпустила Родина за три года двадцать тысяч новых автоматов и двадцать танков. Где они? Растворились на просторах от Калининграда до Камчатки! А боевикам весь мир помогает. Эти американцы, например, они же спят и видят, как Россия развалится, и они хапнут задарма нашей нефти, угля, леса, газа, воды. Вся эта американская НАТОвская шпана боевикам помощь шлёт: и турки, и англичане, и немцы, и поляки. Добавь к НАТО страны арабского мусульманского мира. Кувейт, Эмираты, Иордания. И они ваххабитам-недобиткам помогают, хотят наш Кавказ сделать себе подвластным, и рулить горцами, как вздумается. Чтобы позднее выкачать отсюда за бесценок все природные богатства.

– Выходит, на нас работает одно государство, а на боевиков – куча! Так? – Полосатов удивлённо вскинул густые брови аж до середины лба. – Точно?

– Точно, Полосатов. Вот и получается, что всем миром, с каждого – по кусочку, снабдить небольшую армию легче, чем одной стране – содержать огромную!

– Так, кажется, ясно. Только зачем эти образные двадцать танков распылять по всей России? Воюем-то мы, вот здесь! Здесь, под Бамутом, эти танки нужнее, чем в Подмосковье, на Сахалине или, в этой самой, в Еврейской автономной области! – Полосатов сделал лицо умника, брови изогнул домиком. – В третьей роте служит друган мой – Васька Иванов с Биробиджана, я от него слышал, что там и ракетные, и мотострелковые части стоят.

– Полосатов, узко ты мыслишь, неглубоко! Предлагаешь сюда всё лучшее вооружение перекинуть? Новые самолёты, вертушки и танки? Не получится!

– Почему? Вот, не доходит до меня! Собрать тут железный кулак и вье… вломить боевикам разок!

– На Российско-Китайской границе узкоглазые держат свои вооружённые силы, которые, в случае чего, могут на нас напасть, чтоб оттяпать себе земли русской со всеми городами и природными богатствами, да расширить территорию Китая до Урала. У нас там сколько земли пустует? А в Китае друг на друге сидят по три человека, миллиард с половиной народу, и попробуй умести всех на пятаке! А на западе америкосы баз своих понастроили, вся Европа в их базах. А они там непросто так, наверное, да? Могут напасть в любую минуту! А японцы сколько лет островов Курильских требуют подарить? Могут попробовать напасть, чтобы силой забрать? Могут? Могут! А америкосам с Аляски кинуть свои полки на помощь япошкам – пять минут! Поэтому, если не держать всё лучшее вдоль всей границы, страну нашу вмиг покромсают, поделят, порвут!

– Умный вы, наверное, тащ капитан! И как вас послушаешь, всё вы верно говорите, складно и правдиво, только страшно становится жить. Всюду – угроза, всюду – противник! Просто со всех сторон враг нас окружил, – Полосатов вдруг перешёл на шёпот. Напряжённо озираясь и втягивая бритую голову в тонкую шею, а шею складывая в узкие плечи, он выпятил нижнюю губу и дерзко выставил нижнюю челюсть вперёд. – Настоящие «Байки из склепа», часть четвёртая!

– А ты как думал, солдат? Что тебя просто так, из прихоти дурной в армию призвали? Вот захотел дядька в Кремле, чтобы ты, Полосатов, бросил девушку свою в Костроме…

– В Кирове, командир, – поправил Полосатов.

– В Кирове, и поехал грязь месить под Бамут, – улыбнулся капитан Чернушин, – а? Ты здесь неспроста, солдат, ты здесь готовишься страну свою защищать от более коварного врага, чем эти волосатые боевички. Ты здесь навыков набираешься, которые тебе здорово пригодятся, если америкосы или узкоглазые на нас попрут. Понял?

– Так точно! Понял! Не понял только одного.

– Чего?

– А что вы, тащ капитан, умный такой, здесь с нами, бездарями, делаете? Вам место в штабе где-то, а может и в Генеральском даже!

– В Генеральном, а не в «генеральском», – Чернушин обвёл глазами бойцов своей второй роты, прищурился, призадумался. Увидев бережно обёрнутую в самодельный тканевый чехол и подвешенную на крюк гитару в углу палатки, попросил: – Ну, Журавлёв, подай свою шестиструнку командиру!

Лысый оборванец Журавлёв сорвался с кровати, вынул гитару из чехла, подал Чернушину.

Бойцы роты, затаив дыхание, следили за командиром, несколько минут уверенными движениями сильных пальцев перебирающим струны гитары, вразнобой обклеенной вкладышами из-под модной жвачки с изображением сцен из фильма «Терминатор».

– Владимир Семёнович Высоцкий, – прервал молчание Чернушин, – «Случай в ресторане».

Капитан запел. Красивым голосом, с хрипотцой, с перепадами высот, с меняющейся интонацией. Запел, подтопывая стоптанным сапогом в такт ритму, подёргивая плечами, играя мимикой лица, рыча и сотрясая густой шевелюрой неуставной причёски.

Бойцы оторопели, вылупив семьдесят пар глаз на Чернушина, они внимательно вслушивались в слова неизвестной ранее песни.

– Извини, капитан, никогда ты не станешь майором, – с финальным аккордом капитан с силой сжал гриф, обвёл взглядом азартно горящих глаз бойцов, встал.

Зрители грохнули в ладоши. Грязные, потрескавшиеся и сухие:

– Молодец!

– Круто!

– Здорово даёшь, командир!

– Давайте ещё!

– На сегодня хватит, парни. Отбой! – Чернушин кинул гитару Журавлёву и вышел из толпы обожателей и прогретой палатки в холодную ночь. Три старших лейтенанта, командиры взводов Батаев, Ружницкий и Силантьев повыскакивали следом.

Замполит роты капитан Юнусов, темнокожий и узкоглазый, низкорослый и кругломордый башкир, прозванный в полку «Хан Мамай», уходить не спешил:

– Так, смена караулов по распорядку, не забываем, да. Остальные – ложимся и спим, не сопим. Подъём в шесть. Зарядку лично проведу. А то, бля, вчера у нас кое-кто совсем сдох на боевом выходе, зачмырился. А чмырей я терпеть в своей роте не собираюсь. Сам придушу. И если капитан Чернушин сегодня за меня с вами политзанятие провёл, то завтра я сам вами займусь. Попотеете у меня. Марш-бросок вокруг лагеря с полной выкладкой сделаем!

– Так точно, – козырнул Полосатов.

– Ты, умник, с пулемётом завтра бегать будешь, – указал Мамай на Полосатика. – Если Чернушин не желает вас уму-разуму учить, я научу. Моя рота будет самой боеспособной и воевать будет без потерь, – капитан ударил каблуками сапог, развернулся, и вышел из палатки.

– Не, а у нас ротный – мужичара! – Полосатов потряс кулаком у носа Самигуллина. – Уровень! А ты, Тихий, уснул? Ну, ты жук, тебя ничем не возьмёшь!

– Возьмёшь, если в руке – нож! – Журавлёв укутал гитару в тряпки, засунул в чехол.

– Так, бардак окончен, теперь мою команду слушай, – сержант Воропаев, уважаемый в роте дед, плюхнулся на кровать. – Делаем, как Мамай сказал, варежки закрываем и спим. Завтра – день тяжёлый. А ответственным за смену караулов назначаю Полосатого, – Воропаев погрозил Полосатову огромным кулаком, – если что-то будет херово, ответишь!

– Понял, – улыбка слетела с лица Полосатого. – Как чего – сразу я…

– Рота, отбой, – Воропаев накрылся спальным мешком с головой и сразу захрапел.

Бойцы зашевелились, готовясь ко сну, доделывали свои мелкие повседневные дела, заканчивали свои «тёмные» делишки.

– Как он так может, сразу? – Журавлёв удивлённо пожал плечами. – Только глаза закрыл, и уже сны видит! Пиво, небось, и лещей вяленых. А ты, Тихий, так можешь? – Журавлёв повернулся к соседней кровати. Там, невзирая на шум копошащейся роты, широко раскрыв рот и пуская жёлтую слюну, спал рядовой Ильфат Самигуллин. Смуглый, низенький, ростом всего около метра шестидесяти, неприметный татарин, прозванный Воропаевым «Тихий» и Юнусовым «Мальчик-с-пальчик».

– Да, братан, ему равных в этом деле нет, – подмигнул Журавлёву ефрейтор Грибов по прозвищу «Понос», – спит везде и всегда. И ничего ему ни от кого не бывает. Такой он, жопа, маленький и тихий, что слова не вытащишь! Зырь, такого и обижать взападло!

– Точно. А вот нам, бля-буду, завтра достанется! И это, Гриб, спасибо за вчерашнее тебе сказать хотел. Спасибо, братуха!

– Ничего, – махнул здоровенной лапой Грибов, его неизменно грустные глаза плутовато блеснули, – литр мне поставишь и всё. Вместе и выпьем за наше здоровье! Отбой!

*

– Значит, солдаты, смотрите! Здесь до нас разведка ВДВ уже прошла, уже прошла неоднократно. Десантура прошла, специально этому делу обученная. Вот, так они здесь полазали, – командир батальона майор Чумаков поводил грязным ногтем по внушительного размера карте, склеенной из шести ватманов. – Смотрите, вот здесь она прошла в низине и сюда – вверх на высоты над котлом вышла. Сейчас она, разведка, десантники эти, на высотах тихо сидят, подступы к селу охраняют. То есть выходы из села контролируют. Наша задача, повторяю: сейчас наша задача пройти этими тропами к селу ещё раз. Возможно, боевики заготовили схроны с оружием и боеприпасами, продовольствием и медикаментами. Возможно, из села они будут ходить сюда к этим схронам, чтобы отлежаться, подлечиться и покушать.

Майор Чумаков замолчал. Тревожно покачав головой, посмотрел куда-то сквозь Чернушина. Почесав гладковыбритый квадратный подбородок с узким коротким шрамом на самой середине, продолжил: