Оценить:
 Рейтинг: 0

Пламенное сердце

Год написания книги
2013
Теги
<< 1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 20 >>
На страницу:
8 из 20
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На самом деле «кое-что» было лекцией по антропологии, занявшей примерно час.

Ровена расхохоталась и подняла блок поменьше. Они тоже были увесистыми, но с ними можно было справиться поодиночке.

– Скорей бы познакомиться с твоей мифической девушкой. Хочется понять, кто способен тебя терпеть! Давай я возьму Касси, и мы сходим куда-нибудь, посидим, выпьем.

– Она не пьет, – поспешно сказал я. – И в любом случае, ей восемнадцать. Почти девятнадцать.

Я вдруг осознал, что день рождения Сидни стремительно приближается – он в начале следующего месяца, февраля, а у меня ничего для нее нет. После того как я разорился на пластинки, у меня осталось денег в обрез до следующего поступления от отца – а оно бывает в середине месяца.

Ровена ухмыльнулась.

– Что, любишь молоденьких?

– Эй, чего здесь незаконного?

– Ничего не желаю знать про твою отвратительную сексуальную жизнь. – Ровена взгромоздила на тележку очередной блок. – Рванем в «Денни» или еще куда-нибудь. И если ты ее не приведешь в обозримом будущем, я буду считать, что ты ее выдумал.

– Я б не сумел, даже если бы старался! – торжественно провозгласил я. Но в глубине души я ощутил сожаление. Я бы с удовольствием сходил на двойное свидание с Ровеной и ее девушкой. Я был совершенно уверен, что Сидни вполне поладила бы с Ровеной. Правда, они бы наверняка объединились и безжалостно дразнили меня. Но вместе появиться на публике нам не светит – если только мы не отправимся вечером в город с хранителями.

Мы привезли наши бетонные изделия в кампус Карлтон-колледжа и принялись за титаническую задачу – перетащить груз на аллею, которую нашему классу разрешили использовать. Несколько наших одноклассников уже вкалывали там, и они помогли нам дотащить основной блок, что значительно упростило нам жизнь. Хоть ей и было далеко до монолита из фильма, весила она наверняка тонну. В результате нам осталось перетащить блоки поменьше, и на время работы наш разговор заглох. К вечеру мы устали и радовались, что дело почти закончено. Рисование оставили на завтра. Это было специальностью Ровены, и мы хотели взяться за проект со свежими силами. Было прохладно, но ясно. Я невольно и быстро согласился на утро, чтобы избежать самого противного света. Скоро я вызволю Прыгуна от колдуньи и отправлюсь домой с надеждой, что Сидни удастся выбраться.

Когда все блоки очутились на поддоне, Ровена решила расставить их идеально. Меня это не волновало, и я принялся набивать Сидни смс на Любовный телефон. Я хотел сообщить ей, что мое художество – ерунда по сравнению с сиянием ее красоты. Она написала в ответ: «Закатываю глаза». На что я ответил: «Я тоже тебя люблю».

– Можно сделать так, – бормотала Ровена, водружая три блока друг на дружку. – Мини-монолиты.

– Как тебе будет угодно.

Но Ровена снова передумала и принялась снимать верхний блок. Что произошло после, я толком не понял. Думаю, неудачно повернулась. В общем, блок выскользнул и рухнул, придавив руку Ровены к плите дорожки.

Ровена пронзительно закричала, и я ринулся к поддону с такой скоростью, что Эдди бы позавидовал. Я схватил блок и поднял, понимая, что опоздал. Несколько струек духа сообщили мне, что у Ровены сломаны кости. И в эти доли секунды хаоса я принялся действовать. Она травмировала правую руку, и переломы не дали бы ей рисовать до конца семестра. Ровена творила при помощи акварельных красок такое, о чем я мог лишь мечтать. Нет, я не мог допустить, чтобы ее искусство оказалось в опасности. Я послал волну духа в тело девушки, вытягивая собственную жизненную энергию, чтобы восстановить ее кости. Тот, кого лечат, обычно ощущает покалывание, и, судя по потрясенному лицу Ровены, она тоже это заметила.

– Что ты делаешь?! – выдохнула она.

Я сосредоточился и пустил в ход принуждение.

– Ничего. Просто убрал блок. Это очень болезненный опыт для тебя, он вызывает замешательство.

Глаза Ровены на миг остекленели, и затем она кивнула. Я отпустил магию, теперь лишь внезапная пустота внутри свидетельствовала, как много сил я вложил в исцеление и принуждение. Когда мой мозг утихомирился, Ровена принялась баюкать пострадавшую руку, а нас окружили примчавшиеся однокурсники.

– Ну и ну! – вырвалось у кого-то. – Ровена, ты как?

Ровена скривилась.

– Вроде ничего… ну, в смысле, больно, но не настолько, как сначала.

– Тебе надо показаться врачу, – продолжал настаивать какой-то парень. – У тебя перелом.

Ровена вздрогнула. Видимо, ее посетили те же страхи. Я знал, что теперь ничего серьезного нет, но пришлось подыграть, поскольку предположение было вполне резонное.

– Давай ключи, – сказал я Ровене. – Больница кампуса открыта.

В очереди нас держать не стали, поскольку уронить на руку тридцатифунтовый бетонный блок – это вам не шутки. Но после осмотра и рентгена врач лишь пожал плечами.

– Она в порядке. Наверное, блок не такой тяжелый, как вы думали.

– О, нет! – возразила Ровена, но облегченно вздохнула. Мне даже почудилось, что в ее глазах заблестели слезы. – Все потому, что ты быстро его снял. – Судя по всему, исцеление выветрилось у нее из головы.

– А еще я мужественный и храбрый! – торжественно заявил я.

Ровену отпустили; когда мы уже покидали больницу, появилась ее девушка, Касси. Ровена красива, но Касси оказалась сногсшибательной. Она обняла Ровену, и я печально покачал головой.

– И как ты только отхватила такой приз?

Ровена ухмыльнулась мне поверх плеча Касси.

– Говорю же тебе: мой острый ум и очарование всегда в деле.

Мы решили, что закончим работу над проектом завтра, и я отправился к себе. Мир был полон жизни и света, и когда я зашел в квартиру, я буквально плыл по воздуху. Как дух может быть чем-то плохим, если он дает мне подобные ощущения? Они поистине великолепны. Я давно не чувствовал себя настолько живым.

Я наугад вытащил из коробки пластинку. «Пинк Флойд». Нет, не то настроение. Я заменил ее на «Битлз» и с новой энергией принялся за автопортрет. Точнее, за автопортреты. Потому что остановиться я не мог. Краски яростно ложились на холст, я экспериментировал с различными концепциями. Один автопортрет был абстрактным – изображение моей ауры, какой ее описывали Соня и Лисса. Другой получился более достоверным и настолько реалистичным, насколько это возможно, когда ориентируешься на фото в мобильнике – хотя нарисовал я себя в красно-синих тонах. И так далее.

Понемногу энергия начала иссякать. Кисть моя замедлилась, и, наконец, я опустился на диван, опустошенный и измотанный. Я уставился на свои произведения, пять сохнущих полотен. У меня заурчало в животе, и я попытался вспомнить, когда же я ел в последний раз. Может, я уплетал маффин в той забегаловке с Ровеной? Я становлюсь хуже Сидни. Я сунул пиццу в микроволновку, и пока я следил, как она готовится, мои мысли свернули в другое русло.

День рождения Сидни. Как я мог про него забыть? Хотя, нет. Дата намертво отпечатана у меня в памяти. Пятое февраля. Вот чего я не сообразил, так это что надо купить подарок. Я повернулся к ящику стихийно купленных пластинок и посмотрел на них с отвращением. Внезапно я возненавидел их за дыру, которую они проделали в моем месячном бюджете. Сидни была права: дурацкая покупка. Что я мог бы приобрести для нее вместо груды винила – для себя? Я представил себе дюжину роз, отправленных анонимно к ней в общежитие. Или две дюжины. Или даже три. Не менее привлекательной была мысль о бриллиантовом браслете на ее изящном запястье. Изысканном и стильном, разумеется. Ничего нелепого она не наденет.

Подумав о бриллиантах, я вспомнил про запонки тети Татьяны. Проигнорировав писк микроволновки, докладывавшей о готовности пиццы, я рысцой кинулся в спальню. Запонки лежали на прежнем месте, ослепительно сверкая красным и белым в свете люстры. «Продай их, и будут тебе деньги на жизнь», – пошутила Сидни. Не просто на жизнь или на взносы за машину. Я смогу купить ей подарок. И не один. Розы, браслет, романтический ужин.

Нет. Никаких появлений на публике. Эта мысль придавила меня. Я погрузился в размышления о нашем совместном будущем. Есть ли оно у нас? Что у нас за отношения? Мы всегда будем встречаться тайком? Сидни слишком рассудительна, чтобы это могло длиться вечно. Постепенно она поймет, что пора покончить с нашим романом. Покончить со мной. Я положил запонки обратно в коробочку, понимая, что никогда их не продам, и внезапно меня накрыла удушливая волна.

С пользователями духа такое иногда случается. Когда я вернул Джилл к жизни, я едва-едва дополз до кровати. Плата за возможность распоряжаться огромным количеством энергии была велика, и разум получал свою отдачу. Ну, мой, во всяком случае. У Лиссы драматических взлетов и падений не бывало. Ее охватывала более ровная мрачность, и несколько дней, пока та не развеивалась, Лисса ходила унылая и подавленная. У Сони было нечто среднее.

«Мой маленький задумчивый художник, – со смешком говорила тетя Татьяна, когда на меня находило подобное настроение. – Кто сегодня залез к тебе в голову?» Она говорила с нежностью, будто речь шла о чем-то восхитительном. Мне почудился ее голос, привиделось, будто она находится рядом со мной. Судорожно вздохнув, я закрыл глаза и прогнал ее образ. Ее здесь нет. Поцелованные тенью действительно могут видеть мертвых. Чокнутым они лишь мерещатся.

Я съел пиццу, стоя у кухонного стола и твердя себе, что мое состояние пройдет – обязательно. По-другому не бывает. Но до чего же муторно дожидаться! Когда же марево развеется?

Затем я вернулся в гостиную и посмотрел на картины. То, что выглядело чудесным и вдохновенным, теперь казалось пошлым и дурацким. Полотна выводили меня из равновесия. Я собрал их и кучей сунул в угол, наплевав на невысохшие краски и риск порвать холст.

Потом я забрался в бар.

Я успел приложиться к бутылке с текилой, развалившись на кровати и слушая «Пинк Флойд», когда через пару часов дверь спальни отворилась. Увидев Сидни, я улыбнулся. Текила успешно приглушала дух и смягчала депрессию. Не сказать, правда, что я был весел и энергичен, но мне уже не хотелось забиться в темную нору. Я победил дух, и при виде прекрасного лица Сидни настроение мое поднялось.

Сидни улыбнулась мне и молниеносно оценила происходящее. Она стала серьезной.

– Ох, Адриан! – произнесла она.

Я поднял бутылку.

– Пятое мая, Сейдж, мексиканский национальный праздник.

<< 1 ... 4 5 6 7 8 9 10 11 12 ... 20 >>
На страницу:
8 из 20