Под туманом

Под туманом
Разия Волохова

Мир, в котором живёт маленькая Бритта, покрыт туманом. Однажды, когда она подрастёт, ей придётся склонить под туманом голову и на её спине вырастет уродливый горб. Можно ли выбраться из-под тумана? Кто его создал и как его уничтожить? Что за адское варево варит король Подгорного царства, чтобы остановить будущее?Будущее – это не только дети. Будущее – это перемены. Владыка Подгорного царства выбирает мир без детей и без перемен. Но не все его подданные согласны с его выбором.

Разия Волохова

Под туманом

Глава 1

Меня зовут маленькая Бритта. Маленькой быть очень удобно. Легко залезаешь в дом. Не надо постоянно сгибаться. Нет горба на спине. Вот Мисик ушел, как только голова начала гнуться. И не вернулся.

В тот день туман спустился ещё до сумрака, на ужин все собрались раньше обычного. Все это Альма, Мира, Весь, Хмурый дед и баба Нюра. Баба Нюра почти не выходит из дома – ей трудно пролезать через вход. Зато у нас всегда есть горячая и не горелая еда.

После ужина пришли Есик, Тоник и Жук – погреться у печки и послушать истории бабы Нюры. Они заявили, что поужинали, но я-то видела, что в их доме печку не топили. Баба протянула им по печёной картошке, ломтю хлеба и кружке сидра.

Баба Нюра и Хмурый дед – единственные, кто помнит мир до тумана. Только дед не рассказывает истории.

Когда баба Нюра была девочкой, тумана не было. Было это … небо. Синее. Как незабудки на склонах оврага. И все ходили прямые, даже те, кто был ростом с молодую берёзу. Жили наверху, в долине у горы. За долиной течёт река, баба Нюра вместе с мальчишками ловила там водных жителей. Вот таких, от пальцев до пальцев!

А потом от реки пришел туман. В тумане этом невозможно дышать. Часть жителей побежала на гору, а часть – сюда, в овраг. Туман здесь как натянутое одеяло. Днём он цепляет за плечи. Если сильно опустить голову, то можно ходить. До сумерек, потом туман спускается ниже. Вход в дома у нас высотой по колено, чтобы туман не проник внутрь. Зато в доме можно распрямиться, если горб ещё не вырос.

Сидели мы, пили сидр. А у Жука плечи прозрачными стали. Это из-за дымки.

Дымка появилась только этим летом, раньше её не было. Она выползает в светлые дни, когда в тумане виден круглый диск. Дышать в дымке можно, но, если долго в ней побыть долго, тело становится прозрачным. У Жука исчезли плечи и часть затылка. Что она такое, это дымка, никто не знает. С другой стороны, и про туман никто толком не знает, он появился, вот и всё.

Мира подошла к кувшину налить сидра и тут я увидела, что её белые волосы уже не белые, а прозрачные. И верхушки ушей тоже. Я начала рассматривать остальных – у Альмы и Веся прозрачным стало всё, что выше бровей. А у Тоника пропала правая бровь – она была выше левой. Баба Нюра взяла лампу и велела всем выстроиться в ряд и снять куртки.

***

– Мы не можем сидеть в доме и ждать непонятно чего.  Мы поумираем с голоду!

Запасов в подполе было восемь вёдер, четыре кадушки и горка прошлогодних картошек. А ещё две полки яблок и мешок муки. Но нас теперь было девять человек. И вода кончалась. Одна бочка осталась с того вечера, ещё одну наполнил дождь по водостоку. Картошки в поле скоро начнут гнить. И яблоки. Они гниют уж через день, а тут неделя. Самые вкусные – только что упавшие. Я всегда проверяла сад по утрам, а если был ветер, то и два раза в день. Баба Нюра рассказывала, что в её детстве яблоки срывали прямо с веток.

Утром овсянка была без яблок. Невкусная. Мы с Мирой сели прясть – мы теперь всегда пряли.  А Альма достала ткацкий станок.  Хмурый дед усадил остальных резать ложки – их вечно не хватало. Баба Нюра молчала.

– Дымка не может держаться долго. Нужно дождаться ветра, – это Весь, он всегда говорит хорошее.

– Ветер дует над туманом, дурачок. А дымке всё равно, – ответил Жук. – Никуда она не денется. Мы просто исчезнем, когда оголодаем и вылезем наружу.

Тут заговорил Хмурый дед:

– Когда-то давно, мать пела песню, что за рекой зажжется огонь, который разгонит туман. Мы тогда не понимали, о чём это.

– Глупости. Кто сейчас переберётся через реку? – оборвала её баба Нюра.

Вечером баба дала Жуку, Есику и Тонику всего по полкартошки. Они же не из нашего дома. И я решилась.

Утром пораньше вылезла через вход, он теперь был прикрыт куском старого одеяла, чтобы дымка внутрь не залезла. Дымка была желтоватая и пахла тухлятиной. Картошек я накопала три ведра. Из сада тянуло сидром. Яблоки почти все почернели. Но полведра я набрала. Пойдут в кашу.  Подёргала морковки и репок. Они, правда, ещё не дозрели. И лука. Баба Нюра любит лук.

Диск проглядывал через туман необычно ярко. Ладони у меня посветлели, кончики пальцев с ногтями стали совсем прозрачными. Но слушались и даже чувствовали боль, когда схватили крапиву.

Я сложила всю еду на пороге и наполнила бочки. Мисик говорил перед уходом: «Хоть на мир взгляну. Всё лучше, чем жить горбатым в овраге».

Я замотала голову его шарфом. Колючие нитки лезли в рот, но так мне казалось безопаснее. За яблонями овраг поднимался вверх. Хорошо быть маленькой – я прошла почти половину подъёма на прямых ногах, потом склонила голову, потом встала на четвереньки. Штаны сразу промокли, но я добралась до края оврага. Там пришлось ползти, прижав нос к земле. Пахло сыростью и чем-то терпким. Ладони почти исчезли, но я их всё равно чувствовала, они меня слушались, так что какая разница?

Туман здесь лежал не ровно, а клочьями и буграми. В одном месте мне удалось сесть. Дымки не было. Прозрачными пальцами я сорвала странный цветок – желтая серединка и белые лепестки. Он почти не пах.

Теперь я шла на согнутых ногах. Всё лучше, чем ползком. Дышалось нормально, я даже шарф спустила с лица. Видно было не дальше, чем на десяток ладоней. Я шла и шла вперёд, и вдруг вышла на открытую площадку. Туман образовывал что-то вроде оврага, если овраг перевернуть. Я выпрямилась. То, что казалось густыми столбами тумана, были толстенные стволы деревьев. Выше они разделялись на ветки, сгибающиеся под тяжестью желто-розовых яблок. Внизу земля была скользкой от гниющих паданцев. Я чуть подпрыгнула и сорвала яблоко. Оно смешно смотрелось у пустого рукава моей куртки. Сок тёк по щекам, шарф быстро промок, но я не могла остановиться. Так и ела бы, если б не сумерки. Туман спустился не очень низко, можно было идти на прямых ногах.

За садом начинался косогор, а внизу лентой клубилась дымка, но не жёлтая, как в овраге, а серо-голубая. Та самая река. А за ней… За ней не было тумана! Желтоватые клочья плыли высоко, выше деревьев и вообще всего выше. А ещё выше было серо-розовое. Я протёрла глаза. Всё верно. Серо-розовое, а дальше бело-голубое. Я поскользнулась и поехала вниз на спине, прямо в дымку.

Трава закончилась, начались камни. Дымка доставала мне до пояса. Я присела на булыжник и достала яблоко. Дома у меня не было, так что, если туман опустится на землю, я задохнусь. Доев, бросила в траву веточку и вошла в воду. Плавать я не умела, как выглядят речные жители не знала, но точно знала, что мне на другой берег.

Вода оказалась неожиданно тёплой. Зайдя по шею, я оттолкнулась ногами от камней. Меня понесло вправо, а куртка с набитыми карманами потянула вниз. Я изо всех сил старалась не вдыхать, но грудь всё решила за меня. Вода хлынула в горло, а дальше ничего не помню.

***

Очнулась я в темноте. Голова лежала на мягком и тёплом. Тянуло дымом, как будто где-то рядом топили печь.

– Ты с ума сошла? Лезть в реку в одежде, не умея плавать! – голос был Мисика. И руки его – горячие и шершавые. Я разрыдалась, прижалась к брату и заснула.

Глава 2

– Что с твоими руками?

Мисик рассматривал рукава моей куртки. Хотел засунуть руку внутрь и зашипел, когда мои невидимые ногти царапнули его ладонь. Он не знал про жёлтую дымку, год назад она в овраге ещё не появлялась.

– И они сидят в доме? А ты сбежала?

– Я подумала, что так еды хватит на подольше. А я на мир гляну, хоть одним глазком. Ну и пусть руки прозрачные. Они хорошо меня слушаются.

Мисик кивнул. И достал из сумки ковригу хлеба и кусок чего-то желтого и пахучего. Хлеб был не таким, как пекла баба Нюра.

– Это сыр. А хлеб из ржи. В овраге рожь почему-то не выращивали. А сыр делают из молока вот таких здоровенных животных. Но они мирные и добрые.

Я съела всё. И выпила травяной отвар, который Масик сварил в котелке на костре. И пожалела, что яблоки уплыли по реке.

– Мы ещё сходим в сад и нарвём. А сейчас пойдём домой.

Дом Мисик построил в лесу. Здесь вообще было много леса. Туман не скрывал кроны деревьев, они все были такие разные! Мне хотелось каждое рассмотреть и потрогать, а Мисик меня не торопил, так что шли мы долго.

Дом был совсем как наш дом в овраге. Только не на земле, а на столбах по пояс высотой.

– Здесь весной стоит вода, – объяснил Мисик, когда мы с высокого крыльца пролезли внутрь.

Он принялся топить печь, хотя я уже давно согрелась. И куртка почти совсем высохла. Поставил на стол горшок каши. Не овсянки, а какой-то жёлтой. Но вкусной. И ещё хлеб. И горшочек варенья из смородины – в овраге тоже росла такая.

После еды я сидела, завернувшись в тёплое одеяло, а Мисик рассказывал.