Дневник Ноэль

– Разбудила?

– Нет.

– Врунишка. Во сколько ты лег?

– Не знаю. Я плохо спал.

– Прости. Просто хотела узнать, как дела. Ты уже видел дом?

– Да, вчера.

– Ну и как?

– Интересно. Готовая история для книги.

– Я так и думала.

– Мать собирала хлам.

– У нее просто беспорядок или она была настоящей барахольщицей, как по телевизору показывают?

– Как по телевизору. Все комнаты завалены мусором.

– Когда ты был маленьким, она тоже страдала накопительством?

– Нет. Для меня это оказалось новостью.

– Я читала, что накопительство – это своего рода защитный механизм, который приводится в действие после какого-то трагического события. Люди собирают вещи и тем самым отгораживаются от мира, им начинает казаться, будто все под контролем.

– Значит, трагедия? Смерть моего брата, например?

– Возможно. Только ведь после его смерти вы еще жили вместе.

– Больше десяти лет.

– Может, конечно, это какая-то запоздалая реакция, но, скорее всего, случилось что-то еще. – Лори вздохнула. – Все еще не хочешь, чтобы я приехала?

– Нет. Пока справляюсь.

– Ну, ладно. Если что, звони. В эти выходные планирую заняться уборкой.

– Я пришлю тебе фотографии и покажу, что такое настоящая уборка.

– Пришли обязательно, – согласилась она. – Удачи тебе. Смотри, поосторожнее там. Кстати, ты же в «Гранде» остановился?

– Да.

– Попробуй яйца бенедикт. Это что-то неземное.

– Ты здесь бывала?

– Останавливаюсь у них каждый раз, когда бываю в Юте. Там живут два моих автора.

– Почему ты мне об этом не рассказывала?

– Потому что это все равно что сказать Джону Маккейну, что едешь отдохнуть во Вьетнам.

– Жестоко. Ладно, удачи с уборкой.

– И тебе. Созвонимся завтра.

Я повесил трубку, набрал обслуживание и заказал яйца бенедикт, яблочное пирожное и стакан свежевыжатого апельсинового сока. Не успел выйти из душа, как в дверь постучали. Я накинул на себя гостиничный халат и открыл. На пороге стояла женщина, рядом с ней сервировочный столик, накрытый белой скатертью.

– Доброе утро, мистер Черчер, – поприветствовала она меня. – Можно войти?

– Прошу вас, – пропустил я ее.

Женщина вкатила в номер столик.

– Где будете завтракать?

– На диване, – ответил я.

– Как проходит ваш день?

– Пока хорошо. Только что проснулся.

Она приготовила для меня столик, убрала со стакана с соком целлофан и сняла с блюда металлическую крышку. Я подписал чек, и женщина ушла.

Лори оказалась права. Яйца были превосходны. Я позавтракал, оделся и вновь отправился на борьбу с хаосом, который устроила моя мать.

Глава седьмая

Утро выдалось ярким и ясным. Словно оказавшийся в плену айсберг, на горизонте вставал Уосатч. Я успел позабыть, какими большими и протяженными были эти горы. От хребта Уосатч на востоке до гор Окер на западе они крепостной стеной окружали город.

Солт-Лейк-Сити насквозь пропитан религией, поэтому в шаббат машин на дорогах немного. Я заехал в супермаркет «Смитс фуд кинг» купить бутылку воды, резиновые перчатки, ведро, швабру, тряпки и дезинфицирующее средство. Потом заскочил в «Старбакс», взял себе большой стакан мокко и направился к дому.

Внутри заметно потеплело по сравнению со вчерашним днем, но почему-то казалось, что хлама стало еще больше, если такое вообще возможно. Я пронес кофе и весь свой чистящий арсенал на кухню и принялся за работу. В одном из шкафов нашлись коробки с хлопьями «Черепашки-ниндзя» и «Квисп» – не удивлюсь, если мои ровесники. Не знаю, что в них было такого особенного, но меня охватила ностальгия. Может, я унаследовал собирательские инстинкты от матери, но выбросить их так и не решился. Протерев все столешницы, я взял кофе и вдруг услышал:

– Здравствуйте.

От неожиданности я чуть не поперхнулся. В дверях стояла пожилая женщина: с седыми волосами, маленького роста, хотя и не сутулилась. Ясные, приветливые глаза.

– Простите, надо было постучать, но, если честно, я уже шесть лет вхожу без стука, поэтому даже не подумала. – Она с удивлением оглядела кухню. – Вы порядок наводите? Ваша мама бы с ума сошла. – Снова посмотрела на меня. – Вы ведь Джейкоб?

– А вы кто?

– Не узнаете? – спросила женщина. – Я Элис Фостер. Живу в двух домах отсюда. Мы с вашей мамой дружили.