Харьков в годы Великой Отечественной войны. Город и война

Плата за пользование трамваем установлена в 1 р. 50 коп. (участок); из конца в конец выходит несколько рублей (5–6). Немцам – льгота или, иногда, и даром. Весь передний вагон в их распоряжении.

На днях за подписью главного инженера водопровода Гарева и начальника планового отдела Скитикова представлены, согласованные с немецким уполномоченным на водопроводе, тарифы на воду. На 3 квартал расходов по воде водопровод будет иметь 5550 тыс. рублей. Установка – ни прибыли, ни убытка. Ежемесячные расходы в среднем 1850 тыс. руб. Как их покрыть? В тресте решили просто: 1480 тыс. руб. брать на покрытие указанной суммы ежемесячно с населения. Водомеров нет. Потери воды – громадные, около 50%. Выход – подушная раскладка, причем, независимо от того, есть в доме вода или нет, – плати.

5 рублей с души в месяц за воду плюс 3 р. канализация, итого – 8 рублей. Мне платить ежемесячно только за воду 32 рубля, а за квартиру с налогом плачу 58 рублей. Соотношение небывалое.

В чем загвоздка?

Требую калькуляцию. Главный расход – электроэнергия, она занимает 80% в эксплуатационных расходах водопровода.

Значит, дело в стоимости электроэнергии.

Вызываю электросеть и ДЭС № 1.

Электросеть получает в среднем электроэнергию по 1,15 р. за кВт, плюс 9 коп. потери – 1,24. плюс транспортирование 10,7 коп. – 1,347, плюс налог с оборота 7 коп. – 1,417.

Почем продавать электроэнергию?

Немцы предложили такие тарифы: трамвай – 2 руб. за кВт, все прочие коммунальные предприятия – 1,5 руб. за кВт.

Значит, электроэнергия дорога не благодаря сбытовой организации, а производителю.

Смотрю калькуляцию ДЭС № 1. Себестоимость – 1,21 руб. (ХПЗ[183 - Харьковский паровозостроительный завод (в настоящее время – Машиностроительный завод им. В. А. Малышева).]– 1,00 условно, немцы не показывают, ХТИ[184 - См. прим. 46.]–71 коп.).

Оказывается, только одно топливо занимает в себестоимости электроэнергии 79,8% против 30–45% до войны.

– Откуда берете топливо? – спрашиваю.

– С Домбровского района, говорят.

– Как говорят? Разве точно вы не знаете?

– Нет.

– Почем считают топку?

– Немцы сказали, по 500 рублей.

– По 500 рублей?

– Да.

– А счета у вас есть

– Никаких.

– Значит, вы калькулируете, не имея счетов и не зная твердо, откуда уголь?

– Совершенно правильно.

Дело ясное. Стоимость электроэнергии дутая. Топливо, по-видимому, наше, а не с Домбровского района. За пользование электроэнергией сами немцы не платят по пятьсот. С кого содрать? С населения. Вот происхождение дороговизны воды и трамвая…

Из всех налогов (подоходного, налога с оборота, налога на зарплату, кроме жилищного) немцы берут 20%. Во 2 квартале они взяли 1407 тыс. рублей.

Грабеж!

– Сенсация! Кобалевский вчера говорил мне, что, будто бы, в Управе целая большевистская организация и что перелом ноги Семененка, происшедший во время выхода его из автомобиля, – акт политический, и исполнитель – шофер[185 - Утверждать это невозможно, но сведения о нескольких советских агентах, работавших в управе и райбургомистратах, известны.].

Надо разузнать подробно.

18.VII.42. Подготовка к выдаче хлебных карточек. Кому? Только работающим. Норма? Самая нищенская: 8 кгр. муки в месяц на одного и 4 кгр. на иждивенца (по прямой линии, мать жены в толковании немцев – не иждивенка). Не знаю, выдадут ли на жену муку, она – работоспособная.

Ну, допустим, выдадут. Итого – 16 кгр в месяц, плюс припеку не более 10%, всего 17,6 кгр хлеба, что выходит в день на душу по 195 граммов, и больше – ничего, ни крупы, ни жиров…

В предстоящую зиму придет, видимо, конец. Менять нечего, да и негде. Крестьяне, ввиду недосева и изъятия хлеба немцами, отказываются менять.

Да, кроме того, немцы заявили, что, выдав карточки, они немедленно прекращают связи с селом, закрывают базары и всякие обменные операции запретят.

Голод, нищета, смерть…

Три огненных слова. Они кричат на улицах Харькова. Голод светится в глазах. Нищета знает: все распродается, все плывет в руки немцев за бесценок, в руки спекулянтов – одежда, мебель, драгоценные вещи, обувь. Правда, мебель не в ходу. Мебель немцы забирают – вывозят.

Нельзя без боли смотреть на протянутые руки и молящие глаза. Много их на улицах…

– Ради Бога, дайте что-нибудь поесть, – молила меня женщина на Пушкинской. Еще три дома – другая, еще четыре – третья. А вот эта – не просит, она лежит с протянутой рукой. А вот ребенок – мальчик 4–5 лет – с кружкой для милостыни заснул, бедняга, на скамеечке против клуба НКВД на Совнаркомовской…

И… безработица…

«Ваша потребность определяется тем, сколько вам дадут», – ответил Ромпель, особоуполномоченный в Управе, Куликову на ходатайство дать 1200 тонн соли. Ясно и коротко.

А дураки из лагеря самостiйников пишут об «экономической политике» Управы (так начинается докладная записка председателя кооперативной рады Фесенка о торговле). О какой экономической политике? Неясно ли, что не он, а немцы творят и будут творить экономическую политику – грабежа и насилия…

На всем южном фронте немцы продвигаются. Вчера прошел слух о взятии Ворошиловграда. Еще чаша не испита. Еще предстоят разочарования. Но почему-то крепнет уверенность в нашей победе.

20.VII.42. Факты…

Иду по Каплуновской в поисках 2-й районной Управы[186 - 2-я управа находилась по адресу: ул. Епархиальная, 2 (современное название – ул. Артема).].

– Не знаете, где помещается 2-я Управа? – спрашиваю идущую мне навстречу гражданку с портфелем.

– А вот, пройдете несколько дальше и направо увидите фашистский флаг, – отвечает гражданка, делая ударение на слове «фашистский».

Этого слова избегают в Харькове – боятся… Я радуюсь крепнущему сознанию народа. Хочу улыбкой поблагодарить гражданку, но она уже далеко.

Из городского сада спускаюсь вниз к Клочковской. Налево у дорожки молча лежит старик на боку, вытянув руку, прося… 15 шагов дальше тоже старик, но тот сидит. Ноги опухшие, одна обвязана тряпьем. Этот громко просит… 10 шагов дальше, в канавке, размытой сточными водами, лежит пожилой мужчина. Жив? Нет, мертв: ноги вытянуты, рука одна на груди застыла в оцепенении, другая – сбоку. Лицо прикрыто платком – чья-то заботливая рука сделала. Около него – гитара. Мимо проходят прохожие… Жертвы голода…

Уже третий раз приходили немцы в поисках, как они говорят, еврейской мебели… Забирают, вывозят…

21.VII.42. В вагон трамвая входит контролер – немец, военный. У одной гражданки не оказывается билета. Немец останавливает вагон, выводит гражданку из вагона и бьет по лицу. Плач и крики… Гул возмущения в вагоне… Это немецкий «культурный» прием…