А вы точно – социологи? Нетолерантные истории о становлении социологии в регионах России

«Никто пути пройденного у нас не отберет». Что сделано, то сделано. С Богом!

От составителя

Как родилась сумасбродная идея этого сборника? Что натолкнуло меня на мысль собрать воедино столь разноплановые истории столь разных авторов?

Извольте, объясню.

Ноги (или что там?) этой идеи выросли из включенных наблюдений. Мы-то с вами, братья-социологи, знаем, что стоит собраться хотя бы трем представителям исследовательской индустрии – и не важно, где: в курилке, в бане или на природе под шашлычок, – как мощный поток забавных историй становится невозможно остановить.

Только если хорошим тостом – и то на время.

А уж если вам посчастливилось оказаться после мероприятия Ассоциации «Группа 7/89» на каком-нибудь «афтерпати» – скажем, в гостиничном номере, куда набилось несколько десятков друзей и коллег – то надо обладать недюжинным голосом и напором, чтобы вклиниться в разговор, перекричав все эти: «А вот у меня был случай», «Дайте, дайте я расскажу одну историю!» и взрывы неконтролируемого хохота.

Вот мне и подумалось: какое богатство забавных историй, неожиданных сюжетов, нетривиальных ходов просто пропадет и забудется, если не зафиксировать их на бумаге!

Когда-то в журнале «Крокодил» была сверхпопулярная рубрика «Нарочно не придумаешь». В свое время она пользовалась неизменным успехом у читателей. Так вот: считайте эту книгу профессионально ориентированной реинкарнацией той рубрики.

По счастью, идея была с восторгом принята коллегами, членами нашей Ассоциации.

Как это все воплощалось – отдельная песня, которую я вам пропою ближе к концу этого сборника.

Ну, а что получилось – судить тебе, дорогой читатель.

    Александр Романович, ИОМ «Квалитас» (Воронеж)

От одного из авторов

Когда нам «нарезали задач», связанных с подготовкой историй для публикации «Сборника историй», они (задачи то есть) показались мне (ТВВ), в общем, элементарными, легкими, немудрящими. А чего там? Работаем давно, историй всяких происходило множество. Отчего бы их не записать?

Но затем, в процессе размышления о том, что и как писать (и попыток это сделать), стали возникать разные проблемы. Ну вот, скажем, некоторые из них:

1. Во многих случаях истории неотделимы от их персонажей. Ну, невозможно рассказать историю, в которой участвовал, допустим, Сергей Проценко, не упоминая Сергея Проценко. А как его упоминать, когда вопрос с ним не согласован? А без него история разваливается. Как можно пересказать «Танец с саблями» Михаила Веллера[1 - «Танец с саблями» – рассказ Михаила Веллера, включенный в сборник «Легенды Невского проспекта». Настоятельно советуем почитать, если не читали, – и рассказ, и сборник целиком.], не упоминая Сальвадора Дали и Арама Хачатуряна? Я бы не смог. Однако одно дело – рассказать какую-то байку с участием, допустим, Алексея Макарова или Михаила Тарусина за столом, в кругу друзей, и совсем другое – вытащить ее напоказ «неограниченному кругу лиц». Хотелось бы избежать возможных обид и иных последствий.

2. То же самое и с проектами-клиентами. Конкретные байки «встроены» в проекты, проекты принадлежат клиентам. В очень многих случаях клиентов и их проекты мы разглашать не имеем права. Как рассказать байку про проект по тестированию подгузников «Памперс», не упоминая ни «Памперс», ни подгузники? У меня такое не очень получается.

3. Сам я уже довольно давно в поля не хожу и наблюдаю за ними несколько со стороны. Мои собственные истории – как минимум десятилетней давности. А барышни наши, с которыми сейчас эти истории происходят, записывать их не очень хотят. Хотя рассказать под хорошее настроение готовы. Я попытался записать их истории (рассказанные ими), – получается плохо. Нужно ситуацию чувствовать изнутри, а не просто о ней знать / слышать. Иначе получается пресно, скучно и вообще неправда.

В общем, писать абсолютно не хочется, писать лень, писать почти невозможно, да и, с моей точки зрения, – незачем.

Однако без баек нас не отпустят. Поэтому что-то делать нужно. Нужно писать. Что получится – то и получится.

Но прежде, чем начать излагать собственно байки – несколько дисклеймеров:

1. Абсолютное большинство приведенных ниже историй произошло много лет назад. В первое поле я вышел, по-моему, году в 1993-м, с первой для себя исследовательской организацией познакомился в 1998-м. Вот после этого, в общем, все и началось.

2. Практически все истории связаны с «традиционным полем» (PAPI[2 - PAPI (Paper Assisted Personal Interview или Paper and Pencil Interview) – «традиционный» метод сбора первичной социальной и маркетинговой информации, при котором используется «бумажная» анкета или бланк интервью.]). Конечно, всякие Big Data[3 - Big Data – огромные, не сопоставимые по размеру с результатами «традиционных» социологических и маркетинговых исследований массивы данных, возникающие в результате работы автоматизированных систем (биллинговых, геолокационных и т. д.).] и CAWI[4 - CAWI (Computer Assisted Web Interview) метод сбора первичной социальной и маркетинговой информации, при котором используется компьютер, подключенный к сети Internet, и результаты в реальном времени вводятся в общую (для всех участников исследования) базу данных.] – это прекрасно с точки зрения технологий. Но с точки зрения «плотности ткани жизни» едва ли они сравнятся с опытом маршрутного опроса в астраханском селе Икряное в пору, когда еще в Волге оставалась «рыба»[5 - Термином «рыба» на Нижней Волге, как несложно догадаться, в те времена (лет 30–40 назад) определялись не щуки-караси, а исключительно осетровые (собственно осетр, белуга, севрюга, стерлядь), которых сейчас в Волге практически не осталось.], а в ней (в «рыбе», то есть) была икра. Джеймс Хэрриотт[6 - Джеймс Хэрриотт – английский ветеринар и писатель, автор книг о работе ветеринара в сельской глубинке Йоркшира в 30-50-х годах прошлого века. Цитата приводится по изданию «Из воспоминаний сельского ветеринара» (перевод Ирины Гуровой).] писал о работе ветеринара: «…наша профессия во многом утратила ее <увлекательность> с появлением множества новых медикаментов и способов лечения. В ветеринарной практике всегда отыщется что-нибудь забавное, потому что животные непредсказуемы и нередко ставят своих врачей в дурацкое положение, но все же не так, как в былые дни черной магии, редкостных и в основном бесполезных снадобий, от которых попахивало знахарством. Они канули в вечность, и хотя я радуюсь их исчезновению как ветеринар, как писатель я его оплакиваю». Примерно так же и с нашей профессией.

3. Хотя все истории «основаны на реальных событиях», считать их «документальными» – большая натяжка. Это не протоколы наблюдений, а воспоминания, зачастую записанные через много лет после того, как события произошли. И в реальном-то времени участники событий «врут как очевидцы», а уж через 10 лет – тем более.

4. Во всех случаях, когда история «инвариантна к участникам» (имена участников роли не играют), мы будем эти имена скрывать. В тех случаях, когда личность героя играет роль, мы будем вынуждены указать ее «как есть». Во-первых, потому что без этого история развалится. А во-вторых, потому что страна и профессиональное сообщество должны знать своих героев.

Ну, вперед!

    Вассилий Токарев, «Южный исследовательский центр» / ЦСМИ «Аналитик» (Волгоград)

От литературного редактора

Вы спросите, а почему байки-то «нетолерантные»? Немодно это и опасно по нынешним временам… Но перед нами не стояло задачи угодить конъюнктуре книжного рынка и выпустить книжку, приятную во всех отношениях.

Перед нами стояла задача зафиксировать процесс становления социологии как полевой науки на территории постперестроечной России. Становления, роста и превращения в одну из самых наукоемких, профессиональных, человеко-ориентированных и честных наук.

В нашем контексте «нетолерантные» – значит живые, честные, без ханжества и желания кому бы то ни было угодить. А понравится это стороннему читателю или нет – дело второе.

История не терпит подтасовок.

    Евгения Куриленок, литературный редактор (Воронеж)

Раздел 1. В начале было…

Так получилось, что значительная часть авторов этих новелл попала в профессиональную прикладную социологию почти случайно. Среди нас есть инженеры (самые разные – от электромехаников до экологов), физики (даже двое), экономисты, педагоги, врачи, военные, много кто еще. Хотя есть, конечно, и маркетологи, и преподаватели социологии.

Кто-то из нас стал социологом по второму-третьему-четвертому образованию, кто-то защитил кандидатскую или докторскую, а кто-то так и остался, с академической точки зрения, «рядовым необученным».

Но все мы, так или иначе, правдами или неправдами оказались «в одно время в одном месте», в общей для нас профессиональной среде. Оказались по разным и, подчас, весьма экстравагантным причинам.

В первом разделе мы приводим несколько историй о том, «откуда есть пошла»… ну… не «российская социология», конечно, но, по крайней мере, откуда пошел современный региональный рынок социологических и маркетинговых исследований.

1.1. Как я стала социологом

Нелли Романович, ИОМ «Квалитас» (Воронеж)

Моя дорога в социологию началась с того, что я влюбилась в философию, будучи студенткой инженерно-технического вуза. Сам предмет в сочетании с талантливым преподавателем произвел впечатление неизгладимое. Помню фамилию преподавателя – Королев. Его лекции собирали всех: здесь мы встречали студентов нашего факультета, которых не видели на прочих лекциях; сюда приходили студенты других факультетов. Походы на лекции по философии были неизмеримо интереснее, чем походы в кино, в театр или на концерт. На занятиях возникало ощущение счастья и эстетического наслаждения от красоты и глубины человеческой мысли, формировалось твердое желание быть к этому предмету причастной. С изумлением открыла для себя, что есть такая специальность – философ.

Инженерная пневмония

Тогда мы с подругой, которая была со мной солидарна, решили забрать документы из института и пойти искать по свету, где могут научить такой специальности. Подошли к преподавателю философии – спросить, куда пойти учиться. Оказывается, он закончил философский факультет МГУ. Он стоял в коридоре института и орал так, что студенты оборачивались: «Дуры! Какие вы дуры! Зачем бросать институт?! Доведите до конца, закончите хотя бы одно образование! Потом, если захотите, можно будет получить второе». Советский закон тогда еще позволял получить второе образование бесплатно. Его эмоциональный напор поколебал наши намерения, мы забрали из ректората заявления, в которых просили вернуть нам документы, и продолжили учебу.

На самом деле, интуиция тогда нас не обманула. Мы нащупали свою дорогу. Не только я, но и подруга, спустя многие годы, тоже сменила свою специальность. Она стала доктором философских наук, в настоящее время является проректором Воронежского государственного архитектурно-строительного университета (бывшего ВИСИ, Воронежского инженерно-строительного института). Но путь к заветной цели у каждой из нас был долгим и не простым.

После окончания Воронежского инженерно-строительного института (ВИСИ) мы (я и подруга) устроились работать по специальности. Это не была наша заслуга, это не наше желание, это была просто разнарядка. Каждый специалист после окончания вуза обязан был «оттрубить» два года на предприятии соответствующего профиля. Такие были законы в то время. Поэтому проблем с трудоустройством молодых специалистов просто не возникало. Я закончила вуз (ВИСИ) в 1982 году, получила диплом по специальности «теплогазоснабжение и вентиляция» и пошла работать инженером-проектировщиком в Научно-исследовательский институт «Кузмаш». Чем я занималась? С утра до вечера делала чертежи вентиляционных и отопительных систем (газовых – не доводилось).

Помню ощущение ожидания звонка окончания работы в НИИ «Кузмаш» (там начинали и заканчивали работать по звонку), когда я за чертежами то и дело смотрела на часы – сколько еще осталось до конца работы. Нелюбовь к своей работе человека разлагает, сначала чувствуешь, что что-то не в порядке в душе, а потом этот непорядок отражается и в теле. Меня мучило ощущение потери смысла жизни, как будто я заблудилась и не знаю, куда идти. И я заболела просто, без всяких видимых причин, двусторонним воспалением легких. Странно, но антибиотики на меня не действовали даже тогда, когда в больнице на мне перепробовали весь современный арсенал. И тогда я себе дала обещание, что сделаю все, чтобы как-то связать свою жизнь с философией и поменять работу. На следующий день после трех недель горячки у меня была впервые нормальная температура. Задача найти любимую работу для меня стала делом жизни и смерти.

После выздоровления я принялась осуществлять задуманное. Как-то взяла отгул, поехала в МГУ, пришла на факультет философии, чтобы узнать, что нужно для поступления туда. Мне сказали, что нужно разрешение от райкома комсомола, горкома партии (партия тогда была одна – коммунистическая) и направление от предприятия. Это только, чтобы подать документы на философский факультет. А потом ждали экзамены, но для меня это было уже проще – все философские работы в местной библиотеке были зачитаны-перечитаны. В комитете комсомола со мной провели собеседование, и выдали требуемое разрешение. Труднее было получить разрешение от горкома партии – там устроили настоящий экзамен по ленинским работам, но, в конце концов, я и от них получила разрешение.

С непреодолимыми трудностями я столкнулась, когда дошла очередь до направления с предприятия. Когда я пришла с этим вопросом к директору НИИ «Кузмаш», он чуть не поперхнулся.

– Ну представьте себе, – говорил он мне, – вот я вам выдам справку, что мне в отдел вентиляции и теплоснабжения нужны философы! Да надо мною будут смеяться все мои коллеги! Мне потом проходу не дадут… Вы хотите, чтобы надо мной все издевались?!