Экономические и социальные проблемы России №1 / 2015

11. Hanley A. Is religion associated with entrepreneurial activity? // Discussion paper N 8111, Institute for the study of labor (IZA). – Bonn, 2014. – 28 p.

12. Hirschle J. «Secularization of consciousness» or alternative opportunities? The impact of economic growth on religious belief and practice in 13 European countries // J. for the scientific study of religion. – 2013. – Vol. 52, N 2. – P. 410–424. – Mode of access: http://onlinelibrary.wiley.com/doi/10.1111/jssr.2013.52.issue-2/issuetoc

13. Kaasa A. Religion and social capital: evidence from European countries // Internat. rev. of sociology. – 2013. – Vol. 23, N 3. – P. 578–596. – Mode of access: http://www.tandfonline.com/doi/abs/10.1080/03906701.2013.856162?journalCode=cirs 20#.U61KdjaGjm4

14. Perret J.K. Religion, growth and innovation in contemporary Russia: Schumpeter discussion paper / Schumpeter school of business and economics. University of Wuppertal. – 2014. – 26 p. – Mode of access: http://elpub.bib.uni-wuppertal.de/edocs/dokumente/fbb/wirtschaftswissenschaft/sdp/sdp14/sdp14006.pdf

15. Semenova A. Would you barter with God? Why holy debts and not profane markets created money? // American j. of economics and sociology. – 2011. – Vol. 70, N 2. – P. 376–400. – Mode of access: http://onlinelibrary.wiley.com/doi/10.1111/ajes.2011.70. issue-2/issuetoc

16. Zelekha Y., Avnimelech G., Sharabi E. Religious institutions and entrepreneurship // Small business economics. – 2014. – Vol. 42, N 4. – P. 747–767. – Mode of access: http://link.springer.com/journal/11187/42/4/page/1

Экономические аспекты социального учения русской православной церкви

    И.Ю. Жилина

Православие на протяжении всей российской истории, особенно в ее поворотные моменты, играло заметную роль в жизни общества. Одним из таких моментов в новейшей истории стал крах СССР и переход к рыночной экономике. В результате экономических реформ изменилась социально-имущественная структура общества: «миллионы людей оказались за чертой бедности, в то время как относительно небольшая группа сосредоточила в своих руках значительную часть материальных ресурсов страны» [Браславский П., 2004, с. 1]. Но главным негативным итогом начала первого пост-перестроечного десятилетия стал моральный упадок общества. Крушение идеала социальной справедливости, личные трагедии большинства граждан, озлобленность и социальная апатия, беспомощность перед лицом олигархов и преступников не могли не заботить церковь [Чаплин В., 2005].

В самом обществе, находившемся в переходном состоянии, возникли ожидания, обращенные к Русской православной церкви (РПЦ). Прежде всего, ожидалось появление церкви в общественном пространстве. Представлялось, что церковь, сохранившая какое-то духовное сокровище, предъявит его обществу как культурно, социально и собственно религиозно значимое для «мира». Эти ожидания оказались завышенными. Лишь в 2000 г. РПЦ опубликовала развернутую официальную позицию по общественно значимым вопросам – «Основы социальной концепции» (ОСК) [Кырлежев А. Русская православная церковь.., 2003], в которых были сформулированы «социально-этические принципы существования современного общества, те основы морали и начала естественного права, благодаря которым наша жизнь получает благодатное нравственное питание и не скатывается в хаос, подобный эпохе коммунистического или нацистского затмения разума» [Костюк К.Н. Социальная концепция Русской.., 2010]. В данной работе мы рассмотрим в основном экономические аспекты этой концепции, а также проанализируем комментарии, с ней связанные.

Общая характеристика Основ социальной концепции Русской православной церкви

Одно из наиболее часто цитируемых определений понятия «христианское социальное учение» было предложено известным теологом, кардиналом Й. Хёффнером, который понимает его как «совокупность социально-философских (взятых, в сущности, из социальной природы человека) и социально-теологических (взятых из христианского учения о Спасении) знаний о сущности и устройстве человеческого общества и о вытекающих отсюда и применимых к конкретным общественным отношениям нормах и задачах строя» [Хёффнер Й., 2001, с. 15]. В то же время православные богословы придерживаются разных точек зрения на необходимость создания православной социальной доктрины. Одни, как известный греческий теолог Г. Манцаридис (G. Mantzaridis), заявляют, что церковь не нуждается ни в собственной политической системе, ни в социальной доктрине, ни в создании социально-этической или этической системы, поскольку все, что необходимо религиозным христианам, как людям, так и миру, содержится в высказываниях Отцов церкви и постановлениях соборов [Hallensleben B., Sokolovski A., 2001, p. 6].

Другие выдвигают весомые аргументы в подтверждение ее необходимости. Так, игумен Вениамин (Новик) (1946–2010) писал, что поскольку христианство для христианина является не только «религией для внутреннего употребления» или неким терапевтическим средством утешения или системой самодисциплины, но принципом его жизни в целом, включая ее социальный, культурный, политический, экономический, экологический и даже биоэтический аспекты, его ориентация в социуме возможна при наличии у Церкви представления о некоем общественном идеале, воспринимаемом в эсхатологической перспективе спасения [Вениамин (Новик), игумен, 2000].

Социальная доктрина позволяет Церкви не только представлять свое видение общественного идеала, но и «предлагать или высказывать суждения о конкретных экономических, социальных и политических ситуациях» [Sollogoub M., 2009], о современном ей обществе. В то же время, это не учение об обществе как таковом, а «представление об обществе, бытующее в свете и в фокусе преображающей силы церкви, обществе рядом с церковью. Таким образом, социальное учение церкви имеет нормативную природу, преобразовывающую истины веры в нормы социальной жизни» [Костюк К.Н., 2014, с. 360]. «Создавая социальное учение, Церковь простирает свой дар Богопознания до способности высветить богословское содержание социального измерения жизни. Она определяет при этом те задачи, служения, методы, которые естественны и приемлемы для современного общества» [Костюк К.Н., 2001, с. 118].

После падения коммунизма сложилась ситуация, когда церковь может без вмешательства государства определять свое место в обществе. Эта ситуация поставила перед церковью целый ряд сложных задач, в частности задачу преодоления отгороженности от общественной жизни, сложившуюся в советское время. Сложность решения этой и других задач определялась тем, что постсоветское общество оказалось одним из самых секулярных обществ мира.

«Если раньше служитель Церкви общался почти исключительно со своими прихожанами, которые мыслили теми же категориями, что и он сам, то теперь священник столкнулся лицом к лицу с огромной массой невоцерковленных людей, чьи знания о религии были рудиментарными или нулевыми… Если раньше общество жило своей жизнью, а Церковь – своей, то теперь Церковь оказалась вовлеченной в общественную дискуссию по основным вопросам современности» [Иларион (Алфеев), 2005]. По сравнению с дореволюционным периодом коренным образом изменились профессиональная структура и уровень образования населения, исчезла прежняя «православная интеллигенция». В постсоветский период церковь столкнулась с феноменом религиозного плюрализма, информационной и политической открытости. Опыта существования в такой среде у РПЦ практически не было [Зубов А., 1995]. Очевидно, что старые дореволюционные модели взаимоотношений церкви и личности, церкви и общества в современных условиях не работают [Башкиров В, 2006; Браславский П., 2004, с. 6].

В то же время в самой церкви сформировались различные представления о способах взаимодействия с обществом, которые условно можно назвать фундаменталистскими и либеральными, и возникла необходимость в выработке внутрицерковного консенсуса [Костюк К.Н., 2001, с. 116][21 - Подробнее о социально-этических течениях в РПЦ в конце ХХ в. см.: [Костюк К., 2002].]. Создание социальной концепции можно рассматривать как часть процесса консолидации внутри церкви [Костюк К.Н., 2014, с. 360].

Инициатором и идеологом разработки социальной концепции РПЦ был будущий патриарх РПЦ, митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл (Гундяев). Избранное им направление часто называют «новым консерватизмом», «модернизацией на основе традиции». Речь идет о соединении традиционных православных форм с современными аргументацией и стилистикой. Цель соединения старого и нового, по словам патриарха Кирилла, состоит в том, чтобы «христианская мотивация присутствовала во всем, что составляет сферу жизненных интересов человека» [Вовченко Б.В., 2010, с. 2]. Эта позиция будущего патриарха, а в немалой степени также его политическое чутье и организаторские способности оказали на содержание документа огромное влияние [Филатов С., 2012, с. 16; Костюк К., 2003; Костюк К.Н., 2014, с. 349].

В 1994 г. Архиерейский собор РПЦ принял решение о разработке «всеобъемлющей концепции, отражающей общецерковный взгляд на вопросы церковно-государственных отношений и проблемы современного общества в целом» [Архиерейский Собор.., 1994]. Была создана рабочая группа, которой руководил митрополит Кирилл, и в которую вошли архиереи и клирики РПЦ, профессора духовных школ, сотрудники синодальных отделов.

Касаясь истории создания документа, прот. Всеволод Чаплин отмечал, что он был разработан в сжатые сроки в условиях давления как со стороны представителей различных точек зрения, существующих в среде верующих, так и со стороны светских политиков, которые хотели бы привязать социальную доктрину церкви к «политическому моменту». Составители же поставили перед собой цель создать систематизированную концепцию, рассчитанную не на год-два, а, по крайней мере, на ближайшие десятилетия, и приемлемую для всей церкви, что очень важно, учитывая, что почти половина приходов РПЦ находится за пределами РФ [Кырлежев А., 2003].

В ходе работы над концепцией использовались труды православных богословов, пастырей, философов, ученых[22 - Однако игумен Вениамин (Новик) с сожалением отмечал, что в ОСК не содержится ни одной ссылки на работы русских религиозных философов XIX–XX вв., которые много сделали для осмысления религиозного значения земного благополучия людей, к созиданию которого, в первую очередь, призваны общественные, политические организации и государство. Только в четвертой главе (IV. 2) приводится важная мысль В.С. Соловьёва (без ссылки на него) о праве как некотором минимуме нравственных норм, обязательных для всех членов общества, и о главной задаче закона как предотвращении ада на земле [Вениамин (Новик), игумен, 2000].]. Но они, как отмечал митрополит Кирилл, выражают частные, часто противоположные мнения, а не официальную позицию РПЦ, которая по многим из обсуждавшихся вопросов никогда не выносила определенных суждений [Кирилл, митрополит.., 2000]. При разработке концепции также принимались во внимание как католические, так и, в меньшей мере, протестантские документы, посвященные проблемам христианского социального учения. Главными же ее источниками были Библия и святоотеческое наследие [Кырлежев А., 2003].

Митрополит Кирилл объяснял, что документ назван «Основами», поскольку «по мере изменения государственной и общественной жизни, по мере появления в этой области новых проблем, требующих церковной оценки, социальное учение Церкви будет, несомненно, развиваться и совершенствоваться» [Кирилл, митрополит.., 2000].

Принятые Архиерейским собором в 2000 г. ОСК стали первой за более чем тысячелетнюю историю официальной идеологической доктриной РПЦ, которая охватывает широкий спектр вопросов современной жизни[23 - Принятие ОСК стимулировало другие религиозные организации к разработке и представлению обществу своего видения этих проблем. В эту работу активно включились протестантские церкви России. Были разработаны и опубликованы «Основы социальной концепции Российского объединенного союза христиан веры евангельской», «Основы социального учения Церкви христиан адвентистов седьмого дня». В 2003 г. Консультативным советом глав протестантских церквей России была подготовлена и представлена общественности общая «Социальная позиция протестантских церквей России» [Ветров В.А., Попова В.А., 2014].Принятие ОСК в определенной мере способствовало созданию в 2004 г. «Компендиума социального учения Церкви», в котором впервые в едином документе обобщается колоссальный теоретический и практический опыт католической церкви в решении актуальных проблем современности. Документ включает весь корпус социальных энциклик, папских посланий и иных форм пастырского наставления с понтификата Льва XIII (1878–1903) до настоящего времени [Корзо М.А., 2009]. Кроме того, ОСК послужили толчком для разработки социальных концепций российскими мусульманами и иудеями [Кырлежев А., 2003].] и свидетельствует о сильной «социальной традиции» РПЦ [Костюк К.Н., 2001, с. 116]. Документ является долгосрочной программой общественного служения церкви, которая опирается на православное богословское осмысление ее положения в плюралистическом секулярном обществе [Безбородов М.И., 2011, с. 1, 2; Браславский П., 2004, с. 2].

По оценкам как отечественных, так и зарубежных специалистов, принятие ОСК – знаменательное событие в истории православия, одно из ключевых церковно-политических событий ХХ в., большой шаг РПЦ вперед [Коваль Т.Б., 2003, с. 43; Костюк К., 2002; Calvez J.-Y., 2008]. Многие считают, что РПЦ наконец преодолевает свою обычную позицию: «Мы спасаем индивидуальные души, а в дела общественные и политические не вникаем – это не наше дело» [Сомин Н.В., 2000].

В основе обращения РПЦ к проблемам социальной жизни лежит богочеловеческая природа церкви, связанной с миром общей тварной природой. Но будучи богочеловеческой, она призвана благодатным образом воздействовать на мир или вершить свою искупительную миссию. Целью церкви «является не только спасение людей в этом мире, но также спасение и восстановление самого мира» [Основы социальной.., 2005, I. 2]. Таким образом, формулируя ОСК как долгосрочную программу общественного служения, авторы документа рассматривают РПЦ в качестве единого организующего стержня, на который «нанизываются» все представленные в ОСК проблемы и суждения.

Такой подход определяет структуру документа, включающего короткую преамбулу и 16 тематических разделов. После изложения основных богословских положений, на которые опирается социальное учение, документ представляет позицию РПЦ по следующим вопросам: церковь и нация; церковь и государство; соотношение христианской этики и светского права; церковь и политика; труд; собственность; война и мир; преступность, наказание, исправление; личная, семейная и общественная нравственность; здоровье личности и народа; биоэтика; церковь и проблемы экологии; светские наука, культура и образование; церковь и СМИ; международные отношения, проблемы глобализации и секуляризации мира.

Сам перечень тем ОСК свидетельствует о том, что «лейтмотив послания верующим и всей стране – церковь должна участвовать во всех сферах народной жизни – образовании, науке, культуре, здравоохранении, экономической жизни, в армии и государственном управлении. Церковь способна преобразить Россию, и это ее долг» [Филатов С., 2012, с. 31]. При этом ОСК является богословским документом, который все явления общественной жизни связывает с божественным началом, поэтому светские люди не всегда могут согласиться с представленными в документе мировоззренческими толкованиями [Основы социальной концепции… («круглый стол»), 2001].

В преамбуле к ОСК отмечается, что документ обращен ко всем чадам РПЦ «сверху донизу», однако ОСК прежде всего адресованы духовенству в качестве ориентира при решении проблем, касающихся взаимоотношений церкви с государством, общественными институтами и движениями, а также с другими конфессиями. Одновременно они доводят до сведения светских властей официальное мнение церкви относительно того, на которых условиях она готова идти на компромисс со светским государством. Таким образом, это «рабочий» документ и для государственных служащих, занимающихся проблемами церкви и религии [Митрохин Л., 2002]. При этом церковные иерархи разъясняют, что нравственные требования, заложенные в ОСК, являются обязательными для исполнения не только священнослужителями, но рядовыми членами церкви [Иларион (Алфеев), 2005].

Поскольку ОСК в первую очередь призваны определить и обосновать статус РПЦ в современной России и прояснить, на какую роль она претендует в обществе, на первое место вынесены разделы о соотношении церкви и нации (II) и о взаимоотношениях церкви и государства (III). Последний раздел – один из самых объемных, содержит подробный анализ различных форм взаимоотношений церкви и государства, задает принципы отношений церкви с властями различных ветвей и уровней [Корзо М.А., 2009].

Остановимся несколько подробнее на вопросе взаимоотношений церкви и государства, поскольку он имеет отношение к социально-экономической проблематике.

Церковь допускает возможность взаимодействия «с государством, даже если оно не носит христианского характера, а также с различными общественными ассоциациями и отдельными людьми, даже если они не идентифицируют себя с христианской верой», и при этом не ставит «прямой задачи обращения всех в Православие в качестве условия сотрудничества» [Основы социальной.., 2005, I. 4]. Церковь не только предписывает своим чадам повиноваться государственной власти, независимо от убеждений и вероисповедания ее представителей, но и молиться за нее [Основы социальной.., 2005, III. 2, III. 3].

Отмечая «непредпочтительность для церкви какого-либо государственного строя» [Основы социальной.., 2005, III. 7], церковь в то же время считает идеалом для русского православия модель византийской симфонии властей, т.е. независимости, но и тесного взаимодействия и взаимопроникновения светской и церковных властей [Филатов С., 2012, с. 16; Православная церковь и модернизация.., 2010; Лунин Р., 2012, с. 175], а ее наиболее гармоничным воплощением является российская монархия [Основы социальной.., 2005, III. 4]. Демократическое государство, рассматриваемое как результат секуляризации, признается низшей по сравнению с монархией формой правления [Коваль Т.Б., 2008, с. 132]. Тем не менее с ним можно «соработничать» «в делах, служащих благу самой церкви, личности и общества».

Среди таких дел выделяются: забота о сохранении нравственности в обществе; духовное, культурное, нравственное и патриотическое образование и воспитание; милосердие и благотворительность, развитие совместных социальных программ; попечение о воинах и сотрудниках правоохранительных учреждений, их духовно-нравственное воспитание; профилактика правонарушений, попечение о лицах, находящихся в местах лишения свободы; поддержка института семьи, материнства и детства; противодействие деятельности псевдорелигиозных структур, представляющих опасность для личности и общества [Основы социальной.., 2005, III. 8].

Очевидно, отмечает Г. Кочетков, что «если высшая церковная власть говорит о “симфонии” церкви и государства как о своей норме, то этим фактически признается нормой государственная религия, со всеми вытекающими отсюда последствиями в социально-политической и экономической сферах» [Православная церковь и модернизация.., 2010].

Говоря о видении церковью отношений с государством, митрополит Волоколамский Иларион подчеркивал, что церковь не стремится к слиянию с государством, она не вмешивается в дела государственного управления и политику, но в то же время хочет, чтобы государство учитывало интересы православных верующих. Церковь лишь до известной степени лояльна государству. Церковь может призвать своих чад к неповиновению властям в случае, когда власть явно требует от человека совершать грех [Иларион, митрополит Волоколамский.., 2010]. Тезис о допустимости гражданского неповиновения свидетельствует о нежелании церкви полностью терять самостоятельность, как это было в имперской России, и стремлении объединить плюсы прошлого и нынешнего положения. При этом гражданское неповиновение прихожанина РПЦ в реальной жизни может означать все что угодно – от недопущения работников райотдела образования на территорию православного приюта до организации кампании против получения новых паспортов с электронным штрих-кодом, уничтожения «безнравственной» выставки или рекламных плакатов [Митрохин Н., 2004, с. 328].

Таким образом, формулируя свое отношение к государству, церковь полностью принимает его светский характер, обещает свою лояльность и определяет границы повиновения и поле сотрудничества. Тем не менее ностальгия по «более высоким формам государственного устройства», элементы неприятия принципа отделения церкви от государства, отсутствие открытого осуждения советской эпохи свидетельствуют о некоторой непоследовательности документа [Костюк К.Н., 2014, с. 364]. Эту же мысль высказывал и игумен Вениамин (Новик), отмечая, что «психологически РПЦ, несмотря на все исторические потрясения, продолжает ощущать себя государственной церковью (хотя бы потенциально), не хочет “сжигать мосты”, соединявшие ее с государством на протяжении столетий» [Вениамин (Новик), игумен, 2000].

В документе также нет определения таких исходных понятий, как гражданское общество, социально-экономическое развитие, рыночная экономика, коррупция и т.д. Между общими богословскими определениями и частными этическими нормами, между ветхозаветными представлениями и вполне современными оценками часто не оказывается связующего звена [Костюк К.Н., 2014, с. 361]. В то же время ОСК вводят в церковный лексикон такие понятия, как прибыль, интеллектуальная собственность, финансовые спекуляции, клонирование, глобализация и др. Таким образом, документ создает основу для дальнейшей разработки этих проблем богословской социальной мыслью [Браславский П., 2004, с. 7].

Специалисты отмечают, что на характер документа оказали влияние противоречия между различными группами внутри церкви. По оценке игумена Вениамина, «разные главы документа писались разными авторами и оказались концептуально не согласованными». К существенному недостатку ОСК он относил отсутствие вводной части [Вениамин (Новик), игумен, 2000]. Кроме того, во многих разделах содержатся прямо противоположные утверждения, по принципу «да», – «но». При этом «все “да”, так или иначе относящиеся к либерально-демократической позиции, были предельно лаконичными, в то время как все “но”, в которых… обосновывалась православная державность, обширными и фундаментально проработанными» [Коваль Т.Б., 2014, с. 205].

Несмотря на то что ОСК является в значительной степени рассуждением о тех идеальных условиях, в которых РПЦ могла бы наиболее полно реализовывать различные формы христианского служения, понимаемого как системообразующая идея христианского образа жизни [Корзо М.А., 2009], а также на отдельные недостатки документа, в целом православная социальная доктрина даже по западнохристианским меркам является уникальным историческим документом [Костюк К.Н., 2014, с. 361–362].

Экономические аспекты социального учения РПЦ

Христианские идеи, имеющие отношение к экономике, были высказаны еще во II–IV вв. Отцами церкви Василием Великим (IV в.), Иоанном Златоустом (347–407), Августином Блаженным (353–430) и др. Исходя из равенства всех людей перед Богом, Отцы церкви подчеркивали обязанность всех людей трудиться и получать вознаграждение за свой труд. Они утверждали, что работа, как физическая, так и умственная, очищает и освящает человека, что она не может быть позором.

Отцы церкви осуждали богатство, если оно становилось объектом поклонения, «любостяжательством», но довольно благосклонно относились к нему, если им распоряжались «великодушно и рассудительно», если богатые помогали общине и ее малоимущим членам. Отцы церкви подчеркивали, что подлинной ценностью для христианина являются не материальные, а духовные ценности.

В целом Отцы церкви признавали право частной собственности, но отдавали предпочтение ее обобществлению как добровольному акту пожертвования в пользу ближних, указывая при этом, что условием подлинной общности в собственности является духовная общность в любви и вере. В то же время всякое покушение на собственность ближнего рассматривалось ими как великий грех, поскольку оно является покушением и на его личность [Зейпель И., 1913; Коваль Т.Б., 2002; Коваль Т.Б., 2003; Коваль Т.Б., 2014; Сомин Н.В., 1998].

В России исторически сложилась самобытная национальная традиция отношения к труду, собственности, богатству, основанная на сочетании материальных и духовно-нравственных критериев, причем последние были преобладающими. Мировоззренческой и теоретической основой для ведения хозяйственной жизни в России традиционно было Священное Писание и основанное на нем «Домостроительство». «Домостроительство» в отечественной традиции трактовалось как предписание честно трудиться, добросовестно вести домашнее и национальное хозяйство собственными силами для обеспечения достатка и изобилия, творить милостыню и помогать нуждающимся в соответствии с требованием евангельских заповедей [Дятлов С.А., 2006].

Основы домостроительства нашли отражение в своде правил – «Домострое» (середина XVI в.), автором которого считается священник Благовещенского собора в Москве Сильвестр. В «Домострое», в котором хозяйственные наставления связаны с религиозными, появился новый идеал православного христианина – домовитого и рачительного хозяина. «Экономическая рачительность, которая любит счет всего – от денег до ложек, – приобретает у Сильвестра характер христианской добродетели. Тот же, кто живет нерасчетливо, от безрассудства своего пострадает…». Он трактовал проблему собственности, исходя из того, что «имение и богатство» посылаются Богом как награда за трудовые заслуги и благочестие. Сильвестр прямо связывал обретение спасения с благочестием, щедрой милостыней и трудолюбием [Коваль Т.Б., 2014, с. 192–193].

Подобный подход к богатству, но по иным религиозным соображениям, характерен для старообрядчества. «В старообрядческой среде сформировалась особая трудовая этика, в которой ориентация на прибыль и предпринимательский успех получили религиозное оправдание – успех в делах воспринимался как знак Божьего благоволения» [Коваль Т.Б., 2014, с. 192–194].

Активные исследования взаимосвязи православия и хозяйственной жизни начались с середины ХIХ в. В определенной мере этому способствовало становление капитализма, а также возникновение и распространение идей социализма в России. Соединить духовное с практической социально-экономической жизнью стремились многие русские религиозные мыслители Серебряного века: Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, С.Л. Франк, Л.П. Карсавин, И.А. Ильин, о. Г. Флоренский и др.

Таким образом, экономическая часть социальной доктрины РПЦ возникла не на пустом месте. Понятия о социальных идеалах и нравственной составляющей хозяйственной деятельности содержались в учении православной церкви, но до принятия ОСК не формулировались в отдельном документе [Коваль Т.Б., 2014, с. 185]. Ту же мысль высказывал и прот. Всеволод Чаплин, отмечавший, что социальному учению церкви две тысячи лет, хотя оно и не было ранее «кодифицировано» [Кырлежев А., 2003].

Проблемы, непосредственно затрагивающие социально-экономические отношения, рассматриваются в ОСК в VI (Труд и его плоды), VII (Собственность) и пункте III раздела XVI (Международные отношения). При этом многие специалисты обращают внимание на то, что эти разделы оказались одними из самых кратких в документе. Кроме того, в отличие от многих других разделов, в них немного ссылок на богословские тексты. Авторы ограничились несколькими цитатами из Ветхого и Нового Заветов, несколькими краткими цитатами из Василия Великого и Иоанна Златоуста и одной из Климента Александрийского [Коваль Т.Б., 2008, с. 133; Сомин Н.В., 2000]. Тем не менее «экономические» разделы ОСК вписываются в рамки православной традиции, а их краткость можно объяснить тем, что «религиозно осмысленное признание земного благополучия представляет значительную трудность в русском православии, в котором святость традиционно ассоциировалась с первоначальным смыслом евангельской нищеты» [Игумен Вениамин (Новик), 2000]. Кроме того, «православное богословие прямо не затрагивает вопросы хозяйственной жизни, и они традиционно рассматриваются как лежащие за пределами сферы духовности» [Зарубина Н.Н., 2001, с. 100].

Т.Б. Коваль выделяет несколько наиболее важных черт православного типа религиозного сознания, оказывающих неоднозначное влияние на хозяйственно-экономическую жизнь. Во-первых, это теоцентризм, сосредоточенность православной мысли на Боге, а не на собственно человеческих проблемах. Во-вторых, свойственный православию особый эсхатологизм, под влиянием которого православие ориентируется на сверхмирные ценности, которые лежат за пределами земной жизни. Главная цель жизни православного человека – обретение жизни вечной, т.е. спасение, связывалась не с земными трудами или попытками усовершенствовать мир, а с тем, чтобы внутренне разорвать все связи и привязанности к земному. Поэтому хозяйственно-экономическое и культурное творчество, созидательный труд, совершенствование социальных отношений расценивались как помеха спасению. В-третьих, на отношение к хозяйственной деятельности мирян большое влияние оказал монашеский идеал, на который должны ориентироваться все верующие. Кроме того, в православной традиции молитва и «внутреннее делание» ставились несоизмеримо выше, чем всякая земная деятельность [Православная церковь и модернизация.., 2010].