Политическая наука №3 / 2015. Социальные и политические функции академиических и экспертных сообществ

Хромов Г. Российская академия наук: история, мифы и реальность // Отечественные записки. – М., 2002. – № 7. – Режим доступа: http://magazines.russ.ru/ oz/2002/7/2002_07_24.html (Дата посещения 12.04.2015.)

Хромов Г. Российская академия наук: история, мифы и реальность // Отечественные записки. – М., 2002. – № 7. – Режим доступа: http://magazines.russ.ru/ oz/2002/7/2002_07_24.html (Дата посещения: 30.05.2015.)

Черкасов П.П. ИМЭМО. Портрет на фоне эпохи. – М.: Весь мир, 2004. – 572 с.

Шестопал Е.Б. Трансформация политологического сообщества в постсоветской России // Вестник Моск. гос. ун-та. Сер. 18: Социология и политология. – М., 1999. – № 1. – С. 23–39.

Экспертная оценка российских научных журналов по версии НИУ-ВШЭ (2015) // ПОЛИ. РУ. – М., 2015. – 8 апреля. – Режим доступа: http://polit.ru/article/2015/04/08/list_journals/#politology (Дата посещения: 17.04.2015.)

Этос науки на рубеже веков // Философия науки. – Вып. 11. – М., 2005. – 342 с.

Almond G.A. A discipline divided: Schools and sects in political science. – Newbury Park, Calif.: Sage, 1990. – 348 р.

Becher T.,Trowler P.R. Academic tribes and territories: Intellectual inquiry and the culture of disciplines. – Buckingham: Open univ. рress. 2001. – 239 р.

Brie M. Eine Gesellschaft erkennt sich selbst: Russische Sozialwissenschaften im Wandel // Sozialwissenschaft in Russland. – Berlin: Berliner Debatte Wisseschaftsverlag, 1997. – Bd. 2. – S. 328–374.

Sozialwissenschaft in Russland. – Berlin: Berliner Debatte Wisseschaftsverlag, 1997. – Bd. 2. – 392 S.

Luhmann N. Die Wissenschaft der Gesellschaft. – Fr.a.M.: Suhrkamp, 2009. – 732 S.

Merton R. The sociology of science: An episodic memoir // The sociology of science in Europe / Ed. by R. Merton and J. Gaston. – Chicago: Southern Illinois univ. press, 1977. – P. 3–144.

Merton R.K. The institutional imperatives of science // Sociology of science / Ed. B. Barnes. – L.: Penguin Books, 1972. – P. 65–79.

Patzelt W.J. Einf?hrung in die Politikwissenschaft. – 7. Aufl. – Passau: Wissenschaftsverlag Richard Rothe, 2013. – 344 S.

Storer N.W. The social system of science – N.Y., L.: Holt, Rinehart and Winston, 1966. – 180 p.

The Cambridge history of science. – N.Y.: Cambridge univ. press, 2003. – Vol. 7: The modern social sciences / Ed. by Th. M. Porter, D. Ross. – 790 р.

Davydova I. Die Novosibirsker soziologische Schule. Austieg und Niedergang eines regionalen sozialwissenschaftlichen Zenthums // Sozialwissenschaft in Russland. – Berlin: Berliner Debatte Wisseschaftsverlag, 1997. – Bd. 2. – S. 151–172.

The world of political science: A critical overview of the development of political studies around the globe, 1990–2012 / Trent J., Stein M. (eds.). – Opladen; Farmington Hills: Barbara Budrich Publishers, 2012. – 188 p.

Приложение

Сайты институтов РАН

Институт Африки. – Режим доступа: http://www.inafran.ru

Институт востоковедения. – Режим доступа: http://www.ivran.ru

Институт государства и права. – Режим доступа: http://www.igpran.ru

Институт Дальнего Востока. – Режим доступа: http://www.ifes-ras.ru

Институт Европы. – Режим доступа: http://www.ieras.ru

Институт Латинской Америки. – Режим доступа: http://www.ilaran.ru

Институт мировой экономики и международных отношений. – Режим доступа: http://www.imemo.ru

Институт научной информации по общественным наукам. – Режим доступа: http://www.inion.ru

Институт российской истории. – Режим доступа: http://www.iriran.ru

Институт социально-политических исследований. – Режим доступа: http://www.isprras.ru

Институт социально-экономических и гуманитарных исследований Южного научного центра РАН. – Режим доступа: http://www.ssc-ras.ru/page471.html

Институт социологии. – Режим доступа: http://www.isras.ru

Институт США и Канады. – Режим доступа: http://www.iskran.ru

Институт философии. – Режим доступа: http://www.iph.ras.ru

Институт философии и права УрО РАН. – Режим доступа: http://www.ifp.uran.ru

Институт экономики. – Режим доступа: http://inecon.org/

Институт этнологии и антропологии. – Режим доступа: http://www.iea-ras.ru

Социологический инстиут РАН. – Режим доступа: http://socinst.ru/ru/inst

Экспертные сообщества и власть: модели взаимодействия, основные функции и условия их реализации

    А.Ю. Сунгуров

При анализе политических процессов различной природы и уровня исследуются, как правило, их основные акторы – государственная власть в целом и ее отдельные «ветви» и структуры, политические партии, группы интересов, гражданские организации. При этом вне фокуса внимания часто остаются тем или иным образом организованные сообщества людей, обладающих «властью особого рода – властью называть вещи их именами», т.е. представители академического и экспертного сообщества. Роль этих участников политического процесса становится особенно велика при подготовке, принятии и реализации политико-управленческих решений, для обозначения которых в английском языке используется термин policy. В этой статье мы рассмотрим некоторые из существующих сегодня представлений о характере взаимодействия экспертных сообществ и власти в процессе подготовки и принятия политико-управленческих решений, выделим три возможные модели такого взаимодействия, а также сформулируем условия реализации этих моделей.

Модели взаимодействия власти и экспертного сообщества

Несмотря на существенное развитие представлений о сложном и взаимовлияющем характере власти и экспертного сообщества [Балаян, 2015; Волынкина, 2011; Казакова, 2012; Малинова, 2013; Hoppe et al, 2013; The politics of scientific advice, 2011], сегодня, особенно в российской научной литературе, много внимания уделяется так называемому линейному характеру этого взаимодействия, или, по терминологии современного классика в области публичной политики Шейлы Джасанофф (Sheila Jasanoff), линейно-автономной модели.

В рамках этой модели научные факты устанавливаются без какого-либо учета возможных общественно-политических последствий. И лишь затем эти факты учитываются при решении общественно-политических проблем, соответственно, политические решения созревают по мере перехода от научно установленных фактов к ценностям. Ученым дается право обосновывать качество и цельность их открытий и результатов по своим собственным правилам, перед тем как суждение политиков вступает в игру. Отступление от этого идеала угрожает превратить науку в инструмент политики. В случае потери автономии наука, как считается в рамках этой модели, не сможет предоставить лицам, принимающим решения, объективную информацию о функционировании природы или общества [Jasanoff, 2011].

Такой подход на первый взгляд кажется вполне оправданным, особенно в нашей стране, где в годы советской власти ученые были объектом жесткого давления партийно-государственного аппарата и силовых структур. Однако в странах с устойчивым демократическим режимом, где такое давление стало скорее исключением, чем правилом, возникли сомнения в адекватности линейно-автономной модели реальной практике взаимодействия власти и экспертного сообщества. Прежде всего эти сомнения связаны с тем, что любой ученый является в то же время и членом общества, в котором он живет, поэтому он не может гарантировать свою беспристрастность к любой проблеме, которую изучает. Например, вопрос о строительстве атомных станций в определенном регионе страны может касаться его лично. Чем ближе изучаемый вопрос к социальной и политической жизни общества, тем сложнее ученому контролировать свою собственную научную беспристрастность. Выходом в этой ситуации могут и должны стать различные формы внутренней оценки качества научных работ, классическими примерами которых могут служить обсуждения их результатов на научных семинарах и конференциях, а также практика рецензирования поступающих в научные журналы текстов научных статей. О подобных и иных практиках внутреннего контроля качества научных работ пишет, в частности, Даниэль Саревитц [Sarewitz, 2011].

Вместе с тем эти механизмы также могут давать сбои, особенно при исследовании систем с высокой степенью неопределенности, при изучении редко повторяющихся событий и т.д. [Oreskes, 2011]. Известно также, что в процессе развития науки периодически возникают ситуации, когда позиции, сильно отличающиеся от принятой в научном сообществе парадигмы, игнорируются этим сообществом, а после смены парадигмы в процессе научной революции становятся началом нового и перспективного научного направления [Кун, 2009]. Кроме того, среди общественных активистов (например, из «зеленого» движения) часто возникает скептицизм к научным данным в области состояния окружающей среды, выполненным по заказу правительств [Oreskes, 2004].

Еще одна и, возможно, более важная причина сущностного ограничения применимости линейно-автономной модели – это то, что она не учитывает существования так называемых пограничных структур (boundary structures), возникающих на границах между системой научного знания и системой власти – в данном случае системой администрирования, управления различными политиками (policy) в данной местности, стране или регионе. Понятие (и даже теория) таких пограничных структур было предложено для границы «наука – власть» в 1999–2000 гг. Дэвидом Гастоном [Guston, 1999; 2000] и развита затем в работах ряда авторов (см.: [Miller, 2001] и статьи А.Ю. Беляева и Е.А. Глуховой в этом номере журнала).

Важно также учитывать, что в современных органах власти, в администрациях различного уровня работают образованные люди, и некоторые из них имеют опыт серьезной научной деятельности. Однако они встроены в иерархическую властную систему, и им всегда не хватает времени, основное количество которого уходит на рутинную, повседневную работу. Если же к ним подключаются представители экспертного сообщества и активисты групп защиты общественных интересов, то в результате могут сложиться так называемые коалиции общественных интересов (Advocacy coalitions), которые, в соответствии с концепцией Пола Сабатье и Хэнка Дженкинск-Смита, выступают источниками и организаторами продвижения инноваций в области публичной политики, подготовки и принятия политико-управленческих решений [Сабатье, Дженкинск-Смит, 2008]. Все это свидетельствует, на наш взгляд, в пользу недостаточности линейно-автономной модели.

Вместо нее Шейла Джасанофф предлагает новую модель, которую она назвала моделью virtuous reason (возможный перевод – модель «действенных оснований»). В рамках этой модели не делается резких разграничений между научным знанием и поисками общественного блага, в ее фокусе вопрос о том, как интеграция науки и политики может помочь лучшему достижению желаемой публичной цели. Здесь делается акцент не на инструментализации науки, а на согласовании научных выводов с широким набором социальных ценностей, особенно с учетом угрозы неизвестности и невежественности. При этом, как отмечает Джасанофф, любые реформаторские усилия должны признавать, что процесс оценки справедливости научных рекомендаций для использования в улучшении той или иной политики (policy) жизненно связан с институциональной историей и культурой, что делает любые универсальные панацеи как неосуществимыми, так и нежелательными [Jasanoff, 2011, p. 21].

По мнению редакторов коллективной монографии, посвященной опыту научных консультативных советов, все множество существующих вариантов их создания и деятельности может рассматриваться как варианты ответа на две потенциальные угрозы. Во?первых, любой публичный совет уважаемых обществом экспертов в случае его игнорирования властей предержащих может нанести ущерб легитимности власти. Во?вторых, подчиненность консультативного органа воле правительства угрожает авторитету ученых. Отсюда следует, что конкретная форма организации любого консультативного органа отражает конфликт между независимым и зависимым «советованием» [The Politics of scientific advice, 2011, p. 10][17 - Подчеркнем здесь труднопереводимое на русский язык использование термина «advice», который естественно переводится как совет. А вот уже широко применяемый, в том числе и в официальных названиях таких советов, термин «Advice committee» сложно перевести как «советовательный комитет», в этих случаях мы будем использовать термин «консультативный комитет». Однако в этом случае исчезает такое важное свойство «Advice organization», как субъектность авторов этих советов, которые могут даваться не только по запросу лиц, принимающих решение, но и по собственной инициативе представителей экспертного сообщества. В термине же «консультативный совет» субъектность участников нивелируется: консультации по определению даются только по запросу власти, инициативная консультация – это нонсенс. Такое различие отражает и слабую пока субъектность российского экспертного сообщества. Исключением являются немногие устойчивые организации типа фабрик мысли, например Центр стратегических разработок образца 2011–2013 гг. Но это уже другая форма структур-медиаторов, или «пограничных организаций».].