Политическая наука №4 / 2017. Субнациональное измерение политики

Вариация в числе зарегистрированных кандидатов в одномандатных округах на выборах в региональные легислатуры 2014–2016 гг.

Источники: [Кынев, Любарев, Максимов, 2015], [Кынев, Любарев, 2016].

В 2015 г. основной мишенью таких действий стала Партии народной свободы (ПАРНАС) – коалиция либеральных партий, которая включала членов Партии прогресса Алексея Навального, «Демократического выбора» Владимира Милова, «Гражданской инициативы» Андрея Нечаева, Партии 5 декабря и Партии ли-бертарианцев. Коалицию также поддержали движение «Солидарность» и «Открытая Россия» Михаила Ходорковского. ПАРНАС выдвинула кандидатов в четырех регионах – Калужской, Костромской, Магаданской и Новосибирской областях, но их удалось зарегистрировать только в Костроме (после изначального решения отказать в регистрации, оно было отменено в результате апелляции). Поправки в избирательное законодательство, которые усложняли и запутывали процесс регистрации, были приняты как раз накануне выборов в этих регионах. Стоит отметить, что партии-спойлеры Андрея Богданова («Демократическая партия России» и «Народный альянс») также выдвинули своих кандидатов, чтобы отобрать голоса у «Демократической коалиции».

В Магаданской и Новосибирской областях коалиция не смогла принять участие в выборах по причине признания недействительными 10% подписей [Litvinova, 2015 a, p. 1]. В Новосибирске коалиция подала около 11 700 подписей; 24 июля областная избирательная комиссия постановила, что лишь 10 187 являются действительными – 470 подписей не хватило для преодоления необходимого порога [Wright, 2015, p. 3]. После постановления избиркома коалиция пересмотрела все подписи, которые не удовлетворили требованиям. В ряде случаев оказалось, что члены избирательной комиссии намеренно совершили ошибки при внесении информации в базу данных. Представители Коалиции также утверждали, что база данных Федеральной миграционной службы, с которой сверялась информация об избирателях, устарела, что во многих случаях объясняло выявленные расхождения [ibid, p. 3].

В Калужской области коалиция решила не сдавать подписные листы, обвинив прокремлевских активистов в проникновении в штаб кампании и подделке 30% подписей. Одну из таких подписей, которую позже объявили подделкой, поставил местный житель под объективом телекамеры [ibid, p. 3]. В конце концов, коалиция была допущена к выборам только в Костроме, где она не смогла преодолеть 5%-ный барьер, получив лишь 2,28% голосов по партийным спискам и менее 1% (0,45%) голосов в одномандатных округах.

Новосибирский избирком отказал также в регистрации партиям «Зеленые», «Родина», «Женщины России» и Демократической партии России. Все подписи «Гражданской инициативы» в Калужской и Магаданской областях, «Коммунистов России» – в Курганской и Партии национальной безопасности – в Магаданской области были признаны недействительными, преимущественно по причине неточностей в персональных данных партийных кандидатов [Analytical Report № 2.., 2015]. Примером абсурда может служить ситуация с тремя кандидатами от КПРФ в Новочеркасске (Ростовская область), которым было отказано в регистрации по причине диакритических знаков в документах кандидатов: вместо буквы «е» в официальном названии улицы «Буденовская» кандидат использовал букву «ё», что послужило причиной для отзыва регистрации по решению суда [ibid].

Явка

В регионах, где явка была намного больше средней по России, есть веские основания утверждать, что там были фальсификации. Отмечена значительная корреляция между высокой явкой и высокой долей голосов за «Единую Россию», что позволяет предположить вброс бюллетеней за партию власти. В 2014 г. явка варьировалась от 21% в Москве до 80% в Татарстане и Тыве, в 2015 г. явка была ниже 40% в шести регионах: 30,4% в Курганской области и 69,4% в Ямало-Ненецком АО. В 2016 г. выборы в регионах прошли одновременно с выборами в Государственную думу, на которых была зафиксирована самая низкая явка за постсоветский период (среднее значение – 48%). Лишь в 10 из 39 регионов явка превысила 50%; самое низкое значение было в Санкт-Петербурге (32,7%), однако были и регионы с аномально высокой явкой – в Чечне (94,9%), Дагестане (88,1%), Мордовии (83%) и Ингушетии (81,4%), в которых одновременно был зафиксирован высокий уровень поддержки ЕР.

Результаты выборов в региональные легислатуры

Как можно увидеть из таблицы 5, в 2014 г. «Единая Россия» собрала в среднем 65,2% голосов по партийным спискам, в 2015 г. – 59,1, в 2016 – 58%. КПРФ являлась второй партией по количеству собранных голосов в 2014–2015 гг. и третьей (после ЛДПР) в 2016 г., значительно отставая от ЕР. В среднем КПРФ собирала 11–14% голосов, ЛДПР 3,8–8,6 и «Справедливая Россия» всего 2,4–5,6%.

Таблица 5

Средний процент голосов и мандатов, полученных парламентскими партиями на выборах 2014–2016 гг.

Источник: Сайт Центральной избирательной комиссии РФ (Режим доступа: http://www.cikrf.ru).

Таблица 6

Процент голосов и мест, полученных ЕР на выборах в региональные легислатуры

Но даже несмотря на результаты других партий, процент мест, которые получила ЕР, значительно превысил процент отданных за нее голосов: в среднем «Единая Россия» получила в 2014 г. 84,7% мандатов, в 2015 г. – 81,8 и 74,4% в 2016 г. Партия власти получила менее половины голосов в 24 из 39 регионов в 2016 г., однако ей досталось более двух третей депутатских мест в 36 из 39 региональных парламентов и более 80 мандатов в 11 регионах (табл. 6). В отличие от ЕР, другие партии получили меньшую долю мест, чем процент отданных за них голосов, поскольку особенности пропорциональной системы в большинстве регионов благоприятствуют доминирующей партии. Парламентские партии получили 97,4% мандатов в 2014, 98,3 – в 2015 г. и более 90% в 2016 г., оставляя другим партиям совсем незначительное количество депутатских мест, завоеванных, как правило, в одномандатных округах.

Таблица 7

Распределение мест, полученных партиями по пропорциональной и плюральной (мажоритарной) системам на выборах 2016 г.

Адаптировано из: [Эксперт КГИ Аркадий Любарев…, 2016].

Как демонстрируется в таблице 7, изменения в законодательстве в пользу мажоритарной избирательной системы оказались выгодны в первую очередь партии власти. «Единая Россия» оказалась крайне успешной в одномандатных округах, получив 747 мандатов (92,6% от общего числа) по сравнению с 569 полученными по партспискам (59% от общего числа). Более того, в 12 региональных легислатурах (Чувашская Республика, Вологодская, Ленинградская, Мурманская, Нижегородская, Псковская, Тамбовская, Тверская, Томская и Тюменская области, Еврейская АО и Чукотский АО) ЕР выиграла 100% мест по мажоритарной системе. В отличие от ЕР, все остальные парламентские партии выступили гораздо хуже в одномандатных округах по сравнению с пропорциональной системой: КПРФ получила лишь 8 мандатов, ЛДПР – 7, «Справедливая Россия» 11 мест (сайт Центральной избирательной комиссии РФ (Режим доступа: http://www.cikrf.ru)).

Губернаторские выборы

Для регистрации в качестве кандидатов в губернаторы претенденты должны пройти так называемый «мунципиальный фильтр» путем сбора подписей депутатов муниципальных советов и глав муниципалитетов в соответствующем регионе. В некоторых субъектах Федерации сбор подписей является чрезвычайно затратным, часто не существует надежной информации о количестве муниципальных депутатов и их партийном статусе. Более того, как отмечают Кынев и Любарев, в отдельных регионах администрации инструктировали депутатов собирать подписи централизованно и после этого определяли, за кого отдать эти подписи [Кынев, Любарев, 2016].

Наиболее серьезным барьером в процессе регистрации является доминирование в подавляющем большинстве муниципальных советов представителей «Единой России», что для оппозиционных кандидатов означает необходимость искать поддержку у депутатов «партии власти» и региональной администрации. Например, в 2014 г. в Башкортостане ЕР имела 7600 представителей в локальных советах, тогда как КПРФ только 300, СР – 238, ЛДПР – 103, Патриоты России – 50. Для того чтобы выдвинуться на пост губернатора, необходимо было собрать 457 подписей, – очевидно, что ни одна из партий, кроме ЕР, не могла собрать такое количество [Кынев, Любарев, Максимов, 2015, с. 130]. Подобным образом в Татарстане представители ЛДПР отмечали, что если бы ЕР не помогла другим партиям собрать подписи, они бы не смогли принять участие в выборах, поскольку 90% муниципальных депутатов были членами «партии власти» [Analytical Report № 2…].

«Единая Россия», однако, оказывала поддержку не всем оппозиционным партиям. Партия отклонила просьбу Сергея Гуляева, члена Партии народной свободы, поддержать его на выборах губернатора Ленинградской области. Виктор Петров от «Коммунистов России» также попросил помощи у ЕР, поскольку в его документах на регистрацию не была указана прописка, а аббревиатура партии оказалась вписана в неправильную графу, но тоже получил отказ. Василий Проничев («Патриоты России») смог собрать необходимое количество подписей, но поскольку они охватывали недостаточное количество муниципалитетов, зарегистрироваться ему не удалось. На пресс-конференции 31 июля 2015 г. Проничев заявил, что прохождение «муниципального фильтра» контролировалось чиновниками из региональной и местных администраций, а также нотариусами, – вместе они заблокировали возможность его регистрации. Сергей Муравский («Родина»), выдвигавшийся в Калининградской области, написал письмо в областную избирательную комиссию, где он отметил, что не смог подать документы, поскольку депутаты, готовые поставить за него подпись, были слишком напуганы, чтобы раскрыть свои имена, и опасались преследований на почве поддержки его кандидатуры. Многие боялись лишиться работы, поскольку зависели от региональных и местных властей [Analytical Report № 2.., 2015, p. 8]. Все эти факторы привели к ситуации, в которой «Единая Россия» (по команде из Кремля) решает, каким оппозиционным кандидатам позволить пройти стадию регистрации и кто, в конечном итоге, будет соревноваться с кандидатом от «партии власти».

Регистрация кандидатов

В среднем 31,5% претендентов на губернаторский пост в 2014–2016 гг. не смогли попасть в избирательные бюллетени (табл. 8). В 2014 г. эта доля была 33,8%, в 2015 – 31, в 2016 – 22%. Как отмечает Рыжков, «уничтожив сильнейших соперников на стадии регистрации, власти уничтожили любую возможность соревнования в зародыше. Выборы потеряли всякое значение и стали не чем иным, как референдумом в поддержку действующих губернаторов» [Ryzhkov, 2014, p. 2]. В 2015 г. девять губернаторов подали в отставку до истечения сроков своих полномочий, чтобы принять участие в сентябрьских выборах. У большинства на тот момент оставалась возможность в течение двух лет пребывать на посту, у некоторых – несколько дней. Михаил Игнатьев, глава Чувашии, подал в отставку в июне, за два месяца до выборов. Рустам Минниханов, глава Республики Татарстан, оказался наиболее терпеливым: его заявление было подано всего за день до истечения срока полномочий 24 марта 2015 г. Согласно российскому законодательству, если губернатор уходит со своего поста досрочно, выборы назначаются на ближайший единый день голосования. Критики утверждают, что такая тактика применялась прокремлевскими губернаторами для того, чтобы обеспечить себе кресло руководителя региона на следующие пять лет [Litvinova, 2015 b, p. 1]. Также необходимо отметить, что помимо 21 губернатора, избираемого напрямую, инкумбенты трех субъектов Федерации (Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий АО, Северная Осетия) переизбирались из состава региональных легислатур из числа кандидатов, одобренных президентом Путиным [Nechepurenko, 2015, p. 1].

Таблица 8

Выдвижение и регистрация кандидатов на губернаторских выборах 2012–2014 гг.

Источник: Сайт Центральной избирательной комиссии РФ (Режим доступа: http://www.cikrf.ru).

Явка на губернаторских выборах

Отсутствие интереса к некоторым губернаторским выборам привело к необходимости мобилизации избирателей для придания процессу хотя бы некоторой степени легитимности. К примеру, в Калининграде городской совет 24 июня 2015 г. провел два собрания, на которых от сотрудников потребовали обеспечить массовую регистрацию жителей Калининграда на сайте в поддержку действующего губернатора Николая Цуканова. Присутствие на встречах административного персонала Думы и помощников депутатов было обязательным. На губернаторских выборах 2016 г. только в двух из семи регионов явка превысила 50% – в Чечне (94,9%) и Ульяновской области (52,4%). Самая низкая явка была отмечена в Забайкальском крае (38,9%).

В результате «Единая Россия» победила в 28 из 30 губернаторских выборов в 2014 г., в 19 из 21 – в 2015 г., наконец, во всех 7 выборах 2016 г. (независимый кандидат в Тульской области получил поддержку ЕР). В 2014 г. самовыдвиженец Никита Белых при поддержке ЕР был переизбран губернатором Кировской области, как и губернатор Орловской области, член партии КПРФ Вадим Потомский. В 2015 г. ЕР помогла обеспечить победу кандидату от ЛДПР в Смоленской области, а единственной неожиданностью стала победа во втором туре кандидата от КПРФ Сергея Левченко на выборах в Иркутской области. Кынев отмечает [Kynev, 2014, p. 5], что в 15 из 30 случаев в 2014 г. победитель получил более 80% голосов (наиболее успешным оказался Николай Меркушкин в Самарской области с результатом 91,4%). В других восьми регионах победители собрали от 70 до 80% и лишь в семи регионах – мене 70%. В 2015 г. поддержка кандидатов от ЕР варьировалась от 50,6 в Амурской области до 94,4 в Татарстане и 96,7% в Кемеровской области. В 2016 г. наименьшую поддержку оказали избиратели Забайкальского края и Ульяновской области (54,3%), наибольшую – в Чечне, где Рамзан Кадыров собрал 96,4% голосов. В Тыве действующий губернатор Шолбан также отличился подозрительно высокой поддержкой в 85,6% голосов.

Заключение

Для оценки качества выборов могут быть использованы следующие критерии. 1. Воля граждан: насколько местные выборы демонстрируют, что воля избирателей была выражена и носители власти получили легитимное одобрение? 2. Возможность смены власти: насколько выборы позволяют сменить правящую коалицию? Иными словами, имеют ли оппозиционные партии реальные шансы на победу? 3. Обеспечение доверия: насколько выборы обеспечивают доверие политической системе, а политики осуществляют власть в общих интересах? 4. Обеспечение одинаковых условий: насколько условия одинаковы для всех кандидатов? Имеют ли определенные кандидаты изначальные преимущества? [Reynolds, Reilly, 2002].

В России, как показывает данное исследование, первые три фактора присутствуют в очень слабой степени, а четвертый в принципе отсутствует: равных условий для выборов нет в подавляющем большинстве регионов. Процесс регистрации далек от того, чтобы быть честным и свободным как на парламентских, так и на губернаторских выборах; популярные партии были оттеснены от выборов по причине мелких нарушений в регистрационных документах, проблем с проверкой подписных листов и / или избирательными фондами. Помимо этого, кандидатам отказывали в регистрации потому, что они делали незначительные ошибки в предоставленной информации о себе (образование, источники дохода и собственность). Бёкен отмечает, что за такого рода нарушения требований обычно полагается штраф, в России же «принцип соразмерного наказания проигнорирован», поскольку небольшие отступления от норм могут привести к тому, что кандидаты оказываются лишены конституционного права быть избранными [Baekken, 2015, p. 65]. Более того, во многих случаях граждане также теряли активное избирательное право в результате давления на них, в особенности – на работников государственного сектора, в целях принуждения голосования за «Единую Россию». Ранние выборы, переносные урны для голосования и открепительные удостоверения также были использованы Кремлем и региональными властями для обеспечения голосования за «партию власти».

Региональные выборы 2014–2016 гг. проводились уже после кризиса в Украине, и в этот период рейтинги одобрения В. Путина были очень высоки. Можно предположить, что в этих условиях ЕР и так получила бы необходимую поддержку даже без необходимости прибегать к манипуляциям и фальсификациям на выборах. Следующий вопрос, таким образом, заслуживает внимания: почему вообще полуавторитарные режимы проводят выборы? Зачем они прибегают к электоральным манипуляциям и фальсификациям, если они и так имеют поддержку большинства избирателей? Отвечая на первый вопрос, Харви пишет: «Многопартийные выборы позволяют авторитарным правителям кооптировать оппозицию, направить их требования в регулируемую среду законодательных органов власти, собирать информацию и предотвращать дезертирство элит» [Harvey, 2016, p. 106]. Выборы также позволяют усилить легитимность авторитарных правителей, а результаты многопартийных выборов позволяют режиму идентифицировать электоральную базу власти и оппозиции. Ганди и Ласт-Окар делятся следующим наблюдением: «Проводя выборы и устанавливая правила относительно правовых условий участия кандидатов и партий, диктаторы создают “разделенные” структуры политического соревнования, состоящие из аутсайдеров, которые не допускаются к выборам, и инсадйерам, которые становятся более связанными с режимом» [Gandhi, Lust-Okar, 2009, p. 405]. Наконец, необходимо также отметить, что выборы, тем не менее, не лишены рисков для режима, поскольку «предполагают возможность для оппозиции (как внутренней, так и международной) организоваться и мобилизоваться против режима, тем самым – спровоцировать массовые протесты» [Harvey, 2016, p. 106], что, как показывают декабрьские выборы 2011 г., вполне реально в России.

При ответе на второй вопрос – почему авторитарные режимы фальсифицируют выборы – Симпсер [Simpser, 2013, p. 1] ставит под сомнение идею, что манипуляции избирательным процессом нужны в первую очередь для победы на выборах. Он обращает внимание на то, что фальсификации часто осуществляются в условиях, когда инкумбенты могли бы победить и без их использования. Более того, некоторые манипуляции носят слишком беззастенчивый характер и не могут быть скрыты от публики. Симпсер подчеркивает, что откровенные нарушения служат для того, чтобы «отбить желание у оппозиционных избирателей участвовать в выборах или протестовать; убедить чиновников оставаться лояльными правительству; убедить потенциальных спонсоров партий и кандидатов в бесполезности поддержки оппозиции; предотвратить дезертирство элит и усилить постэлекторальную переговорную силу режима; наконец, снизить необходимость делиться рентой и другими правительственными благами» [Ibid]. Обобщая, можно сказать, что высокая степень вопиющих нарушений на выборах посылает сильный сигнал членам оппозиции, что у них не может быть политического будущего вне правящей партии, поэтому бесполезно пытаться бросать вызов режиму.

Аргумент Симпсера позволяет объяснить столь откровенные манипуляции выборами в России и желание губернаторов превзойти друг друга в сборе голосов за «Единую Россию». Тем не менее остается достаточно большое количество регионов, где ЕР не смогла набрать большинства голосов (хотя и смогла его собрать в легислатурах благодаря одномандатным округам). К примеру, ЕР не смогла набрать большинство по партийным спискам в 24 из 39 региональных ассамблей в 2016 г. Так же как победа на выборах посылает сигнал оппозиции, что бесполезно соревноваться с властью, так и провал попыток власти собрать достаточно большое количество голосов может стать негативным сигналом, подразумевающим, что «партия власти» не столь сильна, как кажется, и что она теряет контроль над региональными элитами и оппозиционными силами в регионах.

Список литературы

Кынев А.В. Российские выборы-2016: Предсказуемая кампания с непредсказуемыми последствиями // Неприкосновенный запас. – М., 2016. – № 6 (110). – Режим доступа: http://magazines.russ.ru/nz/2016/6/rossijskie-vybory-2016-predskazuemaya-kampaniya-s-nepredskazuem.html (Дата посещения: 08.08.2017.)

Кынев А.В., Любарев А.Е. Особенности предвыборной агитации, изменения в составе зарегистрированных кандидатов и партийных списков на региональных и федеральных выборах 18 сентября 2016: Аналитический доклад // Комитет гражданских инициатив. – 2016. – Режим доступа: https://komitetgi.ru/ analytics/2930/ (Дата посещения: 08.08.2017.)

Кынев А.В., Любарев А.Е., Максимов А.Н. Аналитический доклад № 5 по долгосрочному наблюдению выборов 14.09.2014 // Комитет гражданских инициатив. – М., 2014. – Режим доступа: https://komitetgi.ru/analytics/1816/ (Дата посещения: 08.08.2017.)

Кынев А.В., Любарев А.Е., Максимов А.Н. На подступах к федеральным выборам-2016: Региональные и местные выборы в России 13 сентября 2015 года. – М.: Либеральная миссия, 2015. – 565 c.

Партийная реформа и контрреформа 2012–2014 гг.: предпосылки, предварительные итоги, тенденции / Под ред. Н.А. Борисова, Ю.Г. Коргунюка, А.Е. Любарева, Г.М. Михалевой. – М.: Издательство «Товарищество научных изданий «КМК», 2015. – 200 с.

Эксперт КГИ Аркадий Любарев проанализировал распределение мандатов на выборах региональных парламентов 18 сентября 2016 года // Комитет гражданских инициатив. – 2016. – 17 октября. – Режим доступа: https:// komitetgi.ru/analytics/2989/ (Дата посещения: 08.08.2017.)

Analytical report № 2. Nomination process for candidates and political party lists local elections on September 13, 2015, Russian Federation // Голос за честные выборы; European Platform for Democratic Elections. – Mode of access: http://st.golosinfo.org/2015/ 08/bef7d8bc.pdf (Дата посещения: 20.03.2017.)

Baekken H. Selections before elections: Double standards in implementing election registration procedures in Russia? // Communist and Post-Communist studies. – L., 2015. – N 48. – P. 61–70.

Diamond L. The spirit of democracy. – N.Y.: Holt Paperbacks, 2008. – 464 p.

Electoral authoritarianism: The dynamics of unfree competition / Ed. by A. Schedler. – Boulder, CO: Lynne Rienner, 2006. – 267 p.

Frye T., Reuter O.J., Szakonyi D. Political machines at work voter mobilization and electoral subversion in the workplace // World politics. – Baltimore, 2016. – Vol. 66, N 2. – P. 195–228.