Тайная стража России. Очерки истории отечественных органов госбезопасности. Книга 6

Так, в декабре 1912 г. контрразведывательное отделение штаба МВО получило из Орловского ГЖУ данные о серьезных злоупотреблениях, имевших место на Брянском заводе, выпускавшем артиллерийские снаряды. Выехавший на место по распоряжению командующего Московским военным округом начальник КРО штаба МВО подполковник В. Г. Туркестанов совместно с помощником начальника Орловского ГЖУ провели разбирательство, в ходе которого опросили секретную агентуру и свидетелей из числа служащих и рабочих Брянского завода.

Результаты разбирательства вскрыли неприглядную картину сдачи бракованной некондиционной продукции артиллерийскому ведомству. Чтобы обмануть приемщиков на заводе практиковались мошеннические способы. В частности, если на гильзе снаряда имелись «раковины», то на нее наносился металлический порошок «террамит», его расплавляли, а затем гильзу обтачивали, скрывая имевшийся дефект. Если гильза оказывалась меньшего калибра, ее сдавливали с боков, и она не проходила через лекало у приемщиков, как и стандартные гильзы, и т. п.

Возвратившись в Москву, Туркестанов представил подробный доклад о способах мошенничества и конкретных виновных лицах. По результатам разбирательства были приняты конкретные меры, проинформировано Главное управление Генерального штаба.

Проделанная контрразведчиками работа, казалось бы, заслуживала поощрения. Однако ответ из ГУГШ на имя начальника штаба МВО генерала Е. К. Миллера скорее напоминал выговор. Генерал-квартирмейстер ГУГШ генерал-лейтенант Ю. Н. Данилов сообщал, что начальник Генерального штаба, придавая «серьезное значение раскрытию и пресечению злоупотреблений, могущих пагубно отразится на успешности нашей государственной обороны», полагал бы в то же время целесообразным не увлекаться такими вопросами в ущерб борьбе со шпионажем. Действия начальника КРО штаба МВО по «учреждению» внутренней агентуры для пресечения злоупотреблений на заводах, выпускавших оборонную продукцию, признавались нежелательными. Впредь предписывалось, не принимая каких-либо мер, направлять информацию о подобных злоупотреблениях непосредственно в ГУГШ, откуда они затем будут передаваться в соответствующие главные управления Генерального штаба.

Помимо проверки подозрительных на ведение шпионажа фактов, достаточно значительный объем в повседневной работе контрразведывательных подразделений занимали мероприятия, связанные с обеспечением безопасности войск. К их числу, например, относятся меры по поддержанию режима секретности в штабах воинских частей и соединений, оперативному обеспечению проведения военных учений др.

Так, к примеру, в августе 1912 г. в Московском военном округе проводились учения («подвижные сборы») войск, в которых приняли участие части и соединения 13-го, 17-го и 25-го армейских корпусов. В период с 19 по 22 августа войска должны были совершать маневры в районе Москва – Серпухов – Малоярославец и завершить учения в районе Подольска. Окружной генерал-квартирмейстер штаба МВО дал указание начальнику контрразведывательного отделения принять меры для воспрепятствования проникновению в район маневров иностранных военных разведчиков и других подозрительных лиц.

Для обеспечения учений фактически была сформирована оперативная группа, которую возглавил помощник начальника КРО штаба Московского военного округа ротмистр Берман. В его распоряжение были выделены два нижних чина жандармского эскадрона, состоящего при штабе округа, а также предоставлена верховая лошадь. В подчинении Бермана также находились агенты (сотрудники) КРО штаба округа П. Яковлев, К. Цвеленьев, С. Буячкин и агенты Московского охранного отделения Н. Туркин и И. Лысенков. Причем последние были снабжены временными удостоверениями, подписанными начальником КРО подполковником В. Г. Туркестановым. В удостоверениях подтверждалось, что агенты командированы в район учений войск по делам службы. Все материалы, связанные с обеспечением учений (план проведения учений, схемы, отчетные справки и т. п.) концентрировались в отдельном деле контрразведывательного отделения.

Наблюдательные агенты КРО и охранного отделения, входившие в группу ротмистра Бермана, выдвинулись в район учений еще до прибытия войск. Как правило, в период передислокации войск и непосредственного проведения учений они вели наблюдение на железнодорожных станциях (Химки, Тарасовка, Мытищи и др.), в местах временного расквартирования частей с целью выявления лиц, проявлявших интерес к учениям. Так, к примеру, была зафиксирована попытка жителя Рязанской губернии некоего Чернова сфотографировать войска. На запрос ротмистра Бермана Рязанское губернское жандармское управление сообщило, что компрометирующими материалами в отношении него не располагает.

Но в ряде случаев наблюдение носило более конкретный характер и организовывалось за лицами, в отношении которых уже имелась информация о возможной причастности к ведению шпионажа. Так, например, упомянутый выше агент С. Буячкин был целенаправленно командирован в Подольский уезд для организации негласного наблюдения на период учений за проживающим в имении Фрейнград капитаном артиллерии шведской армии В. Сальменем.

После завершения учений ротмистром Берманом был представлен подробный доклад об итогах работы его группы. Обращает на себя внимание тот факт, что поступавшая в ходе обеспечения военных учений информация о подозрительных действиях тех или иных лиц проверялась в достаточно сжатые сроки.

Работа по оперативному обеспечению проводившихся учений войск продолжалась и в последующие годы и носила в целом, как и многие другие мероприятия, рутинный, «дежурный» характер. Однако периодически в процессе своей будничной работы накануне Первой мировой войны контрразведывательные подразделения встречались с интересными неординарными приемами и способами ведения разведки спецслужбами Германии и некоторых других стран.

Так, например, в 1913 г. внимание контрразведчиков привлекло помещенное в одной из русских газет объявление следующего содержания: «Господа и дамы найдут хороший побочный заработок в качестве корреспондентов справочного бюро за сообщение справок тайного характера. Предложения направлять F.B. 14297 Rudolf Mosse, Berlin, S. W. Германия» Указанный в объявлении адрес оказался почти тождественным с адресом: «Германия, г. Берлин, С.В. 19 J. K. Рудольф Моссе», который, по данным российской контрразведки, использовался в качестве «почтового ящика», на который иностранные разведчики и агенты отправляли свою корреспонденцию из Российской империи.

Было принято решение в целях проверки направить по указанному адресу письма от имени нескольких «российских корреспондентов» с предложением услуг по сбору секретной информации.

Через некоторое время на все письма последовали ответы одинакового содержания. В них говорилось: «Наше бюро находится в службе нескольких больших специальных газет. Наша задача доставать из-за границы сведения секретного характера, которые обыкновенным путем через официальные корреспондентские и телеграфные агентуры вследствие строгой тамошной цензуры трудно получить. Кроме того, мы имеем ввиду проверку сообщений официальных агентур, так как они часто неправильны. Газеты, для которых мы работаем, служат главным образом следующим интересам:

1) авиация (усовершенствования, организация в России и т. п.);

2) железнодорожная и автомобильная промышленность (новые постройки, статистика и т. п.);

3) военно-технические и вообще военные известия.

Сведения насчет биржевых, банкирских и промышленных дел нам не нужны. Сообщения, которые уже напечатаны в русских газетах, само собой разумеется цены не имеют. Что касается гонорара, то он зависит от того, сколько цены известия имеют для нас. Определенные нормальные цены не могут быть назначены. Вообще же мы заплатим за каждое подходящее сообщение цены от 2 до 50 рублей. Если вы согласны с нашим предложением, сообщите нам, пожалуйста, из какой области вы можете доставлять сведения и из какого источника вы их получите. Вы потом получите от нас более подробные информации, совершенную молчаливость мы обещаем и сами ожидаем».

Для продолжения связи в ответах были указаны несколько адресов: 1) г. Кенигсберг (Восточная Пруссия), главпочтамп, J.A.; 2) г. Кенигсберг, главпочтамт, до востребования, господину Паулю Дирксону; 3) г. Алленштейн (Восточная Пруссия) Шиллерштрассе, 27 господину Мору; 4) г. Алленштейн (Восточная Пруссия) Шиллерштрассе 57 Паулю Дирксону; 5) г. Кенигсберг главпочтамт до востребования Агенсену Вайссу. Кроме того, для возможных встреч предлагались привокзальные гостиницы в городах Кенигсберг и Торн (Пруссия).

Хитроумная попытка немецкой разведки наладить канал поставки из России секретной информации непосредственно к себе «на дом» не удалась. О новом способе сбора информации противником были проинформированы все контрразведывательные отделения штабов военных округов. Выявленные условные адреса поставлены на учет.

Подводя итоги, следует отметить, что работа контрразведывательных подразделений накануне Первой мировой войны только набирала обороты. Методом проб и ошибок определялись функциональные обязанности контрразведки, нарабатывалась методика проверки информации. Контрразведка изучала противника, его устремления и тактику работы на российском направлении.

Помимо ярких эпизодов с разоблачением конкретных иностранных разведчиков и шпионов контрразведывательная работа в предвоенные годы включала в себя много рутинных дежурных мероприятий, которые носили в основном проверочный или режимный характер. Однако они помогали предотвратить доступ противника к охраняемым секретам, затрудняли ведение им агентурной и иных видов разведки.

А. Н. Кукарека

Пограничная стража в авангарде сражения

Более века назад, в середине августа 1916 г., завершилась самая победоносная операция русских войск в истории Первой мировой войны – Брусиловский прорыв. В ее процессе, как и всей войне, блестящими и самоотверженными воинами показали себя пограничники.

Осложнение положения на фронтах привело к тому, что 10 февраля 1915 г. был получен приказ Верховного Главнокомандующего о переброске основных сил Заамурского округа пограничной стражи на театр военных действий. Заамурские пограничники имели боевой опыт, полученный ими в ходе Русско-японской войны 1904–1905 гг. и постоянных локальных вооруженных конфликтов на границе. За свои заслуги, в отличие от многих других соединений пограничной стражи, полки заамурцев были удостоены боевых знамен и штандартов[89 - Чернявская Е. В. Заамурцы в боевых действиях на Юго-Западном фронте Первой мировой войны // Военно-исторический журнал. 2015. Март.]. Кроме этого, при реорганизации пограничной стражи в 1910 г., императором Николаем II было отдано распоряжение о передаче во вновь формируемые полки, награды заамурских сотен, удостоенных за успешные боевые операции в войне с Японией. Русский самодержец полагал, что сохранение этих наград необходимо «дабы таковой передачей сохранить память о бывших подвигах расформированных сотен»[90 - Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 2000. Оп. 2. Д. 496. Л. 31.].

Наступившая к этому времени относительная стабилизация на всех фронтах означала для каждой стороны появление небольшого периода, необходимого для подготовки к решающим действиям. В этой связи, представителями генеральных штабов Антанты была организована конференция, участники которой выработали решение провести ряд наступательных операций. На этом совещании были также уточнены сроки их начала и согласованы вопросы координации действий.

Следует заострить внимание на следующем факте. Русской армии «благодарные» союзники поручили наиболее сложную задачу. Наступление на Восточном фронте планировалось начать на две недели раньше, чем на Западном. При этом военная промышленность наших союзников практически полностью удовлетворяла потребностям их войск по всем статьям. Что же касается российских соединений, то на текущий момент они остро нуждались в артиллерийских снарядах и других боеприпасах разных калибров. Не хватало средств и для борьбы с химическими атаками противника.

Обстановка усугубилась еще и тем, что германским разведывательным службам стало известно не только о состоявшейся конференции, но и принятых на ней решениях. Убедившись, что на Западном фронте армии Антанты еще не закончили необходимые маневры, германское командование сосредоточило решающий удар именно по нему. В ходе Верденской операции армии Франции и Италии оказались настолько близки к полному поражению, что были вынуждены просить Россию выступить ранее намеченного срока[91 - Виллмотт Г. П. Битва за Верден // Первая Мировая война. М.: Ломоносовъ, 2010. С. 138–140.]. В результате проведенной нашими войсками Нарочской операции противник не только оставил г. Двинск, но и ослабил свое наступление на Верденском и Трентинском направлениях[92 - Подорожный Н. Е. Нарочская операция в марте 1916 года на русском фронте мировой войны. Л.: Воениздат. 1938. С. 11–12.].

Спасая от поражения армии Антанты, 4 июля 1916 г. русское командование начало наступательную операцию, ставшей впоследствии известной, как Брусиловский прорыв (по фамилии командующего Юго-Западного фрота генерал-лейтенанта от кавалерии А. А. Брусилова).

Брусилов А.А.

Среди сражавшихся брусиловцев следует отметить и воинов в зеленых фуражках. Прозванные австрийцами «зелеными чертями», заамурцы вихрем прорывались в тыл противника, дезорганизуя штабы, обозы, аэродромы и другие обслуживающие его подразделения. Еще начиная с 1914 г., согласно мобилизационному расписанию, перед пограничной стражей ставились следующие задачи: ведение разведки; нанесение наибольшего ущерба противнику путем уничтожения тыловых обозов, складов и т. п.; причинение препятствий сборам резервистов и лошадей[93 - Восточно-Прусская операция: сб. докум. мировой империалистической войны на русском фронте (1914–1917 гг.) / Ген. штаб РККА. М.: Госвоениздат, 1939. С. 27–28.].

В период подготовки к прорыву

Необходимо также заметить, что с этого времени пограничники по решению командования зачастую стали применяться в арьергардах брусиловских частей, увлекая своим воинским мастерством и высоким боевым духом соотечественников.

Вот несколько примеров, как отзывалось о пограничниках высшее военное командование русской армии. В своих воспоминаниях А.А. Брусилов повествует, что перед прорывом 26 марта император Николай II провел в г. Каменец-Подольске смотр частей, среди которых были офицеры и бойцы 3-й Заамурской пограничной пехотной дивизии. Он отметил состояние соединения «наиболее прекрасным»[94 - Брусилов А. А. Мои воспоминания. М.: Воениздат, 1983. С. 179.]. Также накануне Брусиловского прорыва генерал от инфантерии Н.Н. Янусевич отмечал, что «Юго-Западный фронт должен рассчитывать только на прибывающие Заамурские пограничные полки»[95 - РГВИА. Ф. 2000. Оп. 2. Д. 496. Л. 30–31.].

Немалое количество подвигов совершили в этой стратегической операции заамурцы. В самые переломные моменты сражений им неоднократно приходилось поворачивать ход событий в пользу Русской армии. Они первыми врывались во вражеские окопы, выбивали противника их хорошо оборудованных укреплений, проявляя при этом образцы стойкости и мужества.

Памятен такой случай из истории 8-го Заамурского пехотного полка, когда проводившая разведку группа под командованием старшего унтер-офицера Базелишина обнаружила противника и применила свойственную пограничникам смекалку. Базелишин предложил своим подопечным – ефрейтору Плотицину, рядовым Кучерюку и Сорохунскому – имитировать сдачу в плен. Запасшись ручными гранатами, которые они скрытно подвесили на ремнях за спиной и, бросив винтовки, разведгруппа двинулась к вражеским окопам. Подойдя в полный рост на расстояние, достаточное для прицельного метания гранат, они забросали укрепления противника своим «боезапасом». Не ожидавший таких внезапных действий пограничников, противник в панике обратился в бегство[96 - Шляпников Н. П. Из боевого прошлого русской армии. Сборник документов о подвигах русских солдат и офицеров. М.: Госвоениздат, 1947. С. 281.].

Практически каждая боевая сводка с театра военных действий упоминала успешные действия пограничников. Их ставили в пример. Так, в сводке 11-й армии Юго-Западного фронта отмечалось, что младший унтер-офицер 2-го Заамурского пограничного конного полка Н. Курмаев в бою у населенного пункта Нетерпицы, рискуя своей жизнью, спас командира – поручика Кончевского. Младший унтер-офицер Литовкин, ефрейтор Ильин, рядовые Бутрик, Печеный и Щербатов, попав под огонь хорошо укрытого пулеметного расчета противника и потеряв лошадей, продолжали сражаться в пешем порядке, увлекая за собой сослуживцев[97 - Царенко М. Российские пограничники на фронтах Великой войны 1914?1918 гг. // URL: http://cossacwards.narod.ru/Zametki/Zametka67_Tsarenko_Pogranichnik_1914–1917.html (дата обращения: 23.10. 2022).].

А вот еще один пример мужества. Возглавлявшему 1-ю роту 10-го Заамурского пехотного полка прапорщику Гусаку и его бойцам в стремительной штыковой атаке и рукопашной схватке не только удалось захватить австрийскую батарею тяжелой артиллерии, но и пленить всю ее обслугу. Помимо более полутораста военнопленных, в трофеях пограничников значились четыре 150-мм орудия с полным боекомплектом. По ходатайству Брусилова прапорщик Гусак был удостоен ордена Святого Георгия IV степени[98 - Маслов К.Н. В составе действующей армии (Отдельный корпус пограничной стражи в годы Первой Мировой войны) // Сборник ЦМВС РФ. 2014. № 1 (30). С. 59.].

Не один раз выручали герои-пограничники 2?й Заамурской пехотной дивизии 11-ю армию. Только за период с 1915 г. по июнь 1916 г 1309 ее бойцов были награждены Георгиевскими крестами и медалями[99 - Там же.].

Широко известен и боевой настрой пограничников. Они попросту сметали вражеские части своими стремительными атаками. Так, например, бойцы 3?й Заамурской пограничной пехотной дивизии наголову разбили 119-ю пехотную дивизию немцев, а 1-я Заамурская дивизия у Тлумача и Наревки практически уничтожила 105-ю дивизию германской армии.

Легендой стал подвиг командира полка 9-й Заамурской пограничной пехотной дивизии полковника М.А. Циглера, который под плотным огнем противника верхом на лошади, по-скобелевски, возглавил атаку. Увлекая за собой офицеров и солдат, он крикнул: «Помните, заамурцы, что георгиевские кресты висят на германских пушках, а не на пулеметах!». Этот боевой призыв надолго врезался в память не только пограничникам, но и армейским бойцам[100 - Царенко М. Указ. соч.]. За эту успешную атаку М. А. Циглер был удостоен ордена Святого Георгия 4-й степени. К сожалению, за день до получения награды полковник М.А. Циглер в очередной атаке пал смертью храбрых. Высочайшим указом заамурский командир был посмертно произведен в чин генерал-майора.

Выполняя самые сложные, а порой и невозможные задачи, воины в зеленых фуражках в период прорыва несли громадные потери. В некоторых соединениях пограничников они превышали половину штатной численности личного состава. Это послужило основанием для военного командования отвести от передовой подразделения заамурцев и не включать их в проведение активных мероприятий за редким исключением.

Небезынтересно отметить и мнение противника, который по достоинству оценил стойкость и героизм пограничников. Вражеские солдаты и офицеры, порой со страхом изумлялись тому, что если воины в зеленых фуражках и попадали в плен, то мужественно переносили его тяжкое бремя. К чести австрийского командования нужно отнести тот факт, что оно сообщило русской Ставке о подвиге ефрейтора 5-го Заамурского пограничного конного полка И. Литвиненко, который будучи тяжело раненым, до последнего момента оказывал сопротивление противнику. А после взятия его в плен отказался от всякого общения с врагом. Храброму пограничнику было суждено всего лишь сутки пробыть в плену, от полученных ранений он умер. А.А. Брусиловым этот подвиг был отмечен в отдельном приказе по Юго?Западному фронту в середине августа 1916 г.

Стойкость пограничников во время прорыва высоко оценивалась и самим командующим Юго-Западным фронтом. По его мнению, заамурцы отличались от армейских частей стойкостью и внутренней дисциплиной, обеспечивая тем самым качественное выполнение возложенных на них боевых задач. Даже к исходу войны, когда революционные события захватили страну и сражавшуюся армию, пограничники оставались до конца верными военной присяге. На одном из совещаний в Ставке, в своем докладе о моральном состояний армии генерал Брусилов сообщил, что антивоенным настроениям заамурские пограничники подверглись только тогда, когда практически весь армейский состав был деморализован[101 - Зайнчковский А. М. Мировая война 1914–1918 гг.: общий стратегический очерк. М.: Госвоениздат. 1926. Ч. 7 «Кампания 1917 г.». С. 56–57.].

Следует отметить, что за время участия пограничников в Первой мировой войне Отдельный корпус пограничной стражи потерял около 300 офицеров и более 12,5 тыс. нижних чинов. Свыше 87 тыс. пограничников получили ранения разной тяжести и не могли более участвовать в боевых действиях[102 - Каминский Л. С. Потери в прошлых войнах. (1756–1918). М.: Медгиз. 1947. С. 97.].

На переломе эпох

О. И. Капчинский

Ротация сотрудников центрального аппарата ВЧК

Обстановка Гражданской войны, расширение аппарата ВЧК, многочисленные ее реорганизации приводили к большой текучести сотрудников. К этому добавлялся и провозглашенный партийным руководством курс на кадровую ротацию. Сменяемость работников, перевод их после определенного срока на другую должность и в другую область деятельности было объявлено важнейшим условием обеспечения успешности работы чрезвычайных комиссий. М. Я. Лацис обосновывал необходимость ротации кадров в первую очередь тем, что «как бы честен ни был человек и каким бы кристально чистым сердцем он ни обладал, работа Чрезвычайных комиссий, производящаяся при почти неограниченных правах и протекающая в условиях, исключительно действующих на нервную систему, дает о себе знать», и только редкие из сотрудников остаются вне влияния этих условий работы[103 - Лацис М.Я. (Судрабс). Чрезвычайные Комиссии по борьбе с контрреволюцией. М. 1921 г. С. 11.]. Однако анализ расстановки кадров, в том числе руководящих в центральном аппарате ВЧК показывает, что ротация сотрудников носила скорее не планомерный, а спонтанный характер и была вызвана различными причинами.