Антология современной израильской драматургии

Мать: У меня все есть.

Фелиция: Какой-нибудь миниатюрный телевизор?

Мать: У меня есть телевизор.

Фелиция: Отечественный.

Мать: А показывает хорошо.

Фелиция: Кожаную курточку? Портмоне? Шаль? (Безуспешно обшарив взглядом комнату.) Ну и ладно.

Мать: Мадам Фелиция, мой сын вернулся из?за границы целым и невредимым – вот, что мне важно. Он здоров, хорошо зарабатывает. Чего еще матери нужно? Еще и сэкономить умудрился на путешествие в Европу.

Фелиция: Госпожа Крум, мы ведь не о Европе разговариваем. Действительно, съездил. Впрочем, теперь все ездят. Что стоит съездить? Самолет отвез, самолет привез… Но не в этом дело. Ладно, прокатился. Вопрос заключается совсем в другом: зачем человек едет? Продвигается ли он к чему-нибудь, планирует ли что-то и, самое главное, – что его ожидает?

Мать: Видите ли, госпожа Фелиция, я ни в коем случае не могу сказать, что я разочарована сыном. Он талантлив, это все говорят.

Фелиция: Само собой, нет нужды спешить с разочарованиями. Можно продолжать ждать и надеяться. Вопрос только в том – до каких пор? Не вечно же он будет сорокалетним.

Мать: Моему мальчику только тридцать восемь.

Фелиция: Допустим.

Мать: А надеяться, слава богу, есть еще силы.

Фелиция: Силы-то есть, но вопрос – есть ли смысл?

Мать: До тех пор пока он здоров и хорошо себя чувствует…

Фелиция: «Здоров и хорошо себя чувствует!» – что это значит, госпожа Крум? Мы все здоровы, но вопрос в том – на что это здоровье тратить. Умеет ли человек разумно использовать время, пока он здоров? Достиг ли он чего-нибудь? И кроме всего, кто может сказать о себе: «Я здоров»? А болезнь тем временем затаилась и хихикает. Pardon.

Я не спорю, каждый живет своей жизнью. Один становится доктором, а другой декоратором. Главное, чтоб вы были довольны.

Мать: Госпожа Фелиция, я очень довольна своим сыном.

Фелиция: Вы упрямая женщина, госпожа Крум. Ладно, будь по вашему. Вы довольны сыном, сын доволен вами, а мне остается лишь вам всем завидовать. (Пауза.) Ничего? Никакого французского сырку? Швейцарского шоколада? Ну и ладно. Что-то я проголодалась. Пойду готовить обед. Будьте здоровы.

Мать: До свиданья.

Фелиция (уходя, самой себе): Еще одну атаку старушка отразила. Вся наша жизнь – это отражение нападений. Справа навалилось вдовство, не успела отбиться, а слева уже нужда давит. Отразила? А тут квартплата, как черт из табакерки, подоспела! Отбилась, заплатила? – мэрия на тебя в атаку поперла… Отбилась и от мэрии?! А Фелиция уж тут как тут, поджидает тебя. От всех отбилась, всех пораскидала? Что ж, отправляйся в постель и попробуй побороть длинную пустую черную ночь…

Одиннадцатая картина

Дом Крума. В комнате мать. Входит Крум.

Крум: Мама? Ты почему не спишь? (Пауза.) Тебе нехорошо? Мама? Что ты молчишь?

Мать: Давит.

Крум: Что давит? Сердце? Что у тебя болит? Почему ты не отвечаешь?

Мать: Давит.

Крум: Позвать доктора? У меня тоже иногда в груди давит. Пройдет.

Мать: Не у меня. «Мама, мама!» – будешь кричать у моей могилы.

Крум: Мама, я предупреждаю: я больной человек.

Мать: У тебя будет много лет для раскаяния.

Крум: Я сдохну, мама. Я тебя предостерег – я сдохну.

Мать: Кто из нас двоих старуха? Я. Я и умру. Я старуха. Я умру раньше.

Крум: Хорошо. Я женюсь на Теруде. (Пауза.) Довольна теперь? Рада?

Мать: Рада.

Крум: Ты же хотела, чтобы я женился. О внуках мечтала.

Мать: Ты это делаешь для меня? Большое спасибо, но у меня есть телевизор, и этого достаточно.

Крум: Ты же хотела, чтоб я женился! Ты!

Мать: Чего ты разорался здесь среди ночи?!. У Теруды будешь кричать. Иди, иди к своей Теруде!

Крум: Тебе, как всегда, не угодишь.

Мать: А Теруде угодишь? У нее не давит? Вот и иди к Теруде.

Крум: Что у тебя есть против Теруды?

Мать: У меня? Против Теруды? Желаю вам всего хорошего.

Крум: Ну вот и иди спать.

Мать: Когда я захочу спать, тогда и пойду. Тебе лучше всего, когда я сплю. Ничего не вижу. Ничего не спрашиваю. Только носом чуточку посапываю в небеса.

Крум: Когда ты спишь – я невиновен, а когда бодрствуешь – виноват.

Мать: А вот когда умру, ты услышишь приговор.

Крум: О господи!.. Какая пустота, какая пошлая глупость!.. Я арестант в камере безвкусицы… Во рту пресно, в обескровленных сосудах вакуум, перед глазами пустота. Пустота. Пустота.

Двенадцатая картина

Дом Тугати. Вечер. Тугати в комнате. Входит Дупа.