Учимся говорить по-русски. Речь электронных СМИ в контексте медиастилистики

Подводя итог, еще раз отметим, что троллинг сегодня является активно используемой коммуникативной практикой в средствах массовой информации. И эффекты ее могут быть различны. В первую очередь, балансирование на грани фола снижает патетику в отношении событий или героев публикаций, что способствует зарождению в сознании адресата сомнений в их значимости. В то же время перегруппировка фактической информации в тексте позволяет расставить необходимые акценты. Важно понимать неоднозначную оценку подобных явлений в журналистских публикациях. С одной стороны, оценка, «рожденная из фактов», вызывает доверие. С другой стороны – выступает средством манипуляции, если предъявляемый факт сфальсифицирован или намеренно искажен.

Литература

Акулич М. М. Интернет-троллинг: понятие, содержание и формы // Вестн. Тюмен. ун-та. – 2012. – № 8. – С. 47–54.

Внебрачных Р. А. Троллинг как форма социальной агрессии в виртуальных сообществах // Вестн. Удмуртск. ун-та. Философия. Социология. Психология. Педагогика. – 2012. – Вып. 1. – С. 48–51.

Дускаева Л. Р. Выражение эстетической оценочности в газетном дискурсе // Медиаскоп. 2011. – Вып. 1. – URL: http://www.mediascope.ru/taxonomy/term/401.

Ксенофонтова И. В. Специфика коммуникации в условиях анонимности: меметика, имиджборды, троллинг // Интернет и фольклор: сб. статей. – М., 2009. – С. 285–294.

Лебон Г. Психология народов и масс. – Т. 2. – М., 2000.

Семенов Д. И. Сетевой троллинг как вид коммуникативной деятельности // Междунар. журн. эксперимент. образования. – 2011. – № 8. – С. 135–136. – URL: www.rae.ru/ meo/? section=content &op=show_article &article.

Donath J. S. Identity and Deception in the Virtual Community. – London, 2010.

Shin J. Morality and Internet Behavior: A study of the Internet Troll and its relation with morality on the Internet // Proceedings of Society for Information Technology & Teacher Education; International Conference; McFerrin K. et al. (eds.). – L., 2008. – P. 28342840.

О. В. Евтушенко (Московский государственный лингвистический университет)

Языковая норма в корпоративном и индивидуальном преломлении

Языковая норма тогда успешно выполняет свои функции, когда носит характер всеобщей. О том, что этот принцип нарушается из-за локальных вариантов, написано много, а вот корпоративным и индивидуальным вариантам должного внимания пока не уделяли. Между тем именно эти варианты сейчас являются проблемой для СМИ, создают хаос в использовании русского языка как государственного и требуют совместного обсуждения журналистами и филологами.

Под корпоративным вариантом нормы мы понимаем рекомендации конкретной медийной редакции по выбору языковых средств из имеющегося репертуара. Эти рекомендации, безусловно, следуют справочникам и словарям, однако в современном динамичном мире лексикон журналиста пополняется заметно быстрее, чем кодифицирующие источники. В этой ситуации редакторы принимают решения, основываясь на подходящих к случаю, по их представлению, правилах, и эти представления, как показала практика, расходятся в разных редакциях и не всегда совпадают с последующим решением кодификаторов. Приведем пример, касающийся орфографической нормы, хотя принципы принятия решения будут теми же и в отношении орфоэпической, лексической или грамматической нормы. В начале 2000-х в СМИ появилось слово суперъяхта, десять лет спустя оно стало часто мелькать в новостях. В 2013 г., т. е. прямо перед выходом Русского орфографического словаря [РОС 2013], кодифицировавшего это слово, редакторы одного из новостных агентств попытались прийти к общему решению по поводуего написания. Были предложены два, на первый взгляд, вполне обоснованных варианта: 1. дефисное написание (супер-яхта), потому что морфема супер- уже по меньшей мере два десятка лет употребляется в качестве самостоятельного слова, что дает право считать ее корнем, 2. слитное написание с твердым знаком (суперъяхта), поскольку в справочнике Д. Э. Розенталя морфема супер- названа приставкой [Розенталь, Джанджакова, Кабанова 1998: 30], а это самая авторитетная настольная книга редактора, которая к тому же регулярно переиздается, а значит, ее устаревание исключено. Поскольку прийти к консенсусу не смогли, материалы разных редакций одного агентства выходили с разным написанием этого слова.

В этом споре проявились те две крайности, которые обычно и формируют корпоративную норму. Первое предложение было сделано с опорой на, безусловно, верное представление о том, что норма динамична, а значит, решения о новых, еще не кодифицированных элементах языка нужно принимать на основании последовательных логических суждений о системе языка. Второе редакторское решение базировалось на столь же справедливой трактовке нормы как консервативной (в этом дуализме заключается ее жизнеспособность) и в жестком следовании правилу. Чтобы разрешить этот спор, нужно было оценить актуальное состояние данного фрагмента языковой системы с учетом всех факторов. Такой полнотой знаний редакторы обычно не обладают, требуется квалифицированная помощь не просто филологов (в крупных медиакомпаниях есть редакторы с филологическим образованием), а специалистов, следящих за актуальными процессами в системе языка и информированных о недавних кодификаторских решениях, на которые можно опираться как на прецедент, подобно тому как это делают юристы. Для таких случаев был создан сайт gramota.ru и Справочная служба ИРЯ РАН, однако вал проблем явно превосходит возможности малочисленного штата сотрудников, а необходимость оперативного ответа хоть редко, но все же приводит к неверным рекомендациям, которые впоследствии отменяются. Решением мог бы стать сайт-накопитель, на который редакторы и журналисты посылали бы встретившиеся языковые факты, предполагающие неоднозначные решения, и который был бы рекомендован преподавателям-филологам всех университетов страны как источник тем курсовых и дипломных работ, научных статей, интернет-конференций. Решения, получившие одобрение профессионалов, могли бы появляться в разделе «новости», и редакциям оставалось бы только вменить сотрудникам в обязанность еженедельно просматривать этот раздел.

Если вернуться к нашему примеру, то, предлагая считать морфему супер- корнем, редактор не учел, что изолированно она употребляется только в сленге, т. е. за пределами литературного языка, а значит, не может рассматриваться как изменение в его системе. Кстати, в том споре было предложено еще и третье решение: выбрать то написание, которое количественно превосходит другие варианты в поисковых системах Интернета. Это в корне неверный подход, поскольку большинство пользователей сети выбирают вариант спонтанно, под действием внутренних тенденций развития языка, и накопление таких случайных языковых единиц будет расшатывать систему литературного языка.

В качестве причин возникновения корпоративной нормы можно помимо отставания кодификации от развития языка назвать особые переводческие решения. Специфика использования русского языка в СМИ заключается в том, что он оказывается средством не только речепорождения, но и перевода информации с разноязычных новостных лент. В наши дни влияние русского языка, несущего на себе печать перевода, на литературную норму ощущается не меньше, чем влияние внутреннего развития языковой системы. Приведем лишь одни пример. В ряде словарей и справочников, в частности [Граудина, Ицкович, Катлинская 2004: 118], лексема НАТО снабжена грамматической пометой ж. в соответствии с общим правилом: род несклоняемой аббревиатуры определяется по главному слову (поскольку НАТО расшифровывается как «Организация Североатлантического договора», лексема согласуется в женском роде). Внутренние тенденции развития языка, и в первую очередь тенденция унификации с другими словами, оканчивающимися на о, привели к развитию у этой аббревиатуры еще и среднего рода, который был кодифицирован некоторыми словарями (см., в частности, [Ефремова 2005]). Однако в англоязычных текстах синонимом к НАТО обычно служит лексема альянс, а потому переводчику во избежание повтора аббревиатуры проще использовать его, чем широкое по значению слово организация. Постоянная контекстуальная близость слов НАТО и альянс приводит к последовательному согласованию аббревиатуры в мужском роде. Сначала эту форму рода признают редакторы отдельного СМИ, понимая, что искусственный отказ от нее ограничит журналиста в выборе синонимов, и таким образом она становится корпоративной, затем ее отражают в справочниках с комментарием о локальном характере – «в публицистическом стиле».

Особенность локальной нормы заключается в том, что она фиксируется в единичных источниках и не становится известной широким кругам журналистов и тем более читателей. В результате, встречая варианты НАТО приблизилась / приблизилось/ приблизился к нашим границам, носители языка испытывают дискомфорт, проверяют себя по имеющимся в сети словарям и совершенно необоснованно обвиняют журналистов в безграмотности.

Формированию корпоративной нормы способствует также тот факт, что русский язык вынужден приспосабливаться к разнообразию языков, с которых переводятся новости. Позволим себе еще две иллюстрации, связанные с орфографической нормой. Согласно действующим «Правилам русской орфографии и пунктуации» 1956 г. [Правила русской орфографии и пунктуации (1956)] названия министерств и прочих властных структур того же уровня пишутся с заглавной буквы. Однако для новостных текстов названия одних министерств переводят дословно, например Министерство иностранных дел Франции, а названия других приспосабливают к знакомым читателю российским аналогам. Так, для US Department of the Treasury наиболее близкий перевод – Казначейство США, однако обычно эта структура именуется министерством финансов США. Неофициальные названия по правилу пишутся со строчной буквы. Редакторам агентства пришлось бы решать сложную задачу перепроверки всех прописных и строчных букв, а читатели обратили бы внимание на хаотическое распределение первых букв в названиях зарубежных органов власти. Поэтому было принято решение использовать строчную букву во всех названиях зарубежных властных структур этого уровня. Впоследствии эта норма из корпоративной стала локальной (с комментарием «в публицистическом стиле»). Другая проблема: на сегодняшний день существует лишь один справочник с научно обоснованными правилами транскрипции или транслитерации имен собственных [Гиляревский, Старостин 1985]. В нем не представлены правила для актуальных в наши дни восточных языков, а потому журналисты-международники вынуждены пользоваться транслитом. Результаты, выдаваемые этой системой, для редакторов – корпоративная норма, даже несмотря на то, что они иногда противоречат принципам русской графики и орфографии, например в провинциях Алеппо и Деръа.

Еще одной причиной возникновения корпоративной нормы является инициативность журналистского сообщества в отношении действующих норм. Будучи разносторонне информированными, журналисты иногда обнаруживают факты, позволяющие пересмотреть принятые нормы, подвести языковое явление под другие правила, и обычно редакторов убеждает их логика, так что внутри редакции вырабатываются новые инструкции, которым коллектив следует вопреки нормативным предписаниям. Так, в одном из информационных агентств разгорелась дискуссия о написании сана Папа Римский. Журналисты оспаривали необходимость писать оба слова с прописных букв, мотивируя это тем, что официальный титул понтифика Епископ Римский, Викарий Христа, преемник князя апостолов, верховный первосвященник Вселенской церкви, Великий понтифик, Примас Италии, архиепископ и митрополит Римской провинции, суверен государства-города Ватикан, раб рабов Божьих, следовательно, титул папа римский должен писаться так же, как и другие неофициальные обозначения, – со строчной буквы, причем во всех контекстах, а не только в оговоренных Правилами 2011 года [Правила русской орфографии и пунктуации 2011]. Невзирая на возражения филологов, что в одном контексте с титулом Патриарха Московского и всея Руси, включающим три прописные буквы, написание титула папы со строчных букв выглядит неполиткорректно, сотрудники агентства последовательно используют некодифицированное написание.

Вариативность языка является неустранимым следствием его развития, а потому, естественно, возникает вопрос, стоит ли вообще беспокоиться по поводу проявлений корпоративной нормы. По нашему мнению, она становится проблемой в нескольких случаях. Во-первых, если нарушаются системные принципы русского языка, как в приведенном выше примере с твердым знаком перед а в названии арабской провинции. Во-вторых, если корпоративная норма, относящаяся к частному случаю, при накоплении подобных случаев способна усложнить коммуникацию. Поясним это примером. После расширения категории спонсор за счет новой разновидности – информационный спонсор – редакторы стали просить уточнять, о каком спонсорстве идет речь. Так появилось сочетание финансовый спонсор, которое было узаконено корпоративной нормой, несмотря на то что является плеоназмом, т. е. нарушением лексической нормы. Редакторы не захотели прислушаться к доводам, что к традиционному имени категории, например мать, субкатегориальное расширение (биологическая мать) добавляется лишь тогда, когда контекст содержит имя другой субкатегории, например приемная мать или суррогатная мать. Если не следовать этому принципу, язык наполнится высказываниями-монстрами типа Я родился в Москве в биологической семье преподавателей. В-третьих, если корпоративная норма, возникнув ради достижения некоей цели, приводит к обратному результату. Примером может служить постановка кавычек для указания на нестандартное употребление слова. Перестраховываясь от возможности буквального понимания метафоры, журналисты закавычивают даже те слова, которые давно являются частью клишированных оборотов, а потому интерпретируются автоматически правильно: Город обретет новое «лицо» или Российское продуктовое эмбарго «ударит» по украинской молочной промышленности. Кавычки в этих высказываниях приводят к эффекту, противоположному ожидаемому: читатель задумывается о возможности буквального прочтения и замечает его комизм. Еще хуже, если, привыкнув находить кавычки в данной функции, читатель не понимает, что они были поставлены с совсем другой целью – указать на цитирование, как это произошло с фразой: Необходимо «разгрузить» Мюнхен от наплыва иммигрантов. В последнем случае кавычки из средства, помогающего повысить точность передачи информации, превратились в способ введения адресата в заблуждение. Корпоративная норма не служит успеху коммуникации (а, собственно, для этого и прибегают к нормированию языка), если создает условия для интерпретации языкового факта непредусмотренным образом. Так, в частности, использование строчной буквы в названиях иностранных властных структур, о причинах чего было рассказано выше, не только читателями, но и большинством журналистов воспринимается как идеологический акт, проявление патриотизма (ср. Госдума и госдеп). В-четвертых, если в рамках одного СМИ допускается свободный выбор между локальным (корпоративным) и общелитературным вариантами, у адресата возникает ощущение лингвистического хаоса. Разнобой менее заметен в выпусках разных СМИ, но этот довод все-таки не исключает возникновения желания понять, как правильно сказать/написать, и тот, кто задался такой целью, обычно корпоративного варианта в словаре не обнаруживает, следствием чего становятся репутационные потери со стороны употребляющего такой вариант СМИ. Еще большей проблемой становится столкновение корпоративных норм разных ведомств. СМИ получают официальную информацию от государственных структур и из частных компаний, в которых сложились свои правила использования некоторых языковых средств, например написания имен собственных. Цитируя документы и комментируя их, журналист вынужден использовать разное оформление имен собственных, например Вооруженные Силы в цитате и Вооруженные силы в лиде. Все это свидетельствует о назревшей необходимости всестороннего изучения проблем, связанных с корпоративной нормой, выработки принципов их разрешения и введения соответствующего раздела в учебники «Культура речи» и «Литературное редактирование», рекомендованные к изучению при подготовке журналистов.

Помимо понятия «корпоративная норма» мы считаем целесообразным введение понятия «индивидуальная норма». Индивидуальная норма – это персональные представления образованного носителя языка о правильной речи. Представления журналиста о языковой норме базируются на знаниях, которые могут оказаться устаревшими или неполными. Во-первых, темп профессиональной жизни журналиста не позволяет ему отслеживать выход новых словарей и справочников. Наш опрос показал, что в крупном информационном агентстве большинство сотрудников не знало о появлении РОС и о кодификации им немалого числа актуальных для прессы слов, так что в течение трех лет они продолжали пользоваться корпоративной нормой. Во-вторых, журналисты и редакторы привыкли доверять своему, безусловно, высокому образованию и опыту работы с языком, а потому скорее склонны оспаривать изменения нормы, чем заучивать новые требования. Под старую, отвергнутую кодификаторами норму подводится логический фундамент, и ей продолжают следовать в частном порядке с уверенностью в своей правоте. Ситуация усугубляется тем, что попытка утверждать кодифицирующие источники на государственном уровне не увенчалась успехом, и теперь появилось основание объявлять любую не устраивающую носителя языка норму нелегитимной.

Помимо знаний индивидуальная норма формируется персональным языковым вкусом и особенностями конкретной языковой личности. Речь идет об отказе или, наоборот, о свободном использовании разговорных грамматических форм, таких как заасфальтировать, об отношении к уменьшительноласкательным суффиксам, например о строгой или снисходительной оценке фразы Дальневосточный федеральный университет поднялся в рейтингах на 50 ступенек, об отношении к заимствованным словам, имеющим русские аналоги (употребляя их, всегда можно обойти Закон о государственном языке РФ ссылкой на стилистический прием или особенности целевой аудитории), и к прочим явлениям, не выходящим за пределы литературной нормы. Индивидуальная норма зависит также от готовности следовать языковой моде или, наоборот, от сознательного сопротивления ей. Это проявляется в отношении к таким, например, сочетаниям, как вкусный язык или вполне себе.

Необходимость отказа от индивидуальной нормы чревата психологическим напряжением, неспособность преодолеть ее грозит снижением самооценки и социальной удовлетворенности и даже потерей работы. Способ снизить подобные риски нам видится в регулярном тестировании и переобучении кадров. Тест должен быть направлен на выявление не только уровня грамотности и культуры речи сотрудников редакции, но и расхождений индивидуальной и актуальной общелитературной нормы.

Особую проблему представляет переиздание ставших популярными учебников и справочников. В идеале авторы при подготовке нового издания должны сверять рекомендации с широким кругом актуальных кодифицирующих источников, однако на деле далеко не все новшества учитываются, а в некоторых случаях издательства допечатывают тираж, не уведомляя об этом авторов. В результате выпускники университетов, только что прослушавшие курс «Культуры речи», оказываются носителями индивидуальной нормы и вынуждены переучиваться по месту работы.

Ну и, наконец, очень важно поддерживать диалог между сообществом журналистов и филологов. Необходимы совместные конференции и семинары, посвященные проблемам нормирования языка, необходимо достичь консенсуса для официального утверждения кодифицирующих источников, а также важно широкое информационное освещение выхода новых словарей и справочников, формирующих актуальную литературную норму.

Литература

Гиляревский Р. С., Старостин Б. А. Иностранные имена и названия в русском тексте. – М., 1985.

Граудина Л. К., Ицкович В. А., Катлинская Л. П. Грамматическая правильность русской речи. Стилистический словарь вариантов. – М., 2004.

Ефремова Т. Ф. Современный толковый словарь русского языка: в 3 т. – Т. 2. – М., 2005.

Правила русской орфографии и пунктуации (1956) [Электронный ресурс]. – URL: http://new. gramota.ru/spravka/rules (дата обращения 04.09.2016).

Правила русской орфографии и пунктуации. Полный академический справочник / под ред. В. В. Лопатина. – М., 2011.

Розенталь Д. Э., Джанджакова Е. В., Кабанова Н. П. Справочник по правописанию, произношению, литературному редактированию. – М., 1998.

Русский орфографический словарь. Около 200 000 слов / ред. Иванова О. Е., Лопатин В. В. – М., 2013.

А. В. Жидченко (Ассоциация молодых исследователей «Институт исследований социальной памяти»)

Культура речи в электронных СМИ как элемент культуры повседневности современного городского пространства

В настоящее время виртуальный мир играет большую роль в жизни общества, меняя различные направления повседневной жизни и формируя другое сознание представителей нового поколения. В этой связи пересматриваются и традиционные подходы к средством массовой информации, которые имеют тенденцию ко все большему переходу в онлайн-формат.

В проблемном поле теории повседневности сегодня выделилось множество разных подходов ее рассмотрения. Например, Н. Б. Лебина пишет о повседневности как о «направлении, представители которого соединяют элементы материальной и духовной культуры, изучая жилище, одежду, семью, досуг, питание, рождение, смерть. Это история маленьких житейских мирков, своеобразная альтернатива исследованиям, сосредоточенным на глобальных политических событиях, общественных структурах и процессах» [Лебина 2006: 13].

Среди российских философов повседневность, а также смежные проблемы обыденного и массового сознания рассматривали: М. М. Бахтин, Е. И. Кукушкина, С. Ф. Денисов, Е. В. Золотухина-Аболина, В. Н. Белов, Б. В. Марков, Б. И. Липский и др. Широкое осмысление категория повседневности получила в трудах Е. В. Шевцова и С. Н. Боголюбовой.

В предлагаемой работе мы остановимся на некоторых подходах, позволяющих рассматривать культуру речи в электронных СМИ в качестве элемента культуры повседневности современного городского пространства.

Российские философы И. Т. Касавин и С. П. Щавелев используют различные подходы в поисках дефиниции повседневности. С точки зрения онтологического подхода, повседневность – это необходимость (для каждого человека уделять внимание повседневным заботам), повторяемость (которая доходит до цикличности и ритмичности времени и событийного наполнения обыденного существования), замкнутость (типичных пространств повседневности), консервативность (обыденных начал жизни и форм культуры), усредненность (принципиальная общедоступность, соразмерность «рядовому человеку» повседневных задач, знаний и способов деятельности), массовидность (распространения обыденных феноменов), отнесенность (к частной жизни, приватному).

С этой позиции особую важность приобретают именно электронные СМИ, которые входят в жизнь человека через социальные сети, блоги, контекстные новостные ресурсы, а также через людей, воспринимающих любую информацию из интернет-СМИ и вступающих в речевое общение с людьми, огражденными от подобного потока информации. Культура речи, таким образом, через принципы повторяемости, усредненности и массовости становится быстро распространяющимся элементом культуры повседневности в условиях города.

Поток интернет-СМИ формирует информационное пространство другого вида, нежели традиционные виды средств массовой информации. В отличие от газет и журналов, отличающихся большим объемом подробного текста, они зачастую немногословны, лишены избытка смыслов и сосредотачиваются на главном. Это влияет на особенности культуры речи в текстах онлайн-изданий, формирующих новостную повестку. Аналитические материалы большого объема, которые вводят читателя в курс дела, также нередко используются интернет-СМИ, однако они остаются в центре внимания лишь определенного сегмента аудитории. Несмотря на это, они во многом влияют на стилистику и культуру речи читателей, обогащают их понятийный и словарный запас, который передается в процессе коммуникации другим субъектам.

Массовость и тиражируемость электронных СМИ стали причиной того, что по сравнению с предыдущим десятилетием авторских текстов стало сейчас гораздо больше. Так, аудитория может воспринимать тексты читателей и интерпретировать их со своей точки зрения, транслируя в коммуникационном пространстве города.

Психолого-эпистемологический подход характеризует повседневность такими прилагательными, как обязательное, постоянное, вполне предсказуемое, узнаваемое. В конечном счете, они образуют «обыденное сознание» [Касавин, Щавелев 2004: 15–18]. Стоит отметить, что именно такое, обыденное сознание находится под влиянием многочисленных информационных каналов, среди которых важное место в современных городах занимают электронные СМИ.

Говоря о социологии повседневности, авторы выделили несколько исследовательских ракурсов человека индустриального времени: зонирование пространства обитания в быту (квартире, ее комнатах, деловых и спальных районах мегаполисов), хронометраж выходных и будних дней, ролевые структуры и функции в разных контактных группах (семейных, офисных, клубных), порядки социализации разных общественных групп, порядок сна, формы питания, ритуалы ежедневные и праздничные, статусные значения пользования сложной техникой (автомобилем, компьютером и т. д.) [Касавин, Щавелев 2004: 229–230]. В каждом из данных параметров определенные особенности восприятия имеет и речевая культура интернет-СМИ, которые читаются в разных формах, разных ситуациях и с различных позиций.

Е. В. Золотухина-Аболина выделяет в качестве первого значения «повседневности» эмпирическую жизнь, имея в виду «наше пребывание в чувственном материальном мире, среди предметов, оказывающих нам сопротивление и все же поддающихся человеческому воздействию» [Золотухина-Аболина 2007: 7]. В этой связи отметим, что именно СМИ, вводящие человека в бесконечный информационный поток, оказывают на него влияние в первую очередь в словесной форме. Четко высказанные тезисы определенных интернет-ресурсов человек воспринимает в том качестве и порядке, в котором они ему выданы. Это происходит вместе с усвоением как правильных, так и неправильных норм культуры речи с точки зрения русского языка. Увиденное и прочитанное один раз, закрепляясь в сознании читателя, зачастую начинает восприниматься в качестве единственной нормы, исключающей другие формы.

Другое определение, предложенное Е. В. Золотухиной-Аболиной, характеризует повседневность как сферу согласованных действий, такого поведения, где все взаимосвязаны друг с другом и интерпретируют мир вместе [Золотухина-Аболина 2007: 15]. Именно таким объединяющим началом становятся многочисленные интернет-СМИ, которые создают единое информационное пространство в различных городах России. В конструировании своей позиции автор во многом опирается на концепцию повседневности, предложенную австрийским социологом и философом Альфредом Шюцем. С точки зрения социальной феноменологии он рассматривал социальный мир как мир значений, переживаемый и интерпретируемый людьми в их повседневной жизни [Шюц 2004: 1042–1043]. Стоит отметить, что одним из источников для подобной интерпретации выступают именно интернет-СМИ. В конечном счете в условиях городского социума они определяют речевую стилистику определенных групп людей.

Стоит отметить, что вследствие загруженности современной повседневной жизни горожан, недостатка времени для чтения классической, научной, научно-популярной литературы и просмотра художественных фильмов, речевое воплощение которых имеет в своей основе русский литературный язык, повышается влияние электронных СМИ на речевую культуру общества. Человек получает информацию из электронных СМИ посредством широкого спектра каналов – новостные ленты в социальных сетях, подписки, рассылки по электронной почте, контекстные строки в поисковых системах и т. д.

В новейших философских и культурологических словарях и энциклопедиях под повседневностью понимается «целостный социокультурный жизненный мир, предстающий в функционировании общества как «естественное», самоочевидное условие человеческой жизнедеятельности. Повседневность может рассматриваться как онтология, как условие человеческой деятельности. Исследования повседневности подразумевают подход к миру человека и самой его жизни как к ценности. Повседневность – значимая тема в культуре 20 века». С точки зрения Н. Н. Козловой, «следует различать саму повседневность и теоретический дискурс о повседневности [Новая философская энциклопедия 2008. Т.4: 193]. Важнейшим элементом в формировании нового этапа повседневности играет всеобъемлющее информационное воздействие на человека, наиболее влиятельным каналом которого становится Интернет. В этой связи повышается и роль интернет-СМИ в условиях современной интернет-парадигмы. Они определяют сегодня достаточно весомую сферу речевой коммуникации в культуре речи, что имеет особую значимость в постиндустриальных странах.