Актуальные проблемы Общей части уголовного права

Установление признаков многих преступлений невозможно без учета положений соответствующих договоров, так как нормы международного права играют существенную роль в толковании и применении норм уголовного закона.

Россия приняла на себя определенные обязательства, подписав и ратифицировав международные договоры. Специфика межгосударственных соглашений в области уголовного права состоит в том, что они не могут быть реализованы без имплементации их положений в УК РФ, поскольку как минимум нормы таких соглашений не имеют санкций. Поэтому выполнение международных обязательств России возможно только посредством включения конвенционных положений в российский закон[64 - Князькина А. К. Международный договор как основание криминализации деяний // Lex russica. 2015. № 9. С. 73–86.].

Пример реализации такого положения приведен О. И. Сакаевой[65 - Сакаева О. И. Реализация международно-правовых норм в сфере противодействия торговле людьми в Российской Федерации // Журнал российского права. 2014. № 2. С. 110–118.]: в постановлении Пленума ВС РФ от 10 октября 2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» подчеркивается невозможность непосредственного применения судами РФ международных договоров, «нормы которых предусматривают признаки составов уголовно наказуемых деяний, поскольку такими договорами прямо устанавливается обязанность государств обеспечить выполнение предусмотренных договором обязательств путем установления наказуемости определенных преступлений внутренним (национальным) законом»[66 - БВС РФ. № 12. 2003.]. Обязанность криминализации торговли людьми в национальном законодательстве государств-участников предусматривается ст. 5 Палермского протокола[67 - Протокол о предупреждении и пресечении торговли людьми, особенно женщинами и детьми, и наказании за нее, дополняющий Конвенцию Организации Объединенных Наций против транснациональной организованной преступности (принят в г. Нью-Йорке 15 ноября 2000 г. Резолюцией 55/25 на 62-м пленарном заседании 55-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН).].

Если государством избран иной, помимо отсылки, способ внутригосударственной правовой имплементации нормы международного права, то влияние такой нормы на соответствующую норму внутреннего законодательства не всегда очевидно. Однако в случае с введением посредством Федерального закона от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ состава торговли людьми в УК РФ прослеживается учет законодателем формулировок Палермского протокола, подписанного от имени Российской Федерации тремя годами ранее.

Во-вторых, это lex cpecialis derogat legi generali – «специальная норма имеет приоритет перед общей нормой». Примером может служить следующее положение: «Если преступление предусмотрено общей и специальной нормами, совокупность преступлений отсутствует и уголовная ответственность наступает по специальной норме» (ч. 3 ст. 17 УК РФ). При этом специальные нормы могут быть различных видов, а именно усиливающими или смягчающими ответственность.

Что касается приоритета основных норм по сравнению со специальными, то здесь вряд ли возможно отдать предпочтение общим нормам, поскольку специальные нормы могут устанавливать исключения из общего правила.

Более сложная ситуация возникает в области действия уголовного права. Здесь возможны коллизии не только между общими и специальными нормами (убийство и убийство при отягчающих обстоятельствах и со смягчающими обстоятельствами), но также между общими и исключительными нормами. К числу последних относятся нормы разд. V УК РФ, устанавливающие специфику уголовной ответственности несовершеннолетних и предусматривающие по сравнению с общими ограничениями специфические для них ограничения (по видам и размерам наказания, срокам давности привлечения к уголовной ответственности, погашения судимости, освобождения от наказания и т. д.).

Для устранения коллизий общей, специальной и исключительной норм существует правило: действие исключительной нормы имеет приоритет перед общей и специальной нормами. При этом не имеет значения, устанавливает ли исключительная норма более мягкое или более жесткое наказание[68 - Морозова Л. А. Проблемы типологии юридических коллизий (современная трактовка) // Lex russica. 2017. № 6. С. 32–38.].

В-третьих, это lex posterior derogat prior – «последующий нормативный правовой акт, принятый тем же субъектом правотворчества по тому же вопросу, отменяет действие предыдущего». Речь идет о двух ситуациях: 1) вновь принимаемый закон заменяет такой же, ранее действовавший, и его отмена как бы предполагается; 2) новый закон принимается не взамен ранее действовавшего, а параллельно с ним. В этом случае в процессе правового регулирования возникает формально-логическое противоречие, требующее внесения корректив.

В уголовном, административном, финансовом и ряде других отраслей права, именуемых отраслями публичного права, придание закону обратной силы недопустимо, если это ухудшает правовое положение какой-либо категории граждан, и, наоборот, допустимо, а иногда обязательно, если это меняет их положение к лучшему. На этом основаны обратная сила уголовного закона, устраняющего наказуемость деяния или смягчающего наказание ст. 10 УК РФ, и запрет придания обратной силы закону, устанавливающему или отягчающему ответственность (ст. 54 Конституции РФ)[69 - Цечоев В. К., Швандерова А. Р. Теория государства и права: учебник. М.: Прометей, 2017. 330 с.].

В-четвертых, utilingua nucupassit, ita jus esto – «как язык поименовал, да так будет право». Чтобы быть правилом поведения, воля законодателя должна получить выражение вовне. Другого способа материализации, кроме переложения воли на естественный язык и записи ее с помощью определенных знаков, человеческое общество не знает. По этому поводу знаменитый русский юрист Н. С. Таганцев писал: «Мысль, предложенная законодателем, не нашедшая выражения в тексте закона, не составляет закона: что не выражено, то не может быть и выяснено»[70 - Таганцев Н. С. Русское уголовное право: лекции. Часть общая. М., 1994. С. 91.].

Для того чтобы правило поведения стало юридической нормой, оно должно быть облечено в определенную правовую форму. Это происходит в результате правотворческой деятельности государства, с помощью которого воля законодателя находит свое выражение в том или ином правовом акте, который и становится обязательным для исполнения[71 - Цечоев В. К., Швандерова А. Р. Теория государства и права: учебник. М.: Прометей, 2017. 330 с.].

В-пятых, legitator non praesumitur sibi ipsi countrarius – «законодатель мыслит последовательно и не впадает в противоречие с самим собой». Ни одна норма уголовного права не должна противоречить нормам международного права, Конституции РФ, другим нормам уголовного права и нормам других отраслей права. Ни одна специальная по характеру норма не должна противоречить общим нормам, закрепленным в УК РФ.

Конструирование уголовно-правовых предписаний, как обоснованно представляет в своей работе А. И. Ситникова[72 - Ситникова А. И. Законодательная текстология уголовного права // Lex russica. 2017. № 3. С. 106–122.], с позиций законодательной текстологии УК РФ подчинено требованиям наличия текстуальных признаков:

1) наличие заголовков, тематизирующих уголовный закон в целом, его части, разделы, главы, статьи;

2) объективированность в тексте уголовного закона уголовно-правовых предписаний, выражающих волю законодателя;

3) текстуальная завершенность;

4) официальный стиль изложения уголовно-правовых предписаний;

5) связность текста;

6) его целенаправленность;

7) прагматичность.

1. Заголовки УК РФ, его структурных единиц (частей, разделов, глав, статей) выступают в качестве структурно-смысловых доминант нормативного текста, наличие которых позволяет получить в режиме быстрого доступа точную и достоверную информацию о государственной и отраслевой принадлежности закона, его структуре, системных связях его институтов, уголовно-правовых предписаний и генерализованном (обобщенном) содержании каждой структурной единицы, отраженной в заголовочном комплексе. Заголовки уголовного закона выполняют три функции: номинативную (служат в качестве наименований), информативную (предоставляют сведения о структуре кодекса и его содержании) и интегративную (придают связанность и целостность уголовному закону).

2. Объективированность как признак нормативного текста проявляется в том, что уголовное законодательство состоит из текста Уголовного кодекса (ст. 1 УК РФ), который выступает в качестве формы объективации уголовно-правовых предписаний, выражающих волю законодателя. Согласно ч. 1 ст. 1 УК РФ новые законы, предусматривающие уголовную ответственность, подлежат включению в Кодекс. Объективация уголовно-правовых предписаний в связи с внесением многочисленных изменений, дополнений и текущих поправок в действующий УК РФ имеет принципиальный характер, так как выступает в качестве легитимирующего фактора, который позволяет модернизировать текст уголовного закона в соответствии с текущими изменениями уголовно-правовой политики. Объективированность уголовно-правовой информации в тексте уголовного закона имеет разные уровни: поверхностный уровень, который доступен восприятию всех заинтересованных лиц, и глубинный уровень, рассчитанный на концептуальное восприятие специалистов.

3. Текстуальная завершенность уголовного закона тесно связана с его дискурсивностью. Это означает, что текст УК РФ является социально значимым текстом, адекватность которого определяется тем, что он отражает изменения, происходящие в обществе не только во время его принятия и вступления в силу, но и в течение всего периода действия. Дискурсивно незавершенный уголовный закон нуждается в дополнениях, которые призваны устранить возникающие пробелы и придать уголовному закону актуальную степень завершенности.

4. Официальный стиль изложения уголовного закона является обязательным признаком нормативного текста. Особо отметим, что стиль относится не к языку закона, а к его тексту. Соответственно, все требования, традиционно адресуемые к языку закона (краткость, точность, ясность), относятся к тексту уголовного закона, поскольку вне текста эти свойства сами по себе не существуют. Стиль уголовного закона отличают такие признаки, как императивность, нулевая экспрессивность, стандартизированность, композиционность, экономичность, использование особой лексики[73 - Юридическая техника: учеб. пособие / под ред. Т. Я. Хабриевой, Н. А. Власенко. М., 2010. С. 75.].

5. Связность текста уголовного закона, т. е. объединение вербальных знаков в структурно-смысловое единство, дает возможность воспринимать Уголовный кодекс как совокупность нормативных текстов, образующих иерархически-организованное разноуровневое нормативное пространство. Структурирование Уголовного кодекса из взаимосвязанных разделов, глав, статей и частей обеспечивает его текстуальную целостность.

6. Целенаправленность является одним из признаков текста, в том числе законодательного (текста УК РФ). Текст уголовного закона, образующие его уголовно-правовые предписания и правовые институты выражают законодательную интенцию, т. е. намерение законодателя защитить уголовно-правовыми средствами наиболее важные общественные отношения.

7. Прагматизм текста уголовного закона заключается в способности уголовно-правовых предписаний регулировать общественные отношения в направлении, заданном законодателем для достижения практически полезных результатов. Текст уголовного закона настолько прагматичен, насколько прагматичен законодатель, ориентированный на создание качественного нормативного текста.

Уголовный закон столь специфичен, что правила и приемы законодательной техники подчинены криминологическим реалиям, а также ожиданиям, которые преобразуют социально значимую информацию в эффективно действующий правовой акт. Уголовное законотворчество – это совокупность способов, средств, приемов социального противодействия преступности.

2.3. Анализ современного состояния юридической техники в сфере уголовного законотворчества

Как верно отмечает А. И. Ситникова, принятие Уголовного кодекса РФ и связанных с ним многочисленных федеральных законов, вносящих изменения и дополнения в действующее уголовное законодательство, знаменует собой эпоху законопроизводства, пришедшую на смену эпохам законописания и законотворчества. Новую эпоху отличает постоянный рост количества законов и внесенных в уголовное законодательство изменений, а также технико-юридического брака, связанного с ускоренным производством законов. При этом рост количества изменений не соответствует их качеству. В этой связи ученые и практикующие юристы все чаще заявляют о необходимости проведения фундаментальных правовых исследований, которые могут служить основанием прикладных разработок. Вместо этого, по словам Д. А. Керимова[74 - Керимов Д. А. Проблемы законодательной техники // Международное и национальное уголовное законодательство: проблемы юридической техники: материалы III МНПК, 29–30 мая 2003 г. М., 2004. С. 24, 27.], современная юридическая литература в большинстве своем освещает отдельные, преимущественно частные, вопросы, занимается в основном апологетикой действующего законодательства и комментаторскими обобщениями нередко беспомощной правоприменительной практики[75 - Ситникова А. И. Законодательная текстология уголовного права // Lex russica. 2017. № 3. С. 106–122.].

В современных условиях тщательной разработки требует законодательная техника на федеральном, региональном и локальном уровнях в связи с низким уровнем качества и эффективности современного российского законодательства[76 - Пронина М. П. Соотношение понятий «юридическая техника» и «юридическая технология» // Юридический мир. 2013. № 6. С. 35–37.].

Сразу следует оговориться: Уголовный кодекс РФ, безусловно, продукт более качественный, нежели УК РСФСР. Политизированность, идеологические перегибы, несоответствие положений УК РСФСР международному регулированию по ряду вопросов не позволяют оценить качество предшественника УК РФ.

Отмечая избыточное изменение и дополнение текста УК РФ, бесспорно признаем, что статичным закон быть не может, эволюционирование общественных, политических, экономических отношений приводит к объективной необходимости его модернизации.

Характеризуя языковые средства, используемые законодателем, имеет смысл выделить из них те, которые влияют на эффективность уголовного законодательства.

Уголовный кодекс призван сдерживать негативные социальные процессы, и в случаях допущения законодателем ошибок в объеме криминализации, пенализации, декриминализации, депенализации создается крайне неблагоприятная почва для предупреждения преступлений. Непризнание преступными посягательств, имеющих общественно опасный характер и нуждающихся в уголовно-правовом регулировании, наносит серьезный ущерб, приводит к безнаказанности лиц, их совершивших, подрывает авторитет закона.

Модернизация «с колес» привела к особой современной характеристике российского УК – его нестабильности. «В пылу творческого и законотворческого азарта [законодатель] увлекся зачастую сиюминутной и потому нередко хаотичной уголовно-правовой косметикой (ретушью) Уголовного кодекса вместо того, чтобы проводить обоснованную с позиции нравственных и экономических требований, рассчитанную на дальнюю перспективу коррекцию уголовно-правовой политики Российской Федерации»[77 - Козаченко И. Я., Доронина Е. Б. Зигзаги эволюции Уголовного кодекса России в лабиринтах уголовной политики: законы, хроника, комментарий, суждения. Екатеринбург, 2007. С. 17–18.].

В силу особенностей и значения уголовного законодательства, Л. Д. Гаухман называет нестабильность УК угрозой разрушения правопорядка[78 - Гаухман Л. Д. Нестабильность уголовного законодательства как угроза разрушения правопорядка // Труды Института государства и права РАН. 2014. № 3. С. 87–88, 105–107.], приводя пять основных негативных последствий регулярного внесения изменений в Кодекс:

1) несоблюдение закона гражданами вследствие его нестабильности, обусловливающей неосведомленность об уголовно-правовом запрете;

2) длительное неприменение новых норм уголовного права правоохранительными органами и судами до формирования практики вышестоящих судов;

3) осложняется обучение уголовному праву, быстро устаревает учебная литература;

4) затрудняется научное творчество по специальностям криминального цикла;

5) порождается неуважение к закону в обществе.

Действительно, Кодекс, в который постоянно вносятся изменения, воспринимается как несовершенный не только специалистами. Это демонстрирует недоверие к Кодексу со стороны тех, кому адресовано общепредупредительное воздействие данного нормативного акта. Кодекс находится в сфере профессиональной деятельности многих тысяч оперативных, следственных работников, прокуроров, судей и ученых. Постоянное внесение изменений усложняет правоприменение, приводит к перманентной необходимости поиска действующей или применимой к конкретному делу редакции, следствием чего являются ошибки, большие временные затраты, пересмотры уже принятых решений по уголовным делам[79 - Сергеев Д. Н. Законотворчество в системе уголовно-правового регулирования // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2018. № 1. С. 125–133.].

Проанализируем условия, влияющие на эффективность уголовно-правового регулирования:

1. Качество реализации криминализации, декриминализации в уголовном законе, если таковая необъективна и социально не обоснована, существенно подрывает криминологическую политику государства.

Объясняя потребность в криминализации, по мнению Д. Н. Сергеева[80 - Сергеев Д. Н. Законотворчество в системе уголовно-правового регулирования // Вестник Пермского университета. Юридические науки. 2018. № 1. С. 125–133.], вначале нужно констатировать отсутствие возможности борьбы с антиобщественным деянием неуголовными средствами. Уголовное право – крайняя мера, применение которой в каждом отдельном случае должно быть исключительным, поскольку влечет большое количество разных социальных, экономических, нравственных и иных последствий. Если с тем или иным деянием возможно эффективно бороться без уголовной репрессии, оно не должно признаваться преступлением. Второй фактор – общество должно быть готово к признанию того или иного деяния в качестве преступления. В противном случае общество будет рождать протест, что может способствовать увеличению количества данных преступлений. Яркий пример – новая редакция ст. 148 УК РФ, принятие которой было неоднозначно встречено обществом. Появившиеся после принятия данного закона примеры бросающего открытый вызов нарушения нормы об оскорблении религиозных чувств верующих стали отражением несогласия части общества с приведенной нормой, его неготовностью воспринимать криминализированное законодателем деяние как истинно преступное. Общество должно быть подготовлено к пересмотру правовой природы тех или иных деяний, и намерение законодателя криминализировать антиобщественный акт должно учитывать данный фактор (предусмотреть постепенное вступление нормы в силу или отсрочку, провести общественные обсуждения по проекту, общественные кампании, направленные на информирование граждан, и т. д.). И, наконец, третий фактор – правоохранительная система должна быть готова выявлять, пресекать и предотвращать данные деяния. В противном случае создастся ситуация выборочного применения нормы, что перечеркнет ее превентивное значение.

На фоне такого обоснования нецелесообразности криминализации уместным будет пример, приведенный М. Б. Костровой[81 - Кострова М. Б. Парадоксы российской уголовной политики усиления ответственности лиц, совершивших преступление в состоянии опьянения // Lex russica. 2017. № 7. С. 137–150.], о необоснованности криминализации управления транспортным средством в состоянии опьянения (по сути, деликта создания опасности). Правильно пишут Ю. В. Грачева, А. И. Коробеев и А. И. Чучаев: «…установление уголовной ответственности за управление транспортным средством в состоянии опьянения не отвечает требованиям необходимости, допустимости и целесообразности криминализации этого правонарушения и перевода его в разряд уголовно наказуемых деликтов». В обоснование своей позиции они приводят следующие доводы:

1) она произведена без учета степени общественной опасности деяния, малозначительность правонарушения не диктовала необходимости вести с ним борьбу уголовно-правовыми средствами;

2) отсутствовал учет такого фактора, как распространенность негативного социального явления, в данном случае – чрезмерная распространенность таких нарушений, что создает предпосылки для наступления целого ряда нежелательных последствий: