Книга драконов

– Мы позовем, если Его Величество пожелает вас видеть, – сказала та, кого звали Балкис. – Комната раджа муды вскоре будет готова.

Шри Буджанг смотрел прямо перед собой. Шри Кембодже пришлось повторить вопрос, чтобы он обратил на нее внимание.

– Что? – переспросил он.

– Я спросила, – Шри Кембоджа повысила голос, – ты уверена, что мой высочайший брат желает в свою комнату?

Дюгонь по имени Балкис наморщила лоб.

– Но где же еще Его Королевское Высочество будет спать до коронации? Мы приготовим королевскую опочивальню, однако Его Королевское Высочество не сможет должным образом ею воспользоваться, пока не состоится церемония.

– И правда же, где? – спросила Шри Кембоджа многозначительно. Когда Шри Буджанг не отреагировал, она понизила голос и прошипела:

– Ты же сказал, что вернешься только повидаться! Потом ведь ты хотел уйти обратно, разве нет?

Служанки смущенно отвернулись, сделав вид, будто не слышали. Шри Буджанг сказал рассеянно:

– Я так говорил?

Когда он только вошел в истану, его переполняло горе по Пак Ламинаху, и он не обратил внимания, что находилось вокруг, а во время аудиенции у отца внутреннее убранство было последним, о чем он думал. Но теперь, осмотревшись как следует, Шри Буджанг заметил по всему дворцу признаки упадка: прогибающиеся половицы и гниющие бревна, черная плесень, выползающая из углов.

Истана целиком соответствовала своему королю. Пока Шри Даик угасал, и его магия вместе с ним, – истана все повторяла. И все влияние, которое исходило от истаны и которое Шри Даик наращивал столько столетий, – вельможи, что он воспитал, и последователи, что зависели от него, воздавая должное уважение, – все это сходило на нет.

– Нет, уйти не получится, – сказал Шри Буджанг.

Кто-то должен был это принять. И больше было некому. Он ведь раджа муда. Его родители избрали его главным носителем своих надежд и разочарований.

До сих пор были в основном разочарования… но это ему предстояло изменить.

Шри Кембоджа ахнула.

– Ты дашь им себя короновать? Я думала, ты хотел достичь освобождения, разве нет?

Нельзя быть одновременно и принцем, и бодхисаттвой. Из-за этого Шри Буджанг и покинул дом. Быть королем значило создать еще больше преград для освобождения.

Шри Буджанг подумал о Пак Ламинахе. Тот происходил из одного выводка с Шри Даиком, был Шри Буджангу роднее любого из его дядюшек по крови. Когда Шри Буджанг ушел, именно Пак Ламинах встретил его у ворот и сунул в лапы золото, отказавшись принять его обратно: «Там, наверху, тебе придется платить даже за то, чтоб дышать. Оно тебе понадобится».

Теперь же Пак Ламинах умер, все, что от него осталось, – только глаза и морда незнакомки. Что останется от Шри Даика после его смерти, если Шри Буджанг сейчас откажется?

– Не бывать тому в этой жизни, – сказал он, стараясь не замечать тяжесть на сердце. – Если Айяханда намерен отречься от престола, я должен исполнить свой королевский долг. А там и в следующей жизни недалеко пробудиться.

– Правда? И ты не против подождать? – Шри Кембоджа явно не могла поверить своим ушам. – То есть ты хочешь бросить свою гору и всю эту чепуху?

– Нет, – ответил Шри Буджанг. Если было важно, что станет с его отцом после смерти, то было важно и что станет с Шри Буджангом. Прервать дело отца означало лишиться шанса на освобождение в следующей жизни.

Шри Кембоджа нахмурилась, вернувшись к знакомой теме – что Шри Буджанг ненадежный и что ничего хорошего ждать от него не стоит.

– Не валяй дурака, Каканда. Это же серьезно. Айяханда и Бонда уже вдоволь настрадались. Либо берись за дело, либо сразу скажи им, чего ждать.

Шри Буджанг распорядился Балкис:

– Я буду спать в своей старой комнате.

Служанки поклонились и ушли.

– Ты должен принять на себя обязательства, – сказала Шри Кембоджа. – Как ты станешь королем, если не хочешь жертвовать ради этого?

Шри Буджанг ответил своей самой загадочной улыбкой, отточенной за многие столетия.

– Думаю, тебе стоит подождать, и тогда все увидишь.

Постучав ногтями по рулю, Мэй Линн заметила, что они слишком отросли.

И не в первый раз. Отросли они еще несколько недель назад. Мысль об этом теперь казалась ей такой же привычной, как гора, вздымающаяся за нижним правым углом лобового стекла.

Мэй Линн порылась в сумочке и, найдя там телефон, написала матери:

На Гунунг Шри Буджанг.

Интеллектуальный ввод текста предложил название горы, как только она набрала «На». Она отправляла одинаковое сообщение каждый день, чтобы Ма знала, что она уже почти дома.

Ма не позволила бы Мэй Линн подстригать ногти после работы. Она говорила, что подстригать ногти на ночь – к беде. И эта женщина была не из тех, кто легко отказывался от своих убеждений, а доказать ей, что это всего лишь суеверие, придуманное во времена, когда еще не изобрели электричество, было решительно невозможно.

– …сообщил, что чрезмерные для этого сезона дожди, которые наблюдаются уже несколько дней, привели к повышению риска аварий, и попросил автомобилистов избегать поездок во время штормов. Правительство создало рабочую группу для разработки мер по предотвращению оползней…

«Избегать поездок, ну да, – подумала Мэй Линн. – И как же их избегать, если не хочешь сидеть целыми днями дома? Был бы нормальный общественный транспорт, еще другое дело»…

Ей нужно было просто взять в офис щипцы для ногтей и заняться ими в течение дня, подальше от маминого укоризненного взгляда.

Но представляя, как будет это делать, она уже видела свою коллегу, равнодушно взирающую поверх перегородки между их столами. И ее решимость растаяла. Ясмин обладала сверхъестественной элегантностью, какая обычно встречается только у исключительных богачей; она выглядела так, будто у нее ни разу в жизни даже не выступал пот. Стричь ногти перед Ясмин было совершенно недопустимо.

В этот момент ход мыслей Мэй Линн нарушился оглушительным раскатом грома. Все вокруг погрузилось во тьму. Пока Мэй Линн в замешательстве смотрела на небо, его расколола раздвоенная молния.

Зажмурившись от вспышки, она едва не пропустила зрелище, которое заполонит ленты соцсетей и первые полосы газет на ближайшие несколько недель. К тому времени, как она протерла глаза и открыла их снова, дракон уже перемахнул через шоссе. Он удалялся прочь, направляясь в сторону гор. Светофор загорелся зеленым, но Мэй Линн и водители всех остальных машин еще несколько долгих мгновений смотрели дракону вслед, пока тот не скрылся за пеленой дождя.

– Эй, Адинда, – позвал Шри Даик. – Ты здесь?

Шри Буджанг был поглощен изучением стелы и не поднимал глаз до тех пор, пока Шри Кембоджа не спросила:

– Как ты мог?

Было сразу понятно, к кому она обращалась; она никогда не стала бы говорить с родителями в таком тоне.

– Что? – спросил Шри Буджанг.

– Я знаю, что ты пытаешься сделать, – заявила Шри Кембоджа взволнованно. – Ты думаешь, я не знаю!

Глядя на осуждающее лицо сестры, Шри Буджанг внезапно почувствовал, что его гнев достиг предела.