Хрестоматия по сравнительному богословию

И. – По крайней мере ты предпочитаешь Восточную Церковь Западной?

У. – Ты не мог не видеть сего.

И. – Мне бы желалось, чтобы ты яснее показал мне, как можно соединять в предпочтении сем и ревность, и терпимость.

У. – Вместо трудных о сем изысканий я постараюсь с помощью некоторых чувственных образов изъяснить тебе мои мысли, о которых, впрочем, суди, как тебе угодно.

На основании слова Божия представляю я себе Вселенскую Церковь единым великим телом. Иисус Христос есть для него как сердце, или начало жизни, так и глава, или правящая мудрость. Ему только ведомы полная мера и внутренний состав сего тела. Нам же известны различные части его и более наружный образ, распростертый по пространству и времени. Стараясь объять сей образ во все времена христианства, я представляю себе оный по частям, по примеру того, как в книге Даниила представлен подобный сему образ народов и царств; и нахожу, во-первых, в начальной апостольской Церкви – образ главы нового тела, и главы от злата чиста (Дан. 2, 32). Потом в Церкви укрепляющейся и распространяющейся – подобие персей и рук; далее в Церкви обилующей – подобие чрева; наконец, в Церкви разделяемой и раздробляемой – подобие ног и перстов. В видимом сем образе, или видимой Церкви, находится невидимое тело Христово, или невидимая Церковь, Церковь славная, не имущая скверны, или порока, или нечто от таковых (ср.: Еф. 5, 27). Но коея вся слава… внутрь (Пс. 44, 14) и которой посему я, чисто и раздельно, не вижу, но в которую, последуя Символу, верую, ибо вера есть вещей обличение невидимых (Евр. 11, 1). Облекающая же невидимую видимая Церковь частью открывает чистоту невидимой, дабы все могли обретать и сию и соединяться с ней, частью сокрывает ее славу. Видимая Церковь имеет и здравые члены, и немощные (см.: 1 Кор. 12, 26–27). Еще во времена апостола Павла в ней были мнози, нечисто проповедающии слово Божие (2 Кор. 2, 17). Неудивительно, что ныне их еще более.

Что принадлежит до восточной половины нынешнего видимого христианства, я не по предрассудку и пристрастию, но по ревности, основанной на убеждении и совести, почитаю оное «десною частию» видимого христианства. Доказательства сего ты мог видеть во всем продолжении моих с тобою разговоров. Я присовокуплю здесь еще некоторые замечания.

Первое. Церковь Грузинская, основанная в IV веке, остававшаяся с того времени доныне особенною, независимой от других Церковью и своим положением устраненная от несогласий, происходивших между Греческой и Римской, доныне совершенно сходна с Греческой. Как можно изъяснить сие сходство, если не тем, что такова была вся Древняя Церковь, в которой обе они имеют общее свое начало?

Второе. Недавно на Востоке открыта Древняя Сирская Церковь, с весьма давних времен пребывавшая уединенною от прочих. Она, как видно из «Христианских изысканий в Азии» доктора Буканана, изданных в Лондоне (1812 год), как во многих частях вероисповедания, так и в священноначалии несравненно ближе к нынешней Восточной Церкви, нежели к Западной.

Вот новые признаки твердого соединения с Древней Вселенской Церковью нынешней Восточной, которую посему и называю я десной частью в целом составе нынешнего христианства. Благодарю Бога, милосердным Своим Промыслом устроившего так, что и я присоединен к сей части общим вероисповеданием и Причастием Таинств, и желаю всем сердцем, чтобы все, ищущие преспеяния в истинной вере во Христа, воспользовались столь чистыми и обильными средствами к сему преспеянию, какие предлагает Восточная Церковь.

Ты ожидаешь теперь, как я буду судить о другой половине нынешнего христианства. Но я только просто смотрю на нее, отчасти усматриваю, как Глава и Господь Церкви врачует многие и глубокие уязвления древнего змия во всех частях и членах сего тела, прилагая то кроткие, то сильные врачевства, и даже огонь и железо, дабы смягчить ожесточение, дабы извлечь яд, дабы очистить раны, дабы отделить дикие народы, дабы обновить дух и жизнь в полумертвых и онемевших составах. И таким образом я утверждаюсь в веровании тому, что сила Божия наконец очевидно восторжествует над немощами человеческими, благо над злом, единство над разделением, жизнь над смертью.

Кратко: вера и любовь возбуждают меня к ревности по Святой Восточной Церкви; любовь, смирение и надежда научают терпимости к разномыслящим. Я думаю, что последую в сем точно духу Восточной Церкви, которая при самом начале каждого богослужения молится не токмо «о благостоянии Святых Божиих Церквей», но и «о соединении всех».

И. – Но мы и потеряли уже из вида обличителя французского.

У. – У него уже нечего более видеть, кроме осуждения Восточной Церкви. «Следовательно, – говорит он, – отделяться от Церкви, признававшей папу главой, значит отделяться от истинной Церкви Иисуса Христа, значит быть раскольником. Следовательно, восточные, отделившиеся от оной, суть раскольники».

И. – Что, наконец, ты на сие скажешь?

У. – После того, что я сказал на доказательства сих заключений, уже я не имею нужды сказать что-либо на самые сии заключения.

Глава Церкви, Господь наш Иисус Христос, да даст нам достигнуть в соединение веры[44 - Ср.: Еф. 4, 13. – Изд.] и да введет всех в ту славную Церковь, в которой не подозревают друг друга в расколе.

И. – Хотя и много уже мы говорили о Римском епископе, рассматриваемом в качестве видимой главы Церкви, но я имею еще предложить тебе о сем некоторые недоумения и вопросы.

У. – Я готов сказать, что знаю и нахожу справедливым.

И. – Римская церковь думает, что учение о видимой главе Церкви происходит от Самого Иисуса Христа.

У. – Покажи мне основания сего учения.

И. – Говорят, что Иисус Христос поставил Петра князем апостолов и, вместе с его преемником, Своим наместником и видимой главой Церкви; преемник же сего достоинства Петрова есть Римский епископ.

У. – Рассмотрим оба сии положения. Чем доказывают, что Иисус Христос поставил Петра «князем апостолов», Своим «наместником» и «видимой главой Церкви»?

И. – Главное доказательство сего догмата находят в следующих словах Иисуса Христа: Ты еси Петр, и на сем камени созижду Церковь Мою, и врата адова не одолеют ей. И дам ти ключи Царства Небеснаго: и еже аще свяжеши на земли, будет связано на небесех, и еже аще разрешиши на земли, будет разрешено на небесех (Мф. 16, 18–19).

У. – То же самое сказано и всем апостолам.

И. – Как?

У. – Елика аще свяжете на земли, будут связана на небеси: и елика аще разрешите на земли, будут разрешена на небесех (Мф. 18, 18).

И. – Однако не сказано того, что на всех апостолах, как на камениях основания, созиждется Церковь Христова.

У. – Неправда. Сказано и сие о всех апостолах, и еще о пророках. Наздани… на основании апостол и пророк (Еф. 2,20). Стена града Иерусалима, нисходящаго с небесе, имеяше оснований дванадесять, и на них имен дванадесять апостолов Агнчих (Откр. 21, 14).

И. – Но Петр есть первый камень основания для прочих апостолов.

У. – И сие неправда. Первый камень основания как апостолов, так и всея Церкви, есть един Иисус Христос. Сущу краеугольну Самому Иисусу Христу (Еф. 2, 20). Основания бо инаго никтоже может положити паче лежащаго, еже есть Иисус Христос (1 Кор. 3, И).

И. – Для чего же Петру особенно сказано: Ты еси Петр, и на сем камени созижду Церковь Мою?

У. – Для того, что на вопрос, предложенный апостолам от Иисуса Христа: Вы же кого Мя глаголете быти? – Петр упредил прочих решительным исповеданием Сына Божия: Ты еси Христос, Сын Бога Живаго (Мф. 16, 15–16).

И. – Как же, по твоему мнению, должно разуметь слова: на сем камени созижду Церковь Мою?

У. – Августин (Sermo 13 [Слово 13]) изъясняет оные так: «7ь/ еси Петр, – говорит Христос, – и на сем камени, который ты исповедал; на сем камени, который ты познал, исповедуя: “Ты еси Христос, Сын Бога Живаго”,– созижду Церковь Мою». На Мне созижду тебя, не на тебе созижду Меня (то есть Мое тело, Мою Церковь). Ибо те, которые хотели назидать человеков на основании человеков, говорили: Аз убо есмь Павлов… аз же Кифин, то есть Петров (1 Кор. 1, 12).

Из сего рассуждения блаженного Августина ты видишь: первое, что камень, на котором зиждется Церковь, не есть Петр апостол, но Петрово твердое исповедание Христа и Сам Христос. Второе, что те, которые говорят: Аз есмь Кифин, или Петров, то есть «я преимущественно принадлежу Петру; я признаю Петра главою всех учителей и самой Церкви», – по мнению блаженного Августина, хотят «назидать человеков на основании человеков». И вот чего хотят нынешние римские христиане!

И. – Они приводят еще в доказательство своего догмата следующие слова Иисуса Христа к Петру: Аз же молихся о тебе, да не оскудеет вера твоя; и ты некогда обращься, утверди братию твою (Лк. 22, 32).

У. – Иисус Христос в молитве о всех апостолах и всех верующих в Него просил несравненно большего, нежели чего просит здесь Петру.

И. – В какой молитве?

У. – В той дивной молитве, которая находится у евангелиста Иоанна в 17-й главе, там взывает Он: Отче Святый! соблюди их во имя Твое… да будут едино, якоже и Мы… Отче! Ихже дал еси Мне, хощу, да идеже есмь Аз, и тии будут со Мною (Ин. 17, 11,24).

И. – Но почему Иисус Христос из всех апостолов особенно молился о Петре?

У. – Потому, что предвидел особенное падение Петра.

И. – Однако Петру же сказал: Ты обращься утверди братию твою.

У. – То есть: «Ты поколеблешься в вере и падешь; однако паки обратишься к ней и восстанешь; тогда потщись загладить твою погрешность и жарким покаянием, ревностью, непоколебимым исповеданием истины покажи спасительный пример другим колеблющимся в вере».

И. – Римские христиане употребляют еще в защищение своего догмата троекратную заповедь Иисуса Христа – по троекратном вопрошении: Любиши ли Мя? – данную Петру: Паси (точнее с греческого, «питай») агнцы Моя… паси овцы Моя… – паси овцы Моя (ср.: Ин. 21, 15–17).

У. – Ты сам говоришь, что в словах сих заключается заповедь. И точно так: заповедь, а не почесть; и не столько власть, сколько должность. Да и такая должность, которую слово Божие возлагает на всех служителей веры: Пасите… стадо Божие (1 Пет. 5, 2).

И. – Но заповедь, данная Петру, имеет некоторую особенную торжественность и знаменательность.

У. – Из чего сие видно?

И. – Торжественность сей заповеди видна из предшествовавшего ей вопрошения о преимущественной пред прочими апостолами любви к Иисусу Христу и троекратного повторения как сего вопрошения, так и самой заповеди.

У. – Я не смею сказать тебе своего мнения о том, что значила сия торжественность, я скажу, как думали о сем Августин, Амвросий, Златоуст, Епифаний, Кирилл. Вместо многих, вот слова последнего: «Троекратным исповеданием Петра (то есть сим: Ей, Господи: Ты веси, яко люблю Тя[45 - Ср.: Ин. 21, 15–17. – Изд.]) заглажено преступление троекратного отвержения (см.: Мф. 26,69–75). Паси овцы Моя — сказал Иисус Христос, вновь поставляя его в сан апостольства, дабы оно не казалось нарушенным чрез отвержение, по слабости человеческой случившееся».

С сим замечанием древних учителей церковных прочитаем самые евангельские слова: Глагола Симону Петру Иисус: Симоне Ионии, любиши ли Мя паче сих? То есть: «Ты, который некогда, хваляся, говорил: Аще и еси соблазнятся о Тебе, аз никогдаже соблажнюся (Мф. 26, 33). Скажи теперь: точно ли ты любишь Меня более, нежели все прочие апостолы?». И печальным опытом наученный Петр уже не смеет сказать, что любит Иисуса Христа «более, нежели все прочий», а говорит только, что любит Его: Ей, Господи, Ты веси, яко люблю Тя. Иисус Христос, одобряя сей смиренный ответ, вопрошает во второй раз уже не о преимущественной пред всеми апостолами любви, которой некогда хвалился Петр, а о любви просто: Симоне Ионии, любиши ли Мя? С прежним смирением повторяется прежний ответ. Но когда Петр вопрошен был в третий раз, тогда троекратное отречение от Христа представилось его воображению, и сие-то было причиной того, что вопрошение любви в нем произвело прискорбие: Оскорбе же Петр, яко рече ему третие: любиши ли Мя? Итак, торжество ли здесь Петра видно или более уничижение?