Большая книга семейной мудрости

Няня добрая гадает,
Грустно голову склоня;
Свечка тихо нагорает,
Сердце бьется у меня.

    А. А. Фет
Среди десятков персонажей произведений Л. Н. Толстого образ Натальи Савишны стоит особняком. Она – добрый дух дома, верный, незаменимый и преданный.

Ф. Г. Вальдмюллер. Именины бабушки. 1856

Так же, как и безымянная няня из некрасовской «Саши».

«…В половине прошлого столетия по дворам села Хабаровки бегала в затрапезном платье босоногая, но веселая, толстая и краснощекая девка Наташка. По заслугам и просьбе отца ее, кларнетиста Саввы, дед мой взял ее вверх – находиться в числе женской прислуги бабушки. Горничная Наташка отличалась в этой должности кротостью нрава и усердием. Когда родилась матушка и понадобилась няня, эту обязанность возложили на Наташку. И на этом новом поприще она заслужила похвалы и награды за свою деятельность, верность и привязанность к молодой госпоже. Но напудренная голова и чулки с пряжками молодого бойкого официанта Фоки, имевшего по службе частые сношения с Натальей, пленили ее грубое, но любящее сердце. Она даже сама решилась идти к дедушке просить позволенья выйти за Фоку замуж. Дедушка принял ее желание за неблагодарность, прогневался и сослал бедную Наталью за наказание на скотный двор в степную деревню. Через шесть месяцев, однако, так как никто не мог заменить Наталью, она была возвращена в двор и в прежнюю должность. Возвратившись в затрапезке из изгнания, она явилась к дедушке, упала ему в ноги и просила возвратить ей милость, ласку и забыть ту дурь, которая на нее нашла было и которая, она клялась, уже больше не возвратится. И действительно, она сдержала свое слово.

С тех пор Наташка сделалась Натальей Савишной и надела чепец: весь запас любви, который в ней хранился, она перенесла на барышню свою».

    Л. Н. Толстой, «Детство»

М. Э. Виже-Лебрен. Мария-Антуанетта с детьми. 1787

…В зимние сумерки нянины сказки
Саша любила. Поутру в салазки
Саша садилась, летела стрелой,
Полная счастья, с горы ледяной.

Няня кричит: «Не убейся, родная!»
Саша, салазки свои погоняя,
Весело мчится. На полном бегу
На бок салазки – и Саша в снегу!

Выбьются косы, растреплется шубка —
Снег отряхает, смеется, голубка!
Не до ворчанья и няне седой:
Любит она ее смех молодой…

    Н. А. Некрасов, «Саша»

Е. Зампиги. Дедушка. Кон. XIX – нач. XX в.

4. «Женское лицо» семьи

Как многообразны обличья женщины – даже не в масштабах истории, в веках, а просто в рамках семьи! Она издревле была хранительницей домашнего очага, врачевала раны и болезни, растила детей, занималась домашними припасами – а во времена вражеских набегов наравне с мужчинами бралась за оружие и готова была защищать своих родных до последней капли крови. От богатырши-поляницы до искусной рукодельницы, от простой крестьянки до утонченной аристократки – кем бы ни была женщина и чем бы ни приходилось ей заниматься, ее значимость для семьи, для рода и в конечном счете для жизни на земле неоспорима…

В наше время уже стирается разница между некоторыми «исконно мужскими» и «исконно женскими» занятиями, но в большинстве семей роль женщины – хранительницы дома, воспитательницы детей, наделенной удивительной интуицией и внутренней силой, – осталась неизменной.

В. фон Каульбах. Портрет Марии Ганноверской с дочерью Марией. 1866

Ф. К. Винтерхальтер. Королева Виктория с супругом принцем Альбертом и детьми. 1846

К. Е. Маковский. За прялкой (портрет дочери Ольги). 1890-е

Мама, жена, любимая

Для Н. А. Некрасова его Дарья – героиня поэмы «Мороз. Красный нос» – идеал женщины. Она не только рачительная хозяйка, преданная жена и любящая мать, вызывающая у односельчан глубокое уважение, но и образец настоящей русской красавицы.

Однако же речь о крестьянке
Затеяли мы, чтоб сказать,
Что тип величавой славянки
Возможно и ныне сыскать.
Есть женщины в русских селеньях
С спокойною важностью лиц,
С красивою силой в движеньях,
С походкой, со взглядом цариц, —
Их разве слепой не заметит,
А зрячий о них говорит:
«Пройдет – словно солнце осветит!
Посмотрит – рублем подарит!»
Идут они той же дорогой,
Какой весь народ наш идет,
Но грязь обстановки убогой
К ним словно не липнет. Цветет
Красавица, миру на диво,
Румяна, стройна, высока,
Во всякой одежде красива,
Ко всякой работе ловка.
И голод, и холод выносит,
Всегда терпелива, ровна…
Я видывал, как она косит:
Что взмах – то готова копна!..

    Н. А. Некрасов, «Мороз. Красный нос»
Доброе слово женщины способно врачевать телесные и душевные раны. О чудесах, на которые способна любимая женщина – мать ли, жена ли – писал М. Е. Салтыков-Щедрин. Писал о «воссоздании» ею истинно человеческого образа – того самого, который и является Божьим подобием… Об этом же – о «нездешности» женщины, о преклонении перед ее возвышенным образом – и стихотворение Н. М. Языкова.

«…Когда вы чувствуете, что вам легко и приятно около какого-нибудь человека; когда ваши лица расцветают улыбкою при виде его, когда вас инстинктивно манит приласкаться к нему… знайте, что это такой же чистый и милый человек, как и вы сами; знайте, что около вас бьется именно то самое доброе человеческое сердце, о котором я хочу повести здесь речь.

Нигде так много не встречается добрых душ, как между женщинами. <…> И когда женщина захочет утешить скорбящего человека, то можно сказать наверное, что в целом мире не найдется слаще и лучше того утешения. Нет татя, у которого не открылся бы источник слез при виде умиротворяющей женской ласки; нет душегуба, которого сердце не дрогнуло бы перед любящим женским словом.

И не потому только, чтобы эта ласка или слово усыпляли человека или заставляли его забыть что-нибудь, а потому, что эта ласка, это слово восстановляют искаженный человеческий образ, что они вдруг очищают его душу от наносной житейской грязи, что они хотя и не уничтожают прошлого, но делают невозможным возврат к нему…»

    М. Е. Салтыков-Щедрин, «Добрая душа»

Влюблен я, дева-красота,
В твой разговор живый и страстной,
В твой голос ангельски-прекрасной,
В твои румяные уста!

Дай мне тобой налюбоваться,
Твоих наслушаться речей,
Упиться песнию твоей,
Твоим дыханьем надышаться!