История о страшном злодеянии евреев в земле Бранденбург: Немецкие антисемитские сказки и легенды

Осмеяние еврейской религии, еврейской учености, получившее в Средневековье воплощение в различных жанрах искусства, также нашло отражение в записях отдельных легенд 19 века. В средневековых сказках и фастнахтшпилях мейстерзингера Ганса Фольца (1435/40-1513) с их антииудаистской тематикой еврей представал как комическая фигура – плоть от плоти телесного низа. Духовный мир еврея изображался в образах экскрементов, кала, выделений и испражнений, вне всякой претензии на раблезианскую карнавальность. В теологическом диспуте религиозные воззрения иудеев сводились аллегорически к выделениям («Христианин и еврей»). Евреи посрамлялись в «Предсказывающих ягодах»: три еврея, купив у одного обманщика чудесные ягоды – шарики из экскрементов, – которые могут предсказать явление Мессии, направляются в синагогу. В смешной церемонии главный левит в синагоге пытается определить силу «ягод», сразу понимая, что они из себя представляют. Этот мотив отражаается в одной из глав народной книги «Тиль Уленшпигель» (юб).

Подобные мотивы отражаются в легендах о «еврейской свиноматке» (Judensau) (72, 73), животного, которое в библейской традиции, в еврейской религии считалось вместилищем нечистой силы. В христианской символике свинья обозначала жадность, распутство и нечистоту. В средневековых миниатюрах очень часто изображались верхом на свинье шуты. «Еврейская свиноматка» была поставлена в центр изобразительного языка церковного искусства. В одной из высеченных в камне картин еврей с очками на носу держит в правой руке высоко поднятый хвост свиньи, а под ней лежит молодой еврей и сосет поросячьи груди. На коленях стоит старый еврей, которому свинья испускает в рот из заднего прохода урин и экскременты. Рядом с евреем стоит дьявол и держит еврея за оба плеча (72). Этим самым как бы провозглашалось, что еврейская ученость, еврейское познание – не что иное, как смехотворные усилия овладеть выделениями презренного животного. Изображение «еврейской свиноматки» находилось в Регенсбурге, Франкфурте, Магдебурге, в большом соборе Кёльна и многих других городах.

Отдельные легенды приписывают евреям и другие ужасные злодеяния: использование яда при лечении христиан и отравление колодцев; поджог христианского города и готовность к предательству; демонизм и связь с чертом как плод еврейской магии и колдовства (54, 55, 56, 90, 91). Так, еврей Липпольд с помощью волшебной книги мог «загнать» несколько чертей в стакан и держать их в повиновении, или мог изгнать чертей с помощью «четырех ореховых палочек и волос пойманного разбойника» (55), другой еврей с помощью магии смог остановить пожар, вспыхнувший в городе (91), путем колдовства евреи привели к смерти епископа (90). Евреев обвиняли в отравлении колодцев, источников, воздуха. Далекий от всякой общественной жизни немецкий плебс, настраиваемый дворянством и духовенством, был уверен, что евреи небольшим количеством яда отравили Рейн, Дунай, все реки, источники, колодцы, поля и луга. Бюргерские Советы многих городов приказывали замуровать колодцы и источники, чтобы горожане не пострадали от яда. Бюргеры поэтому использовали воду дождевую или от растаявшего снега[4 - «Почти две трети еврейских общин пали в Германии жертвами злобы к евреям и ненависти к ним, например, в Базеле, Страссбурге или в Нюрнберге… Из около 350 еврейских общин в Германии 60 больших и 150 малых были полностью истреблены». См.: Handbuch der Europ?ischen Geschichte. Bd. 2, S. 158.]. Некоторые легенды (104, 105), восходящие к Средневековью, строятся на «мотиве Шейлока», который получил в европейской литературе классическое выражение в «Венецианском купце» Шекспира.

* * *

В записанных в 19 начале 20 века антисемитских сказках и легендах образ еврея тесно связан со средневековой культурной и идеологической традицией. Националистическая тенденция немецкой культуры воскресила и оживила через фольклор бытующий в сознании народа уже века образ еврея-заимодавца, спекулянта и обманщика (Schacherjude, Mauschele)

, отравителя, ритуального убийцу и религиозного врага. Жанры сказки и легенды предполагают определенного читателя, коими обычно являются дети и молодое поколение. Известно, что детские страхи персонализированы, что ребенок идентифицирует себя с добрыми силами, с позитивными героями. Он интуитивно ощущает, что сказка нереальна, но в то же время понимает, что подобное могло бы произойти. Драконы, ведьмы разбойники олицетворяют трудности, которые преодолеваются разрешением сказочного конфликта.

Еврей в антисемитской сказке и легенде, выполняющий функцию носителя злых сил, единственный «реальный» персонаж. Он воспринимается детским сознанием как реально существующий объект, живущий, возможно, рядом, на Judengasse, одетый в странный кафтан, с большой бородой, обладающий не очень понятной речью. В сказке и легенде он перестает быть условной персонификацией зла. Антисемитская сказка снимает амбивалентность детского восприятия, когда рассказанное осмысляется одновременно как условное, вымышленное и правдивое. Сказка, снимая страхи ребенка победой «добра над злом», воскрешает эти страхи в сказке антисемитской в повседневной жизни. И еврей, которым мать пугает не желающего спать ребенка («Schlaf! Der Jud' kommt und steckt dich in den Sack!»), превращается из условного образа зла во вполне реальный. Таким образом, антисемитизм благодаря малым фольклорным жанрам формируется уже на уровне иррационального, сдвигается в область бессознательного. Какова роль этого явления для дальнейшего развития немецкой культуры в целом демонстрирует собою трагический 20 век

.

Примечания

Mona K?rte: Juden und die deutsche Literatur. Die Erzeugungsregeln von Grenzziehungen in der Germanistik. In: Antisemitismus in den Wissenschaften. /Hrsg. v. W. Bergmann und Mona K?rte. Berlin 2004. S. 353–374.

См.: Martin Gubser: Literarischer Antisemitismus. Untersuchungen zu Gustav Freytag und anderen b?rgerlichen Schriftstellern des 19. Jhs. G?ttingen 1998. S 309–310.

Daxelm?ller, Christoph: „Zersetzende Wirkungen des j?dischen Geistes“. Von den Schwierigkeiten der Volkskunde mit den Juden. In: Antisemitismusforschung in den Wissenschaften, S. 293.

Ibid., S. 293–294.

В 19 веке, согласно словарю, изданному во второй половине столетия, было распространено большое количество пословиц и поговорок антисемитского характера, осложняющих народное сознание и восходящих к Средневековью. Приведем только некоторые из них: «Bei den Juden ist es besser ein Schwein als ein Mensch zu sein» (У евреев лучше быть свиньей, чем человеком); «Getaufter Jud' thut selten gut“ (Крещеный еврей редко делает добро); «Jud' und Weib sind ein Leib“ (Евреи и женщины имеют один и тот же «характер»); «Wer einen Juden betr?gt, bekommt einen ersten Platz im Himmel» (Кто обманет еврея, получит первое место на небе); «Schl?gst du meinen Juden, so schlag' ich deinen Juden“ (в значении «как ты мне, так я тебе»); «Da habt ihr euren Juden» (в переносном значении – случившееся несчастье) и др. См.: Deutscher Sprichw?rter-Lexikon. Ein Hausschatz f?r das deutsche Volk. / Hg. v. K. F. W. Wander. Bd. 1–5. Leipzig: Brockhaus 1867–1880. Bd. 2, S. 1034, 1037–1039. О происхождении и значении антисемитских клише в немецкой культуре см.: Waldbauer, Peter: Lexikon der antisemitischen Klischees. Antij?dische Vorurteile und ihre historische Entstehung. Mankau – Verl. 2007; Elvira Gr?zinger: Die sch?ne J?din: Klischees, Mythen und Vorurteile ?ber Juden in der Literatur. Frankfurt a. M. 2003.

Во время господства нацистской диктатуры, в 1942 году, в целях антисемитской пропаганды была издана книга Эрнста Химера, ответственного редактора «Штюрмера», «Евреи в пословицах (поговорках) народов». См. факсимиле книги: Hiemer, Е.: Der Jude im Sprichwort der V?lker. Leipzig 2016. Книга была рассчитана на все слои немецкого общества и, прежде всего, на «маленького человека». Автор собрал 1200 пословиц и поговорок антииудаистской направленности, причем источником большей их части был немецкий фольклор. Воздействие книги на «народное» сознание переоценить нельзя. В известной мере в качестве источника для него послужил отмеченный выше многотомный словарь Вильгельма Вандера, где было собрано более 700 выражений, в которых отражалась антисемитская рефлексия еврейского образа в народном сознании.

Г. Хартвиг определяет развитие антисемитской линии в культуре Германии как движение от «христианского антииудаизма», развивавшегося на теологической основе (евреи – убийцы Христа) к «христианскому антисемитизму», основывающемуся на легендарном сознании и народных поверьях и, наконец, к антисемитизму романтическому, где большую актуальность приобрела «магически-сатанинская основа средневекового антисемитизма», на который в большой степени повлияли народнорелигиозные представления». См.: Hartwich, W.-D.: Tragikom?dien des Judentums. Wilhelm Hauffs Mitteilungen aus den Memoiren des Satans. In.: Hauff oder die Virtuosit?t der Einbildungskraft. G?ttingen 2005, S. 95–96. Cm. также: Hartwich, W-D.: Romantischer Antisemitismus. G?ttingen, 2005.

Achim von Arnim: Vorschlag zu einer deutschen Tischgesellschaft. In: Philister – Kleinb?rger – Spie?er. Normalit?t und Behauptung. Hg. von Gerd Stein. Frankfurt а. M. 1985, S. 26–27.

См. Тураев С. В. Революция во Франции и немецкая литература. М., 1997. С. 58–62.

См.: Antisemitismus bei Kant und anderen Denkern der Aufkl?rung. Hg. v. Horst Gronke. W?rzburg: K?nigshausen: Neumann 2001, S. 26–28; 129–150.

Ibid., S. 132.

Johann Gottlieb Fichtes s?mtliche Werke in 8. Bde. Hg. v. J. H. Fichte. Bd. 6. Berlin: Veit u. Comp., 1845–1846, S. 148–150.

Ibid., S. 256. Метафора Фихте стала реальностью в годы господства национал – социализма, унесшего шесть миллионов еврейских жизней.

Здесь Фихте имеет ввиду романские языки, в частности французский. См. об этом: Johannes Heinrichs: Nationalsprache und Sprachnation: Zur Gegenwartbedeutung von Fichtes «Reden an die deutsche Nation». In: Kosmopolitismus und Nationalidee: Fichte-Studien. Hg. v. K. Hammacher u. a. Amsterdam-Atlanta 1990, S. 51–72. Только немцы, отмечал Фихте, владеют «живым первоначальным языком», независимым, возникшим вне влияния латинского, в отличие от языка французов. Такой «независимый» язык является важнейшим показателем внутреннего превосходства любого народа. С этой точки зрения, с немцев начинается образование нового человеческого рода, ибо они, вырвавшись из пут Просвещения, свою «самость» реализуют через «немецкость» (Deutschheit)». См. об этом: Volk, Nation, Vaterland / Hg. v. U. Herrmann. Hamburg: Meiner 1996, S. 234. Националистическая идея Фихте о превосходстве немецкого языка имела своих дальних предшественников. Анонимный автор «Книги ста глав» (нач. 16 в.), «революционер Верхнего Рейна», предлагавший немецким императорам модель идеального государства, основанного на господстве «божественного права», без всяких свойственных Фихте метафизических тонкостей, писал, что «первые люди на земле, начиная от Адама, говорили на немецком (allemanisch), и все хорошее, что когда-либо было создано, было немецким». См.: «Oberrheinischer Revolution?r»: Das Buch der hundert Kapitel. VEB, Verlag der Wissenschaften. Berlin 1967, S. 32. Позднее, во второй половине 19 века, антисемитизм романтиков трансформируется в «национально-политический», проявляющийся в борьбе с космополитизмом (читайте, с антисемитизмом) и в торжестве национальной идеи о святой миссии немецкого народа, отличного от других и имеющего особые задачи. Последние обусловлены тем, что «…он находится в центре европейских народов, его позиция, протестантская культурная задача обусловлены географическим положением» (как тут не вспомнить достаточно живучую славянофильскую идею об особой миссии русского народа). См.: Hedda Gramley: Propheten des deutschen Nationalismus: Theologen, Historiker und National?konomen (1848–1880). Frankfurt а. M.: Campus Verl., 2001, S. 82–84.

См.: Richter, Mattias: Die Sprache der j?dischen Figuren in der deutschen Literatur (1750–1933). Studien zur Form und Funktion. G?ttingen: Wallstein 1995.

Brentano, Clemens: Der Philister vor, in und nach der Geschichte. Scherzhafte Abhandlung. Z?rich 1988, S. 15–16.

Ibid., S. 15–16.

Ibid., S. 15. Гюнтер Остерле отмечает наличие в сочинении Брентано множество парадоксальных сентенций, живописных формул и «курьезных глупостей» (kuriose Bl?deleien). Например: «философствующий филистер есть ни что иное как тюлень» (Ein philosophierender Philister ist = ein Seehund) или «молящийся филистер подобен летающей кошке» (Ein betender Philister ist = einer fliegenden Katze) и др. См.: Oesterle, G?nter: Juden, Philister und romantische Intellektuelle: ?berlegungen zum Antisemitismus in der Romantik. Athen?um, Heft 2/ 1992, S. 56.

Cm.: Kle?mann, Eckhart: Romantik und Antisemitismus. In: Monat, Heft 249, Juni 1969, S. 66.

См. об этом подробно в книге: Peter G. Pulzer: Die Entstehung des politischen Antisemitismus in Deutschland und ?sterreich (1867–1914). G?ttingen: Vanderhoeck-Ruprecht 2004.

Paul Anton de Lagarde: Deutschtum und Judentum. In: Klassiker des Protestantismus in 8. Bde. Hg. v. Ch. M. Schr?der. Bd. 8. Der Protestantismus im 19. und 20. Jh. Bremen: Sch?nemann 1965, S.184–185.

Bechstein Ludwig: Vorrede. In: Bechstein, L.: Deutsches Sagenbuch. Leipzig: Georg Wigand 1853, S. 10–11. Отдельные легенды с антисемитским подтекстом Бехштайн все-таки поместил в сборник, но последние обладают «сдержанным» антисемитизмом.

Пропп В. Я. Морфология сказки. Л., «Academia», 1928.

Mus?us, J. К. А.: Vorbericht an Herrn David Runkel. In: Mus?us, J. К. A.: Volksm?rchen der Deutschen. Nach dem Text der Erstausgabe von 1782–1786. M?nchen: Winkler 1976, S. 10.

Например, в одной из легенд о Рюбецале герой обращается к горному духу с просьбой, дать ему взаймы 100 талеров, на что тот отвечает: «Что я по твоему ростовщик или еврей, который дает деньги под проценты?»

См.: Maren Clausen-Stolzenburg: M?rchen und mittelalterliche Literaturtradition. Heidelberg: Winter 1995, S. 78. Один из эпизодов сказки Музеуса о Рюбецале в какой-то степени предваряет сюжет «Еврея в терновнике» Гриммов. Здесь великан признается, что хотел бы помочь одному старому еврею, слушающему под деревом с наслаждением пение птицы. С помощью магической флейты он вынуждает еврея танцевать в терновнике.

См.: Neuhaus, Stefan: M?rchen. T?bingen: Narr Francke Attempto Verl., 2005, S. 4–5.

Мы приводим в сборнике первый вариант сказки (1815) и последний в переводе П.Н. Полевого, вышедший при жизни Гриммов (1857). См. № 2, 3. Переводы П.Н. Полевого были в известной степени адаптированы для детского чтения, поэтому в описываемой нами сказке вместо наименования «еврей» употреблялось «ростовщик» или «вор». Мы посчитали нужным изменить его на оригинальное наименование «еврей». Новый перевод сказки с научным комментарием Э. Ивановой был нам во время подготовки предисловия недоступен. Об антисемитской тенденции сказки см. Korn, Е.: Der M?rchenheld als Judenfeind: Antisemitismus in dem Br?der Grimm-M?rchen «Der Jude im Dorn». In: Praxis Deutsch 17 (1990), Heft 103, S. 41–51.

Сюжет сказки получил воплощение у сказочника, однофамильца Гриммов, Альберта Гримма (Grimm, Albert Ludewig, 1786–1872). Буквально через год после появления 2 тома сказок Гриммов (1815), куда под № 24 вошел «Еврей в терновнике, в сборнике А. Гримма «Книга сказок для Лины» («Linas M?rchenbuch», 1816) была напечатана «Веселая сказка о маленьком Фридере и его скрипке» («Ein lustiges M?hrlein vom kleinen Frieder mit seiner Geige»). В сказке антагонистом маленького Фридера, владеющего волшебной скрипкой, является «толстый и упитанный монах», который в пост ест скоромное, несмотря на религиозный запрет («Если никто не видит, я ем мясо и в пост. Это не грех»). Фридер сбивает для монаха птицу, заставляет монаха, играя на волшебной скрипке, плясать в наказание в терновнике. Автор отмечал, что он зимствовал этот «письменно» распространенный сюжет у Якоба Айрера (Jakob Ayrer, 1544–1605), ученика Ганса Сакса, у которого этот сюжет драматизирован, и что эта сказка в народе встречается очень редко. Альберт Гримм, в отличие от классиков сказочного жанра, сохранил в «Маленьком Фридере» антиклерикальную направленность источника. Все это свидетельствует о большой роли «личного элемента» в трансформации сказки у Братьев Гримм.

О наблюдениях над языком сказки см.: Richard Faber: Sagen lassen sich die Menschen nichts, aber erz?hlen lassen sie sich alles: ?ber Grimm-Hebelsche Erz?hlung. W?rzburg 2002, S. 147.

В дальнейшем в скобках указывается номер сказки или легенды, помещенных в настоящем сборнике.

Романтический взгляд на еврейство, враждебное отношение романтиков к современному реальному еврею, эмансипированному или ортодоксальному, получило исчерпывающее обоснование в статье: Liliane Weissberg: Kann ein Jude Romantiker sein? In: Romantischer Religiosit?t. Hg. v. A. von Bormann. K?nigshausen: Neumann 2005, S. 265–284.

См. например: Gimdula van den Berg: Gebrochene Variationen: Beobachtungen und ?berlegungen zu Figuren der Hebr?ischen Bibel in der Rezeption von Elie Wiesel. M?nchen 2001, S. 156.

Aurbacher, L.: Ein Volksb?chlein. Enthaltend: Die Geschichte des ewigen Juden. Leipzig: Reclam (um 1878/79), S. 191.

Хейзинга, Й. Осень Средневековья. M., Наука, 1988, с. 169. Легенда о «кровоточащей гостии» восходит к древности, ко времени распятия Христа. Гостия, в отличие от других церковных реликвий, занимала в Средневековье главное место, ибо наряду с традиционным значением (пресуществление тела Христова в гостии), демонстрировала в отдельные дни так называемое «чудо крови» – чудесное появление крови на облатке пшеничного теста. Гостия, после положения в вино, сохраняемая затем в особом сосуде, была подвержена возбудителю, т. и. грибку гостии (Hostienpilz), отчего она покрывалась пятнами, по цвету напоминающими кровь, что доказывало соприсутствие в гостии крови Христовой. Культ «кровоточащей гостии» порождал легенды о чуде, вызывал массовое паломничество к месту ее хранения, для нее строились отдельные капеллы и т. д. См.: W?rterbuch Kirchengeschichte. Von G. Denzler u. C. Andresen. 5. Aufl. M?nchen: Taschenbuch Verl., 1997, S 135.

Хейзинга. Там же, с. 170.

Здесь и далее использованы следующие источники: Schuber, R. Hirsch, R.: Der gelbe Fleck: Wurzeln und Wirkungen des Judenhasses in der Geschichte. Berlin: R?tten u. Loening 1989; Gerhard Czermak: Christen gegen Juden: Geschichte einer Verfolgung. Rowolt 1997; Rohrbacher, St., Schmidt, M.: Judenbilder: Kulturgeschichte antij?discher Mythen und antisemitischen Vorurteile. Rowolt 1991.

Der gelbe Fleck, S. 152–153. См. также: R. Po-Chia Hsia: Trient 1475. Geschichte eines Ritualmordprozesses. Frankfurt а. M.: Fischer, 1997.

Ibid., S. 154.

Высшее духовенство Средневековья часто сомневалось в реальности возводимых на еврейство обвинений в ритуальных убийствах христианских младенцев. Опровержение этих обвинений звучало неоднократно с папской кафедры. Так Григорий X (1272) прямо утверждал: «Совершенно неверно, что евреи… тайно убивают христианских мальчиков и приносят в жертву сердца и кровь этих мальчиков. Ведь еврейский закон прямо…запрещает приносить в жертву или употреблять (человеческую) кровь. Евреям даже нельзя пить и есть кровь (кошерных) животных, имеющих раздвоенное копыто». Цит. по кн.: Кеннет Стоу. Отчужденное меньшинство. Евреи в средневековой латинской Европе. Иерусалим/ Москва, 2007, с. ш. Живучесть мифа о ритуальном убийстве «освидетельствована» событиями в Советском Союзе в 60-е годы. Илья Оренбург в письме к И.И. Демичеву (26.10.1962) отмечал, что Николай Наумович Бомзе (1903-?) был арестован в Цхалтубо в июне 1962 года по средневековому обвинению в ритуальном использовании крови христианских младенцев. См.: Эренбург, И. На цоколе истории. Письма 1931–1967. М., 2004. Об аналогичном деле в Дагестане в i960 году Эренбург писал в ЛГЖ.

В истории культуры возникают слова, получающие в ней ключевое значение. К таким словам относится слово Mauschel. В современном языке оно обозначает: «обманщик, тайно обделывающий свои делишки». Но раньше слово и его варианты уничижительно обозначали: «еврей-торговец, обманщик и спекулянт»; обладали значениями «бесчестно поступать как еврей», «говорить на непонятном еврейском жаргоне» и т. д. Уже Аделунг отмечал «этническую» семантику слова, обозначающую еврея в обыденном языке (Adelung, J. Ch.: Grammatisch-kritisches W?rterbuch der Hochdeutschen Mundart. Bd. 3. Leipzig 1798, S. 123). Слово Mauschel стало «боевым оружием» немецкого антисемитизма (См.: Althaus, Н. Р.: Mauscheln: Ein Wort als Waffe. Berlin: de Gruyter, 2002). Слово и производные от него варианты встречаются в текстах Мюллера-Живописца, Гюнтера, Гофмана, Гейне и многих др. В различных вариантах и дополнительных значениях слово выступает в антисемитских сказках и легендах. Так например, крестьянин обращается к еврею, называя его Mauschel (5); герой Итциг получает один золотой, иронически определяемый как добыча СMauschele) еврея (86). В сказке Бехштайна звучит фраза: «Jud, du l?gst! Ohne Geld reist kein Mauschel» (7), а придворный еврей-отравитель mauschelte с принцессой (и).