Падший ангел однажды,
Предлагая открыто,
Продавал инструменты
Ремесла своего.
И купить мог их каждый,
Кто хотел. Деловито
Проходили клиенты
Вдоль витрины его.
Привлекали, конечно,
Те предметы любого.
Был там Зависти острый
И блестящий кинжал.
Молот Гнева кузнечный —
Нет такого другого.
А на полочке пёстрой
Там лук Страсти лежал.
Стрелы Ревности – рядом.
Вожделения дротик.
На подносе отдельном —
Лжи сетей кружева.
Был пропитанный ядом
Лести сладкий наркотик.
В леденце карамельном —
Пряный вкус Хвастовства.
Экспонаты сияли
И манили прохожих
То названьем заметным,
То уценкой шальной…
Словно на пьедестале,
На других не похожий,
Клин имелся заветный,
Неказистый, чудной.
Без оправы, без лоска,
Деревянный, потёртый,
Предлагаемый ныне,
Как и все – с ярлыком,
На котором неброско,
Но достаточно твёрдо
Написали «Гордыня».
Ниже – цифры рядком.
Непонятные только.
Может, координаты?..
Номерок телефона?..
Просто ценник, видать…
Стоил клинышек столько,
Сколько все экспонаты,
Если взять и синхронно
Их кому-то продать.
Тут прохожий неспешный
Вдруг спросил осторожно,
Любопытством объятый…
И вопрос был такой:
– Вот скажи, многогрешный,
Почему (если можно)
Этот клин непонятный
Уж весьма дорогой?
– Всё довольно прозрачно, —
Продавец отвечает. —
Это – самый рабочий
Мой любимый предмет.
И всегда однозначно
Он меня выручает,
Если толку от прочих
Никакого уж нет.
Гладя клинышек нежно,
Он добавил ехидно:
– Коль смогу я моментом
Этот клин пропихнуть
Прямо в сердце, конечно,
То тогда, очевидно,
Всем другим инструментам
Открывается путь.
Велико искушенье…
Падший ангел владеет
Лицемерной отравой,
Чтоб достичь своего…
Принимает решенье
Каждый – кто как умеет…
Но не продал лукавый
В этот раз ничего.
Мор
Подался из города старый монах
И встретил чуму за оградой.
– Куда ты идёшь, сея трепет и страх?
Чума отвечает: – Мне надо
Набрать ровно тысячу жизней людских…
Расстались они молчаливо.