Про Хвоста

– Вы в Париже живете?

– Да, в Париже.

– И в какую церковь ходите?

– В ближайшую, – отвечал Алеша после недолгого раздумья.

Для того, чтобы показать всю глубину этого выражения, необходимо немного отвлечься. Еще в России мы сочинили куплет для песни про анашу:

К нам пригнали плану плот
Даже поп словил приход
Хохотал, хохотал
Десять суток схлопотал.

Позднее отец Михаил Меерсон-Аксенов словил приход в Нью-Йорке и позвал Алешу спеть в его церковном зале. Тот пел про Олега Соханевича, о том, как он прыгнул с корабля в воду, надул лодку и через девять дней приплыл к туркам, – всю правду. Соханевич тоже присутствовал в этой, ближайшей, церкви. Вспоминая, отец Михаил говорил, что ощущение было как при постановке «Гамлета» перед датским принцем. Народ хлопал в ладоши то герою, то, обернувшись к сцене, исполнителю.

Всех поэтов должно звать одним и тем же именем – Авель. По-древнееврейски оно означает дым, пар, туман, вздор и всяческую чепуху.

Цыганы

Алеше хвостенко

Один цыган осев, однажды —
Чуть только осень началась
Иных учить затеял важный
Над кочевыми величась:

– Смотри, снега задолго веют
Лошадка брысь – копыта вбок
Кто не грядущего радеют
Тому и нынче поперек!

– Здесь… Там… Да конь к чему хомут-то
Блуждалец вымолвил ему —
Хоть чуть кто сядет вольный тут-то
То уж сидеть там и тому!

Смотрю, смотрю на двух цыганов:
Который правее из них —
Монах свободы ли болванов
Иль обеспеченности мних?

Алешенька, зачем же – в Салехард
Где в ледяной баян охрипший бард
Сосулькою орфической в струю
Должно быть лиру тренькает свою?
Алешенька, зачем же – в Салехард
Где в ледяной баян охрипший бард
Сосулькою орфической в струю
Должно быть лиру тренькает свою?
Чтоб на моржа науськивать песца
Гагарам, чай, не надобно певца
Чтобы менять свой ежегодный мех
К чему эфирный звук твоих помех
Баранам этих суток волчьих стай?
Алешенька, ну, будет, перестань —
Бежит олень, полярный эскимос
Тебе затылок кажет Канин Нос…
Зачем же Салехард – не Гибралтар
Где Геркулес алтарь поставил встарь?

Гляди – любая тварь бежит на юг
Дают ей это или не дают:
Бежит на юг тетерка и дрофа
Бежит на юг полярная сова
Бежит на юг обрезанный енот
Вдруг оценив на вес свой древний род
И даже тот, кто более чем финн
Туда влачит судьбы своей графин
Все реки на которых я плыву
Туда направят влаг своих халву
Магнитный шприц освободив компас
Теперь свободно смотрит за Кавказ
И сам Кавказ, добыв подобья ног
К ним смазанные лыжи приберег.

Ах, эти лыжи… Неужели снег
Тебе милее наших луж и нег
Березы тополиного ствола?
Тебя любая из столиц могла
Держать как сердце бубенцом звеня
А ты – внезапно, не спросясь меня,
Не сверясь даже с направленьем карт…
О ужас – в эту область юрт и нарт,
Где прямо в соль губу макает Обь
И свежий лед ее целует в лоб.

Вернись, я вновь и вновь молю, вернись
И отвернись от северных зарниц
Мир одноглаз без одного из нас
Верни же нам хотя бы пару глаз
Чтоб я от вологодских островов
“Алеша, жду тебя и будь здоров”
Сказать мог искренне.

    Целую, твой Анри. 1971-74 гг.

Алеше из Аравы