Свидетельства времени. Сборник произведений писателей Секции Художественно-документальной прозы Санкт-Петербургского отделения Союза писателей России. Выпуск 11

– Странное дело. В бою мечтал о передышке, о сне, о горячей еде, о нескольких часах тишины, – продолжал рассказывать отец, – а здесь в госпитале тишина стала раздражать. Подняться с койки не мог. По пояс – гипс. Под гипсом – сильно болевшие ноги. Обстановку на улице приходилось определять по слуху. Вот звякнул металл, фыркнул мотор. Значит рядом прошла машина. Слышны голоса выздоравливающих бойцов, наверное, отправляются снова на фронт.

– Как хотелось в такие моменты сорваться с койки к окну и крикнуть:

«Ребята, подождите, я сейчас, я – с вами!» И загрохотать сапогами вниз по лестнице. Загрохотать! – с горечью повторил отец.

Получается, что отец еще не достиг призывного возраста, когда получил тяжелое ранение. Ему было всего 17 лет. Но с высокой долей вероятности можно утверждать, что это ранение спасло ему жизнь. В пехоте долго не воюют, и вряд ли он дожил бы до Победы. Вот такой парадокс.

Отец лечился в военном госпитале в Казани. Перенес пять операций с ампутацией ног. Впоследствии всю жизнь проходил в протезах.

К слову, о протезах. Как-то увидел в интернете статью Д. Саркисова об инвалидах Великой Отечественной войны. Автор статьи писал, что «настоящие протезы, изготавливаемые промышленностью СССР, было сложно достать, они ломались, плохо работали, и зачастую найти нужный размер было невозможно. Да и счастья своим обладателям они приносили немного. Зато государство могло говорить о том, что делает для инвалидов, получивших увечья на войне, все, что только можно. Таким образом, в отсутствие процедуры реальной реабилитации и интеграции в общество калека лишался конечности дважды: один раз – на войне, другой раз – получая протез, который мало что менял в его жизни».

Не могу согласиться с тем, что протезы, изготовленные в Советском Союзе, мало что меняли в жизни инвалида Великой Отечественной войны. Считаю, что отцу сделали качественные протезы, он мог на них передвигаться в полный рост, в молодые годы даже ездил на рыбалку на велосипеде, впоследствии освоил ручное управление легковым автомобилем. И никогда я не слышал, чтобы он был недоволен своими протезами. Забегая вперед, скажу, что он окончил педагогическое училище, в 24 года стал директором школы, 14 лет был заведующим районным отделом народного образования (РОНО), в 1966 году заочно окончил историко-географический факультет Одесского государственного университета, создал семью. Он отец четверых детей. И никогда не прогибался под обстоятельства, был волевым и мужественным человеком. Протезы, созданные советской промышленностью, сыграли в его жизни значительную роль.

На излечении отец находился до марта 1943 года. В госпитале он познакомился с будущим известным солистом Ансамбля песни и пляски Советской Армии Иваном Семеновичем Букреевым. У Букреева родственников не было, и он вместе с отцом поехал к нему на родину – в Казахстан, а впоследствии уехал учиться в Москву. К слову сказать, в своих интервью Букреев нередко говорил, что стать певцом ему подсказала одна женщина, которая играла и пела под гитару. Не исключено, что это была моя бабушка – Мария Илларионовна, которая пела и неплохо играла на гитаре. Бабушка нередко аккомпанировала Букрееву, когда он пел. И она убеждала Букреева, что видит его профессиональным певцом, тем самым поддерживая его морально. Букреев в тот период был подавлен своим физическим состоянием и не очень верил в свое будущее, он потерял на войне одну ногу и тоже ходил на протезе. Об этом в нашей семье много и часто говорили, особенно когда И.С. Букреев появился на большой сцене.

В 1945 году отец поступил в Чимкентский государственный учительский институт на исторический факультет. Именно так в те годы назывались учебные заведения, ставшие потом педагогическими институтами. Проучился один семестр и переехал к родителям в Тарутино Измаильской, впоследствии Одесской, области. А учиться перевелся в Белгород-Днестровское педагогическое училище, которое окончил в 1948 году. Вполне уместен вопрос: почему родители отца переехали на постоянное место жительства из Казахстана в Бессарабию? Отмечу, что руководство страны после освобождения Бессарабии направляло туда для укрепления советской власти проверенные и надежные кадры. А мой дед Василий Андреевич Рипенко в Первую мировую войну и в Великую Отечественную войну воевал в этих местах, знал особенности менталитета местного населения, был членом партии, фельдшером по образованию. Кроме того, дед после ранения по состоянию здоровья подлежал увольнению из рядов Красной Армии. Не исключено, что эти обстоятельства учитывались при принятии решения на направление деда для дальнейшей работы в Бессарабию.

С 1948 по 1960 год отец работал директором школы в с. Малоярославец-2. Примечательно, что директором школы он стал по рекомендации первого секретаря Измаильского обкома КП(б)У Константина Семеновича Грушевого, который после Гражданской войны учился вместе с Л.И. Брежневым в металлургическом институте. Грушевой раньше Брежнева начал делать партийную карьеру и всячески оказывал ему содействие. Вот так Л.И. Брежнев описал начало Великой Отечественной войны в своей книге «Малая Земля»: «Подъехав к дому, увидел, что у подъезда стоит машина К.С. Грушевого, который замещал в то время первого секретаря обкома (Днепропетровского. – Ю.Р.). Я сразу понял: что-то случилось. Горел свет в его окнах, и это было дико в свете занимавшейся зари. Он выглянул, сделал мне знак подняться, и я, ещё идя по лестнице, почувствовал что-то неладное и все-таки вздрогнул, услышав: «Война!»».

Вот как произошло знакомство отца с К.С. Грушевым. В 1948 году Грушевой в первой же своей ознакомительной поездке по Измаильской области, проезжая через с. Малоярославец-2, увидел два полуразрушенных здания у центральной дороги. Поинтересовался, что это за здания, ему доложили: это помещения будущей школы. Вызвал директора школы, прибыл учитель истории и труда Борис Рипенко, исполнявший обязанности директора школы. Школой в то время руководила женщина, которая была в отъезде. Грушевой поговорил с отцом, поинтересовался у него, где он воевал, как обстоят дела со здоровьем. Но видно было, что он очень недоволен состоянием будущей школы. От отца узнал о проблемах со строительным материалом, обещал помочь. Потребовал немедленно организовать работы по восстановлению помещений и назвал отцу дату, когда лично приедет для проверки хода работ. Отец принял самое непосредственное участие в организации и проведении ремонтных работ по восстановлению помещений. Когда К.С. Грушевой приехал проверить ход ремонтных работ, а по сути дела строительство школы, его встречала директор школы. Первого секретаря обкома партии вполне удовлетворило состояние отремонтированных зданий.

– А где же ваш фронтовик? – поинтересовался К.С. Грушевой у директора школы. Не исключено, что она доложила Грушевому об активном участии отца в организации и руководстве ремонтными работами.

Поговорив с отцом, Грушевой неожиданно сказал.

– Принимай школу, фронтовик, приказ будет.

Вот так отец в неполные 25 лет стал директором школы.

В те времена деятельность директора школы в сельской местности не ограничивалась только организацией учебного процесса в школе. На отца возлагалась и общественная нагрузка. Как комсомолец, а с 1952 года член КПСС, он занимался и организацией художественной самодеятельности и спортивно-массовой работы. Если проводился, например, чемпионат района по вольной борьбе, то необходимо было подобрать и подготовить команду от с. Малоярославец-2 по вольной борьбе. Кроме того, надо было быть и неплохим психологом, чтобы убедить какого-нибудь скотника или конюха, что надо поучаствовать в соревнованиях. И так по многим видам спорта, поскольку в районе, как и везде по всей стране, проводились соревнования по шахматам, футболу, волейболу, городкам и др. видам. Так что отец был и организатором и тренером по всем этим видам спорта, поэтому у него было очень много спортивной методической литературы. По всей видимости, отец старался как-то организовывать тренировочный процесс команд. Хочу отметить, что в то время в с. Малоярославец-2 по вечерам в рабочие дни, а особенно по выходным дням, на спортивной площадке было многолюдно. Мы рядом жили, и все это я видел, не только видел, но и мячи взрослым подавал.

В те годы в Малоярославце-2 даже функционировал театральный кружок. Кто был главным режиссером этого кружка? Разумеется, отец. Я видел несколько постановок театрального кружка. Все учителя школы были задействованы в этом процессе, и жители села с интересом ходили на спектакли, поставленные коллективом учителей школы. Сельский клуб заполнялся полностью. Не могу дать объективную оценку тем постановкам, поскольку мало лет мне было в то время. Но уже сейчас могу выделить главное в этом процессе: энтузиазм, энергия и творчество сельской интеллигенции были направлены в нужное русло. Они занимались культурно-просветительской деятельностью с целью воспитания как школьников, так и их родителей.

С 1960 по 1965 год отец возглавлял Тарутинский районный отдел народного образования (РОНО). В 1966 году отец заочно окончил историко-географический факультет Одесского государственного университета.

Хочу привести два примера. С территории поселка перевели в другой населенный пункт воинскую часть. И несколько помещений бывшего военного городка отдали средней школе под общежития иногородних учеников, которые после окончания восьмилетних школ своих сел, приезжали учиться в Тарутинской средней школе. Ремонт этих помещений был завершен, и мы, ученики 7-го класса, в этом районе собирали металлолом. Не помню, как это все произошло, кто-то бросил камень в окно отремонтированного здания. Сработал синдром толпы и школьники, которые там были, приняли в этом участие. Стекла были разбиты. Прибежал сторож, мы разбежались врассыпную. На вопрос отца, кто в этом участвовал, в числе первых назвали меня. Отец потребовал вызвать в школу родителей участников этого безобразия и потребовал от них возместить ущерб. Что мне говорил отец, не помню, но рукоприкладством он никогда не занимался, хотя я чувствовал, что он себя с трудом сдерживает во время моих объяснений. Мне отец вручил два больших стекла, и моя задача состояла в том, чтобы эти стекла доставить к этим помещениям. Было очень стыдно. Но уже тогда я осознал, как человек психологически может оказаться под влиянием неуправляемой, а, может быть, и управляемой толпы.

Слышал от очевидцев, как отец приехал в одну из школ района с комиссией проверять подготовку к новому учебному году. Во дворе школы увидел сооруженный туалет из досок. Школа ведь сельская, и все удобства, естественно, на улице. При осмотре туалета отцу показалось, что туалет несколько узковат. Директор школы ему что-то активно возражал, но безуспешно. Отец заставил директора школы зайти в туалет и занять соответствующее положение. При этом отец очень негодовал, размахивая своей палкой, с которой он не расставался. Со стороны, конечно, это выглядело комично. Вероятно, результаты моделирования нужной ситуации окончательно убедили директора, что он неправ, и туалет оперативно был переоборудован.

С 1965 по 1971 год отец – заместитель председателя райисполкома. В своей новой работе он очень много внимания уделял активному участию школьников, молодежи в художественной самодеятельности и занятиям физкультурой, так как считал, что только так можно оградить население от чрезмерного употребления алкоголя и приобщить его к здоровому образу жизни. Сам он в 1958 году, когда я пошел в 1-й класс, отказался от употребления алкоголя вообще, чтобы своим сыновьям не показывать негативный пример. И вообще показывать здоровый образ жизни учителям и школьникам.

В Тарутино ежегодно проходили слеты художественной самодеятельности, проводились спортивные олимпиады. Тогда это было распространено и было правилом. Но все дело в том, что результаты этой работы, конечно, как и любой другой работы, зависели от того, как это все организовывалось. Отмечу, что в этом вопросе отец всегда был на высоте.

Тарутинская юношеская футбольная команда во второй половине 60-х годов неоднократно занимала первые места в чемпионатах Одесской области. Отец был заядлым болельщиком. Я к этому тоже приобщился. По выходным дням с такими же поклонниками футбола отец выезжал в Одессу, либо в Кишинев на просмотр футбольных матчей на первенство СССР. Как я его не умолял, меня он в такие поездки никогда не брал. Впоследствии я понял, почему он отказывал мне в поездках. На стадионах болельщики выражений не выбирают, и отцу не хотелось, чтобы я в этот момент был рядом с ним, так как он не в силах был это предотвратить.

В те времена футбол на Украине и в Одесской области был на подъеме. В классе «А» играли две одесские команды: «Черноморец» и «СКА», а киевское «Динамо» с 1966 г. заняло лидирующие позиции в чемпионатах страны по футболу. Но отец уже много лет болел за московское «Торпедо», тем самым находясь в не совсем выгодном для себя положении в извечных болельщицких спорах. Отнюдь не случайно формой юношеской команды были белые трусы и белые майки, как у московского «Торпедо». Причем на футболках нашей команды логотипом была большая буква «Т», такая же, как на футболках московской команды «Торпедо». Отец рассказывал, как он на одном из финальных матчей, в котором участвовала наша юношеская команда на Центральном стадионе в Одессе, слышал беседу двух болельщиков:

– А шо это за «Торпедо», разглядев на футболках букву «Т», с характерной одесской интонацией спрашивает один другого.

– Это команда из Тарутино.

– А где это?

– Где-то в Молдавии.

По всей видимости, для некоторых неподкованных в вопросах географии одесситов все, что юго-западнее их города – это Молдавия.

Знаю, отец хотел, чтобы в Тарутино был построен нормальный стадион. Много сделал для этого. Строительство стадиона даже началось. По каким причинам работы по созданию стадиона прекратились, мне неизвестно. Думаю, что это связано с тем, что отец вернулся на свою старую должность, и строительство стадиона уже было не в его компетенции.

Итак, в 1971 году, вопреки крылатой фразе основоположника диалектики Гераклита – «в одну воду дважды не входят», – отец опять назначается заведующим РОНО, т. е. возвращается на свою прежнюю должность. И трудится в этой должности до сентября 1978 года. В общей сложности в должности завРОНО он был в течение 14 лет.

Отец всегда выписывал газеты и журналы, посвященные обучению школьников. Из периодической печати он узнал, что в РСФСР создают учебно-производственные комбинаты (УПК), где был большой выбор специальностей, которыми школьники могли овладеть в процессе обучения. В те времена в Тарутинской средней школе в ходе производственного обучения школьники изучали только автотракторное и столярное дело. Отец загорелся идеей создать в Тарутино межшкольный учебно-производственный комбинат. Мечту свою воплотил в реальность, хотя это было не так просто. В сентябре 1978 года отец возглавил Тарутинский межшкольный УПК и работал в этой должности до 1992 года. Следует отметить, что возможности УПК позволяли предложить школьнику на выбор не одну профессию, а несколько. Насколько мне стало известно, в УПК школьники могли обучаться автоделу с приобретением водительских прав, кулинарии, столярному делу, слесарному делу, медицинскому и др.

Отец был страстным книголюбом, имел большую личную библиотеку, свой экслибрис и всегда был в курсе всех книжных новинок, особенно касающихся военной тематики. У него была самая крупная библиотека в Одесской области. Я убежден, все, что было издано в СССР из мемуарной литературы до 1991 года, в отцовской библиотеке имелось. Отец многие годы руководил Тарутинским молодежно-патриотическим клубом «Подвиг». В районной газете «Знамя труда» неоднократно публиковались его статьи о Великой Отечественной войне. Он с большим уважением относился к генералам и офицерам Великой Отечественной войны, хорошо понимая, что в своем большинстве это были люди, вынесшие в полной мере все тяготы и лишения военной поры. Отец мечтал, что его сыновья станут офицерами. К этой судьбе лично меня он целенаправленно готовил. В его планах было обязательным, чтобы я после 3-го класса поступил в суворовское военное училище. Но не сложилось. В этот период суворовские училища перешли на 3-х летнее обучение, туда можно было поступить уже только после 8-го класса. Тогда отец скорректировал свои планы и в 1960 году отправил меня в Одесский интернат, я тогда учился в 3-м классе. Правда, я там проучился одну четверть. Каждое лето отец отправлял меня в пионерский лагерь.

– Ты должен легко адаптироваться в любом коллективе, – говорил он мне постоянно.

– Человек должен уметь жить в коллективе, – и тут же добавлял, – Помни это всегда!

Конечно, он был прав. С первых дней обучения в военном училище особых проблем во взаимоотношениях в коллективе я не испытывал. Так что опыт общения в пионерских лагерях не оказался лишним. Когда я учился в Одесском артиллерийском училище, отец всего один раз попытался меня увидеть, но не получилось. Он в Одессу приезжал часто, но всегда в рабочие дни, а в эти дни с курсантом военного училища проблематично было увидеться. Так что виделись только в период моих отпусков.

За всю жизнь отец написал мне всего два письма. Перепиской со мной занималась мама. Содержание первого письма отца не помню. Возможно, оно было связано с рождением моей первой дочери, а для него – первой внучки. А вот второе письмо было посвящено младшему брату Игорю, когда отец узнал, что часть, в которой служил брат, перебрасывают в Афганистан. Игорь проходил срочную службу в батальоне связи, дислоцировавшемся в Геок-Тепе (недалеко от Ашхабада). Советско-афганская граница была рядом. Я в это время служил в г. Юрга Кемеровской области. Сам факт письма свидетельствовал, что отец встревожен, но писал он без излишних сантиментов. По всей видимости, отец все-таки хотел как-то успокоиться, найти у меня, офицера Советской Армии, слова поддержки, хотя кто, как не он, прекрасно понимал предназначение людей в погонах. В конце концов, все закончилось благополучно, воинскую часть брата разместили вблизи советско-афганской границы на нашей территории с задачей обеспечивать связь между различными органами военного управления. Там брат и закончил службу.

За год до смерти отца (в 1996) я, размышляя вслух о своей службе, сказал ему, что никогда не избегал командировок в Афганистан и участия в первой Чеченской войне. Но такая перспектива меня буквально обходила стороной. И это меня удивляло. За несколько месяцев до начала ввода наших войск в Афганистан я занимал должность, которая предполагала практически 100 % вероятность оказаться в этой командировке. Большинство моих коллег, служивших на таких же должностях, прошли службу в Афганистане. Меня же повысили в должности и отправили служить в часть окружного подчинения – артиллерийскую бригаду большой мощности, в которую не просто было попасть служить. Можно сказать, это была особая часть ракетных войск и артиллерии окружного подчинения. Без излишней скромности замечу, туда офицеров тщательно отбирали. За время моей службы в этой части ни один офицер в Афганистан не был отправлен. Сержантов и рядовых отправляли, офицеров – нет.