Главные слова. Том 2. Сборник стихов и малой прозы

Лишь до краёв напоённый стихиями всласть,
Воем турбин самолётов и гулом стука колёс –
Мой ангел, я богом смогу к ногам твоим пасть,
Как смог бы лишь тосковавший вечность пёс.

Женское…

Меня он свёл с ума, я это знаю –
От звука голоса его я замираю.
Под ложечкой предательски сосёт
И слабость в ноги дрожью отдаёт.

Ему ко мне лишь стоит прикоснуться,
Как на пределе предвкушенья чувства
И восхитительный его ладоней жар
Меня бросает в наслажденья шквал.

И выгибает тело в сладкой неге,
Я вся его, он только мой на свете.
Он словно бог мой, я его раба
И каждой клеткой вожделения полна.

И в нежной пытке время бесконечно,
В блаженстве тело и душа быть хочет вечно.
И память вспышками мелькания салюта
Сбоит провалами на пиках абсолюта.

В томленьях сладостных покорно изнывая,
Нектар его я долгожданный принимаю,
Устами жадными пульсаций дар ловя
И из-под ног уходит вновь земля.

Всё-всё позволено ему когда он рядом,
Он может с рук поить смертельным ядом.
И он, я знаю, безнадежно бредит мною,
Ведь мы едины, вместе телом и душою.

Безумие любви нас держит властно
И это, точно, до? смерти опасно.
И пусть в объятиях его я пропадаю,
Я этой власти, всё ж, неистово желаю…

Летучий голландец

В изменчивом, безбрежном океане,
Блуждает брошенный командою фрегат
И ни души на нём, болтается в штурвале,
Лишь ветер вольный, но свободе вряд ли рад.

Его бесцельна и бессмысленна дорога,
Судьбой на произвол стихиям сдан
И никогда до берега родного
Не доведёт уж верным курсом капитан.

Неумолимо время точит силы,
Что жизнь существованию дают.
Конец скитаниям положит дно пучины
Там обретёт покой он и приют.

Пока же, в перекрестье молний,
В разгар стихий на гребне волн паря,
Являет лик мистический и гордый,
Безумцев вольной участью пьяня.

Тех, что завидуют летучему голландцу,
Его свободе и безбрежности пути,
Не зная – нет желанней для скитальца
Свой недоступный берег обрести…

Слово ангела

Мой Ангел мне сказал: «– Прощай,
Тебя хранил я много лет,
Но бог простит, ты не серчай,
Сил у меня уж больше нет.

Тебя так щедро одарил
Творец сердечной теплотой,
Но никому ты не дарил
Её душой своей скупой…»

Он говорил ко мне спиной
И крыльев свет едва мерцал,
И голос хладный и чужой
Звенящей сталью отдавал.

«– Тебе так много доброты
Зачем отмерила судьба?
Что бескорыстно сделал ты,
Раздал хоть сколько ты добра?»

Он повернул ко мне лицо,
Мне так знакомое, в слезах
И скорбью веяло оно,
Немой укор застыл в глазах…

«– Твоей горел души огонь
И крыльев свет моих слепил!
Чьи души отогрелись в нём?