Терра неизведанная

– Подожди, не реви! Дай подумать, – Ал затягивается сигаретой, потом чуть слышно вздыхает, выпуская дым, – Когда ты закрыла Восточный проект, там не осталось чего-то незавершённого? Проблема выбора была?

– Вроде нет, – мне стыдно сказать Аполло что… что я хотела поцеловать Лорда Вишну, когда он назвал меня своей Лакшми. Но, он был так прекрасен, что я не решилась.

– А если сказать правду, Ирис?

– Ладно, ладно… мне кажется, я должна была поцеловать Стража, ведь он думал, что я его Лакшми, и он снова тогда играл на флейте, как при самом сотворении того мира… – и тут до меня медленно, но доходит, что был возможен перезапуск всей системы, – ему же не хватало любви!

– Ну вот, ты и пришла к нему. Во все миры Герман всегда ставит паролем имя своей жены, даже я об этом знаю, – тихо говорит Рыжий.

– Да, но… Я-то думала, потому что это удобно – слово, которое никогда не забыть! А это же основная составляющая творения – Любовь. Лакшми – это же воплощение творческой энергии самого Вишну. Какая же я дура!

– Гел, соберись! Мне кажется, случилось что-то неприятное. И я тебе здесь не помощник. Как хочешь, а придётся возвращаться назад… Сдаётся мне.

– Молчи! Я поняла где ошиблась!

Вращать лопасти колеса судьбы в обратном направлении очень сложно! Но возможно!

И, когда геликоптер снова садиться на покрывшуюся трещинами вертолётную площадку летающего острова, я совсем не уверена, успею ли вовремя!

Вибрации, такие мощные, проходят меня насквозь.

Так трагично гудит колокол этого мира перед распадом! Каждая часть его, каждая молекула входит в диссонанс с другими, разрывая ткань бытия.

Внутри воронки гул достигает своего апогея.

Каждая новая звуковая волна обещает стать последней. И я слышу их явственнее ударов собственного сердца.

Только бы добежать до сокровищницы, находящейся в главном куполе этого Тадж-Махала.

Только бы заглянуть в тёмные глаза Демиурга! И спросить:

– Герман, что же ты делаешь, а?!

Его длинные волосы треплет последний ветер.

Невозмутимое лицо высокого мужчины в костюме стального цвета повёрнуто к стрельчатому окну, до которого уже долетает солёная пена гигантских волн.

Поскользнувшись на рассыпанных по полу драгоценностях, я наконец подбегаю и обнимаю его со спины.

– Дорогой! – с облегчением выдыхаю, притиснувшись лбом между острых лопаток. Этот жест – наш секретный код: всё хорошо, потому что мы вместе.

Но Герман резко поворачивает меня лицом к себе:

– Зачем ты вернулась?! Зачем? Я сказал – уходи! Это конец. Ты сама набрала Finis Mundi.

В этот момент первая волна цунами, наконец, обрушивается на наш летающий остров, мы цепляемся друг за друга, чтобы не упасть.

– Значит, Прекрасного Запада и Лучезарного Востока больше нет. Остался только центр силы этого мира – сам дворец. И он не устоит. Бывает так, что любовь творит чудеса. Один шанс на миллион – один раз послушаться своего сердца! Один поцелуй…

– Но, значит, не в нашем случае. Я же говорил тебе – без любви всё не имеет смысла!

– Ты обманул меня, заставив закрыть проект, где Демиург ты сам, а не твоя тень! О, Лорд Вишну, Создатель миров! Это жестоко!

– Я ждал тебя, Лакшми, и дал шанс всё исправить. Но ты не поняла, не почувствовала! И не воспользовалась им… вот это жестоко! Впрочем, теперь всё равно!

Бросить Институт и меня на произвол судьбы?!

Заставить меня лично запустить его аннигиляцию?!

А о Лисёнке он вообще не подумал?!

Злость на мужа переборола страх.

Я с тобой ещё дома поговорю серьёзно, Маугли!

Вот только выбраться бы из этой западни! Я не собираюсь так просто сдаваться! Не будь я Ирис, Богиня Радуги! Остановить процесс полностью, конечно, не смогу. Но на то, чтобы затормозить его у меня силы хватит. И, заключив купол сокровищницы в сияющий всем спектром энергетический кокон, я обращаюсь к Герману:

– Не время выяснять отношения, детка! Мы погибнем. Аннигиляция прошла вторую фазу. Остались минуты! Сделай что-нибудь! – я с надеждой смотрю в бесстрастное бледное лицо. – Играй на своей флейте, Вишну! Ты, создающий и разрушающий миры в единый миг! Используй энергию разрушения старого для созидания нового!

– Не хочу, baby!.. – Герман равнодушно смотрит на радужные полосы, заполнившие мир за окном, – я не вижу смысла крутить Колесо Судьбы дальше. Баста. Силы мои уже начинают таять.

И, когда вторая волна цунами обрушивается на руины дворца, розовый перламутр купола идёт угрожающими трещинами.

Какой упрямый! Он нас погубит.

Нет, не то!

Он сам погибнет! Я так люблю его! И начинаю трясти его за рукав, плача и путая имена его аватаров от злости и отчаяния.

– Танцуй, мой Шива, танцуй! Ты должен! – собственный истеричный крик испугал даже меня, – Играй на золотой флейте. Играй же!

– Но я не могу: Нет основы! Нет точки отсчёта! Нет даже чечевичного зерна! – разводит руками Герман. Но по всему видно, что он решил окончательно.

– Смотри, сколько драгоценностей рассыпано под ногами, – я зачерпываю пригоршню камней и подношу к его лицу, – бери любую и начинай!

– Создать мир можно лишь из чего-то живого и настоящего! В нем как в зерне сразу должно быть заложено и начало, и конец. Здесь ничего нет… кроме нас. И мне жаль, что мы сейчас вместе… жаль тебя.

Значит, очередной приступ мрачного упрямства, уговорами мне не преодолеть.

И очень скоро алмазную пыль наших сущностей развеет ветер, а потом мы пройдёмся под руку по асфоделиевым полям в сторону причала с одной единственной лодкой.

И Харон на этот раз не поприветствует нас, как обычно: Гермес! Ирис! Как дела на Олимпе? Он потребует денег. За перевоз.

– Любовь моя! Если наше время истекло – что ж! Как считаешь нужным! Только позволь мне обнять тебя в последний раз, чтобы сесть в лодку Харона вместе. Прости меня. Я знаю, что это трудно, почти невозможно! Прошу! Один поцелуй. Я пришла за ним. Ты не можешь мне в этом отказать!

Когда я смотрю в его бесконечно красивое лицо, кажется, что сияют звезды над его головой. Хотя за спиной лишь разрушающийся шатёр купола.

Какие добрые глаза! Я даже не помню, чтобы на меня так кто-нибудь когда-нибудь смотрел…