Шаг навстречу читателям. Хрестоматия участников Московской международной книжной выставки-ярмарки 2019

– Что ты делаешь? Опять испачкался! Комбинезон же новый! – Возмущённая женщина, заметившая труды сына, явно не оценила его таланта и стараний. На ребёнка сразу же посыпались обвинения и причитания. А пока мама вела мальчика за руку к скамейке, он вновь упал. Но даже это его не расстроило. Как только появилась возможность, ребёнок с нескончаемым любопытством снова закрутил головой, видимо, стремясь сделать новые открытия.

Мне пора было уже уходить, поэтому я быстро зашагала по дороге, ведущей к выходу из парка.

В жизни нам часто приходится пробовать что-то новое.

Иногда это приводит нас к трудностям, из-за которых мы периодически делаем неправильный выбор. Почему мы так ленимся узнавать новое, почему останавливаемся перед сложностями? Даже после неудачи мы должны продолжать познавать мир и радоваться жизни. Ведь если даже малыш, упав, поднимается снова и снова, то и мы сможем побороть что угодно. Когда-нибудь, может, не сразу. Просто, как ребёнок, снова и снова пробуя и познавая мир.

Владимир Ермакович

Владимир Михайлович Ермакович родился 3 марта 1938 года в деревне Вытрески Мядельского района Минской области, Белоруссия. Живёт в г. Витебске.

Дитя войны. На себе испытал голод, разруху, нищету военного и послевоенного времени, горечь и лишения безотцовщины.

Получил два высших образования: инженер-механик, инженер-технолог, кандидат технических наук. Работал на предприятиях народного хозяйства Белоруссии, России. Трудовой путь – от электромонтёра до генерального директора-председателя совета директоров. Преподавал в институте, доцент.

По жизни технарь, в душе лирик. Приземлённый реалист. Весёлый оптимист.

Писатель, поэт, пародист, прозаик. Автор книг поэзии и прозы. Лауреат Всероссийского конкурса военно-патриотической поэзии им. А. Т. Твардовского «Есть имена и есть такие даты» (2015, 2019). Финалист республиканского конкурса на лучшую песню о Белоруссии.

Жизненный принцип: «Доброе имя, честь и достоинство – вот моё главное богатство!»

Пугнули

Немцы шли нестройной колонной по четыре. Шага на два впереди колонны шел невысокого роста молодой солдатик с автоматом на груди, так же на груди висели автоматы и у других. Колонна громко стучала подкованными сапогами по подмёрзшей просёлочной дороге, сзади, подпрыгивая, тарахтел мотоцикл, заглушая отрывистые слова солдат. В коляске, развалившись, покачивался средних лет офицер. Дорога вела в направлении железнодорожной станции, до которой оставалось ещё километров шесть.

Колонна прошла деревню и продолжала двигаться по изгибающейся между хуторами дороге. Когда колонна прошла хутор Свиргуны, из леска, что начинался сразу за хутором Алексеево, прозвучало несколько одиночных выстрелов. Немцы остановились и залегли, направив автоматы вперёд, но не стреляли, видимо, понимали, что на таком расстоянии это бесполезно, мотоцикл резко свернул в канаву, водитель и офицер тоже легли. Раздались ещё два-три таких же выстрела, и установилась тишина. Выждав непродолжительное время, немцы встали, отряхнулись, построились и продолжили путь, держа автоматы наготове. Похоже, всё обошлось.

Но на ответвлении дороги в сторону хутора Алексее-во колонна свернула и направилась к нему. Не доходя метров сто, колонна остановилась, от неё отделились человек десять и вместе с офицером направились во двор. Остальные залегли цепью, направив автоматы в сторону хутора.

Сначала залаяла собака, но тут же раздалась очередь, собака взвизгнула и замолчала. Через несколько минут раздались крики и уже несколько коротких автоматных очередей, а ещё через непродолжительное время показался густой дым и далее пламя. Горел весь хутор. Немцы неспешно построились, вышли на основную дорогу и продолжили путь. Люди, прибежавшие из соседних хуторов, увидели, что тушить уже нечего, постройки догорали, а посреди двора лежали пять трупов: престарелая мать хозяина, который находился на фронте, жена и трое деток.

Сегодня группа «партизан» с самого утра решила навестить хутор Алексеево, откуда вчера вроде доносился запах смолёного, может, кололи кабанчика, или ещё чего-то там. Похоже, можно будет подкормиться, да и взять с собой.

Группа – это три мужика: Иосиф, Никита и Яков. Иосиф – житель соседней деревни, который с самого начала войны ушёл в лес, чтобы избежать мобилизации и не попасть на фронт. Никита – мельник той же деревни, ушёл по тем же мотивам. Яков – сын местечкового торговца, семью которого расстреляли немцы, а он остался жив только потому, что не был дома. Группа сложилась быстро: сначала ушёл Иосиф, который, как охотник, досконально знал леса, следом к нему присоединился Никита. Последним присоединился Яков. Яков был знаком с Никитой, вернее с ним был хорошо знаком его отец по торговым делам. Несмотря на разницу в возрасте, группа получилась крепкой и, похоже, дружной, хотя каждый дрожал за свою шкуру. Но все они были объединены одной заботой – выжить, отсидеться, посмотреть, кто победит, а дальше будет видно, и, конечно, все понимали, что сообща дождаться этого легче.

Как-то один раз Яков, как более патриотичный, предложил наладить связь с настоящими партизанами и войти в отряд, но старшие «товарищи» резко отвергли такую инициативу, запретили даже думать и ещё пригрозили расправой, если он сделает хотя бы шаг. Со временем Якову и самому стала нравиться их жизнь.

В трёх лесах «партизаны» оборудовали землянки, замаскированные под буреломы, что позволяло им в случае появления немцев или партизан маневрировать, переходить из одного леса в другой. Следов пребывания старались не оставлять, хотя даже местное население редко посещало леса, да и кому было посещать – старики, женщины, дети, которые боялись всего.

Правда, где-то во второй половине войны дошли до «партизан» слухи, что на хутор Свиргуны вернулся раненый фронтовик, в прошлом отчаянный и рисковый мужик, которого они все в некоторой степени знали, и что он якобы на службе у партизан. И что он, используя свою профессию печника, часто шастает по хуторам.

Но это потом, а пока жизнь группы шла своим чередом. Сначала «партизаны» осторожно посещали отдалённые хутора, просили попить, поесть, просили чего-нибудь в дорогу: мол, идём на задание или с задания, и люди охотно отзывались на просьбы, как не помочь защитникам. Со временем стала появляться уверенность, и уже не просили, а настоятельно требовали, упрекая хозяев в нежелании помогать – что, мол, хотите кормить фашистов? – а то и угрожали расправой. В землянках стали появляться запасы, приоделись, у каждого появился добротный полушубок, валенки, сапоги. Жизнь налаживалась. Появилось и оружие, даже для убедительности таскали неизвестно откуда взятый старенький ПТР[2 - ПТР – противотанковое ружьё.]. Уже на вопрос хозяев «кто там?» требовательно звучало: «Открывай, партизаны».

Подошли ближе к хутору, стали присматриваться из-за небольшой ели.

– Немцы, – негромко произнёс Яков.

– Где?

– Да вон, на дороге, возле Свиргунов.

Все посмотрели в сторону, куда указывал Яков. Немцы уже миновали хутор и продвигались вперёд.

– А что, ребята, нагоним жути фрицам, – уже громче сказал Яков.

– Не достанем, далеко, около версты будет, а то и больше, – возразил Иосиф.

– Ну, хотя бы пугнём, посмотрим, как немчура драпнет.

– Думаю, что пугнуть можно, – поддержал Якова Никита.

Щёлкнул курок, лязгнули затворы, прозвучали выстрелы. Перезарядили и ещё выстрелили – немцы не побежали, залегли.

– Ну, не удалось угоститься теперь, придём вечером, – заявил Иосиф, – пошли, ребята, а то фрицы могут очухаться и пойти на нас.

– Побоятся, – произнёс Яков.

– Да мало что им вздумается, – добавил Никита более рассудительно, – пошли.

Деятельность лжепартизан становилась всё более навязчивой, теперь они часто приезжали, требовали, а если хозяева отказывали, забирали сами мелкую скотину, птицу и другие продукты, одежду, обувь. По хуторам и деревням пошли слухи, что партизаны грабят население, и это порождало недоверие к ним. Михаил оповестил об этом командование отряда и получил задание выследить банду. К тому времени он уже знал, кто в неё входит. Однажды его пригласили на далёкий хутор подправить печку в бане, где он увидел большой чан с брагой и пошутил над хозяйкой:

– А что, Мотря, попиваете? – Хотя знал, что выпивать в её семье некому.

– Да одолели партизаны, облюбовали баню и почти каждый месяц гонят самогон, говорят, для медицинских потребностей в отряде.

– А когда они будут гнать?

– Да почитай к субботе брага будет готова, вот тогда и будут. А тебе зачем знать – на угощение надеешься?

– А почему бы и нет, разве не я привожу в порядок печь? Могли бы и угостить.

– Они тебя угостят, жди.

«Подожду, – подумал Михаил, – на этот раз я их угощу».

Об этом он сразу сообщил в отряд, для чего пришлось полночи идти туда и полночи назад. Предпринимать какие-либо действия самостоятельно было запрещено, приказано ждать указаний.

Дома Михаила ждала неприятность. Жена Мария рассказала, что ближе к вечеру на подводе приехали партизаны, было их трое. Мария подробно описала каждого, и Михаил сразу понял, кто это был.

Партизаны сразу направились в хлев, Мария за ними, те увидели свинью и пошли к загородке.

– Свинью забираем для нужд партизанского отряда, – сказал самый старший.

– Не надо свинью, – заголосила Мария, – она поросная, у неё скоро будут поросятки, возьмите лучше овцу.

– Погосная, – гнусаво произнёс самый молодой в очках, – погосная, а где у неё вымя?

– Не бывает у свиней вымя, – закричала Мария, но прозвучал выстрел, свинья жалобно завизжала и захрипела, захлёбываясь кровью. Трое вытащили свинью во двор, погрузили на телегу и уехали.