Учение о составе преступления в уголовном праве России и Китая

Учение о составе преступления в уголовном праве России и Китая
Коллектив авторов

Теория и практика уголовного права и уголовного процесса
«Впервые в теории и практике российско-китайского сотрудничества вышла в свет совместная работа ученых, специалистов в области уголовного права. Данная книга посвящена исследованию одного из центральных институтов уголовного права, вызывающих постоянную дискуссию на всем протяжении развития теории уголовного права, – теории состава преступления…»

Учение о составе преступления в уголовном праве России и Китая

© Авторский коллектив, 2009

© Изд-во Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2009

Предисловие к российскому изданию

Уважаемый читатель!

Вы держите в руках уникальное издание. Впервые в теории и практике российско-китайского сотрудничества вышла в свет совместная работа ученых, специалистов в области уголовного права. Данная книга посвящена исследованию одного из центральных институтов уголовного права, вызывающих постоянную дискуссию на всем протяжении развития теории уголовного права, – теории состава преступления.

Вместе с тем это не просто изучение теорий составов преступлений, принятых в настоящее время в правовой системе России и Китая, но и сравнительно-правовое исследование, которое имеет своей целью определение общих черт и различий в современном состоянии теории и, одновременно, выработку на будущее некоторых общих подходов к пониманию центральных проблем теории состава преступления в России и Китае. Именно поэтому данное издание и на русском, и на китайском языках состоит из трех частей. В первых двух частях книги излагается по отдельности мнение российских и китайских ученых о значении, выполняемой роли и содержании учения о составе преступления в этих государствах. Третья часть монографии посвящена собственно сравнению учения о составе преступления в уголовном праве Китая и России (взгляд с китайской стороны).

Исторически так сложилось, что с появлением в 1949 г. на географической карте мира Китайской Народной Республики основные положения теории права, в том числе и уголовного права, Китая были заимствованы из правовой системы СССР. Однако затем вследствие ухудшения российско-китайских отношений наши государства стали развиваться самостоятельно, в том числе и в части развития доктрины уголовного права. За прошедшее время наука уголовного права Китая выработала и сформулировала ряд самостоятельных подходов к пониманию основополагающих институтов уголовного права, обусловленных социальными, экономическими, культурными и иными традициями Китая.

Именно поэтому применительно к содержанию настоящей работы внимательный читатель отметит, что если российские ученые, помимо исторического исследования понятия состава преступления и вопросов значения состава преступления для квалификации преступлений, ограничились только анализом состава преступления в его классическом понимании: «объект – объективная сторона – субъект – субъективная сторона», то китайские исследователи включили в содержание своей части монографии также и анализ иных институтов, например обстоятельств, исключающих преступность деяния, и множественности преступлений. В свою очередь в российской части рассматриваются вопросы, связанные с понятием преступлений с квалифицированными составами. Такой подход свидетельствует о наличии определенных различий в воззрениях российских и китайских ученых на содержательную часть учения о составе преступления. Впрочем, такого рода различия не являются принципиальными.

Вместе с тем системное изучение современного состояния теории учения о составе преступления и в России, и в Китае невозможно без понимания исторических основ появления и последующего развития учения о составе преступления. Именно поэтому и в российской, и в китайской частях работы выделяются разделы, посвященные историческим этапам развития учения о составе преступления не только в России и Китае, но и в целом в мировой теории уголовного права, и ее влиянию на развитие уголовно-правовой доктрины России и Китая.

Авторы российской части коллективной монографии не претендуют на полную и исчерпывающую характеристику учения о составе преступления в современной российской доктрине уголовного права. Вместе с тем в условиях дефицита в настоящее время научных исследований в этом направлении они рассчитывают, что данная работа станет определенным толчком к началу научной дискуссии о современном состоянии учения о составе преступления в теории уголовного права России.

    Ответственный редактор
    профессор
    В. С. Комиссаров

Предисловие к китайскому изданию

Настоящая книга представляет собой результат совместных исследований десяти китайских и российских ученых в области уголовного права. Такое сотрудничество является первым в истории развития уголовно-правовой теории Китая и России и потому имеет инициативное значение. Это исследование свидетельствует о том, что сотрудничество и обмен мнениями в уголовно-правовой теории обеих стран – Китая и России – выходит на новый исторический этап.

Учение о составе преступления – одна из самых важных составных частей уголовно-правовой теории Китая и России и имеет решающее значение в теории уголовного права в целом. Несомненно, что сравнительное исследование учения о составе преступления Китая и России будет способствовать дальнейшему развитию уголовно-правовой теории обеих стран.

Учение о составе преступления Китая было заимствовано из СССР после образования новой Китайской Народной Республики и имеет родственную связь с учением о составе преступления России, что и определяет наличие многих общих положений в обоих учениях. Однако в то время Китаем была заимствована лишь теория состава преступления Советского периода, но осталось практически без внимания учение о составе преступления дореволюционного периода. Малозначительное влияние на теорию состава преступления Китая оказало и учение о составе преступления СССР 70-х годов XX в., а также периода после его распада. В то время учение о составе преступления в Китае и России развивалось в основном самостоятельно, на базе политического, экономического и культурного преобразования обеих стран, что и определяет существование различий между ними. Такое положение «общего-разного» завершило историю периода «Россия – учитель Китая». Одновременно оно же побудило к новому этапу сотрудничества и обмена мнениями между учеными обеих стран. Взаимозаимствование, взаимоспособствование, совместное успешное развитие учения о составе преступления Китая и России становится исторической неизбежностью.

Сравнительное изучение истории учений о составе преступления Китая и России необходимо основывать на всестороннем познании исторического состояния и развития обоих учений, знать конкретное положение «общего-разного», глубоко анализировать достоинства и недостатки обеих сторон, взаимодействовать друг с другом в целях совместного развития.

В настоящее время весь мир вступил в великую эпоху глобализации. Глобализация уголовного права станет дальнейшей либо окончательной целью теории уголовного права разных стран. В связи с этим сравнительное исследование теории преступления не должно быть ограничено только изучением теорий о составе преступления Китая и России. Данное изучение является началом и основой глобального, комплексного анализа и сравнительного исследования системы учений о преступлении в других странах.

Представленное монографическое исследование в качестве инициативного с неизбежностью несет в себе определенные недостатки и, может быть, не всегда точное отражение уголовно-правовой теории. Мы надеемся на доброжелательную критику и подсказки читателей, а также желаем, чтобы еще большее число коллег присоединились к этой продолжительной работе.

Настоящая книга написана на двух языках, китайском и русском, и опубликована в обеих странах.

Ответственный редактор профессор Хе Бинсун

(Пекин, Цзинчжэй)

Часть Первая. Учение о составе преступления в уголовном праве России

Раздел I. Понятие состава преступления

Глава 1. Этапы становления учения о составе преступления

В Средние века (XVI–XVII вв.) термин Corpus delicti (с лат. основа, существо преступления, остов, состав преступления) употреблялся в сугубо процессуальном смысле. Им обозначали различные внешние следы преступления, «которые носил на себе объект преступления»[1 - Кистяковский А. Ф. Элементарный учебник общего уголовного права. Т. 1: Общая часть. Киев, 1875. С. 59.], например труп убитого, орудия и средства совершения преступления, следы крови и т. д., «т. е. вообще совокупность тех признаков, по которым бы можно было удостовериться в действительном совершении преступления, чтобы затем перейти к специальному разысканию преступника»[2 - Таганцев Н. С. Русское уголовное право. Лекции. Часть Общая: В 2 т. Т. 1. М., 1994. С. 141.]. Видимо, именно этим обстоятельством можно объяснить тот факт, что на протяжении довольно значительного времени в уголовно-правовой литературе составу преступления почти не уделялось внимания – о нем либо вовсе не упоминалось, либо говорилось вскользь. Так, известный русский ученый Н. Д. Сергеевский в пособии к лекциям по уголовному праву избегал использования словосочетания «состав преступления», и лишь в главе второй отдела IV «Приложение наказания к преступному деянию» коснулся обстоятельств, принадлежащих «к составу судимого деяния»[3 - См., напр.: Сергеевский Н. Д. Русское уголовное право. Пособие к лекциям. Часть Общая. 11-е изд. Пг., 1915. С. 361.]. Н. С. Таганцев определял состав преступления как «совокупность характеристических признаков преступного деяния, состоящих из двух взаимосвязанных групп: объективных и субъективных»[4 - Таганцев Н. С. Указ. соч. Т. 1. С. 36.].

В конце XVIII – начале XIX в. этому термину стали придавать уголовно-правовое значение, что связывается с активной кодификацией уголовного права и появлением Особенной части в структуре уголовного законодательства[5 - См.: Курс советского уголовного права: В 6 т. Т. 2: Преступление (автор – А. А. Пионтковский). М., 1970. С. 106.]. Вначале данное словосочетание появилось в лексиконе немецких криминалистов, которые перевели Corpus delicti как Thatbestand (Tatbestand) и использовали в смысле совокупности необходимых объективных признаков преступления. Длительное время процессуальное происхождение Corpus delicti, его «родимые пятна» сказывались на содержании этого понятия в уголовном праве, вот «почему из учения о составе преступления обыкновенно исключали учение о субъективных условиях виновности»[6 - Таганцев Н. С. Указ. соч. С. 141.]. Получалось, что вопрос о вине, о субъективных (внутренних) признаках совершенного деяния не охватывался учением о составе преступления. Например, крупнейший, по определению Н. Д. Сергеевского[7 - См.: Сергеевский Н. Д. Указ. соч. С. 15.], представитель юриспруденции этой эпохи, баварский криминалист Ансельм Фейербах, который был последователем кантианской философии с ее бескомпромиссным противопоставлением объективного субъективному, относил к Tatbestand только объективные признаки преступного деяния, а субъективные свойства (вину) выводил за пределы состава преступления, рассматривая их в качестве второго (наряду с Tatbestand) самостоятельного условия наступления уголовной ответственности и наказуемости лица, совершившего преступление[8 - Feuerbach A. Lehrbuch des gemeinen in Deutschland giltigen peinlichen Rechts. Mit vielen Anmerkungen berausg. 1847.].

Постепенно, однако, ряд немецких криминалистов стали трактовать содержание Tatbestand более широко, с включением в него всех необходимых, и объективных, и субъективных, признаков преступного поведения. Так, еще один известный немецкий ученый-криминалист А. Ф. Бернер, являвшийся последователем гегелевской философии, признававшей единство объективного и субъективного, субъекта и объекта, включал в состав преступления и объективное свойство (действие, бездействие), и субъективное свойство деяния – вину лица[9 - Berner A. Lehrbuch des deutschen Strafrechts. 1871; Бернер А. Ф. Учебник уголовного права. Часть Общая и Особенная. Т. 1 / Перевод Неклюдова. 1865.]. Вместе с тем, по свидетельству А. Н. Трайнина, и в этот период в курсах буржуазного уголовного права Листа, Видаля, Ру и других авторов учению о составе преступления отводилось по нескольку строк. А в значительной по объему работе К. Кенни «Основы уголовного права» состав преступления как понятие вообще не упоминается[10 - См. об этом: Трайнин А. Н. Общее учение о составе преступления. М., 1957. С. 7.].

Помимо проблемы соотнесения Tatbestand с субъективными свойствами преступного деяния в немецкой доктрине не получал однозначного разрешения вопрос о соотношении состава преступления (Tatbestand) и собственно преступления. И это не случайно, ибо оставался открытым вопрос о том, что же такое состав преступления. В итоге одни юристы отождествляли эти понятия, считали их синонимичными, полагая, что «состав преступления» – это лишь иное наименование преступления[11 - См.: Жеребкин В. Е. Логический анализ понятий права. Киев, 1976. С. 49.], другие придавали им разную роль и содержание. В конечном счете учение о составе преступления активно не разрабатывалось, «сама проблема предавалась забвению, особенно чувствовалось это в учебной литературе»[12 - См.: Жеребкин В. Е. Логический анализ понятий права. Киев, 1976. С. 50.].

Данная проблема (среди прочих) «перекочевала» в уголовно-правовую теорию России, когда к середине XIX в. российские криминалисты восприняли и ввели в научный оборот Tatbestand, звучавший в переводе на русский язык как состав преступления. Он трактовался доктриной в широком смысле этого слова в качестве определенного числа необходимых объективных и субъективных признаков, которое не может быть ни увеличено, ни уменьшено. Но и в России спектр отношений к рассматриваемому юридическому термину был достаточно широк – от полного его отрицания (по тем мотивам, что ни в одной другой науке он не используется, следовательно, и уголовное право может без него обойтись) до признания важной роли данного понятия. Однако масса неясных вопросов оставалась, а внимания им, как и в целом составу преступления, в дореволюционной русской правовой литературе уделялось крайне мало. По свидетельству А. Н. Трайнина, в учебнике проф. Н. Д. Сергеевского и в курсе уголовного права проф. Н. С. Таганцева, в котором подробно излагалось учение о преступлении, вопросы состава преступления не разрабатывались. Учебники профессоров С. В. Познышева и П. П. Пусторослева уделили этим вопросам всего одну страницу, а учебник Э. Немировского, вышедший в 1918 г., учения о составе преступления не затрагивал вовсе[13 - См. об этом: Трайнин А. Н. Указ. соч. С. 8; см. также: Жеребкин В. Е. Указ. соч. С. 50.].

Не баловал использованием этого термина и законодатель: вплоть до 1958 г., когда были приняты Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик[14 - См.: Основы законодательства Союза ССР и союзных республик. М., 1983. С. 275–297.] (а в последующем – уголовные кодексы союзных республик), ни один законодательный акт уголовно-правового содержания понятием состава преступления не оперировал[15 - В то же время этот термин был известен Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР. Так, обстоятельством, исключающим производство по уголовному делу, ст. 5 УПК признавала отсутствие в деянии состава преступления (п. 2 ч. 1).].

Заметный всплеск интереса в отечественной науке уголовного права к учению о составе преступления наметился во второй половине 40-х – 50-х годах, в период опубликования А. Н. Трайниным трех монографий, посвященных итогам исследования автором означенной проблематики[16 - См.: Трайнин А. Н. Учение о составе преступления. М., 1946; Он же. Состав преступления по советскому уголовному праву. М., 1951; Он же. Общее учение о составе преступления. М., 1957; см. также: Он же. Понятие преступления и состав преступления // Советское государство и право. 1955. № 7.]. Последовала серия статей и монографических работ, в которых попутно или специально рассматривались дискуссионные вопросы учения о составе преступления[17 - См.: Дурманов Н. Д. Понятие преступления. М., 1948; Курляндский В. И. Некоторые вопросы учения о составе преступления в теории советского уголовного права // Советское государство и право. 1951. № 11; Сахаров А. Б. К вопросу о понятии состава преступления // Советское государство и право. 1952. № 7; Брайнин Я. М. Некоторые вопросы учения о составе преступления в советском уголовном праве // Советское государство и право. 1952. № 7; Церетели Т. В., Макашвили В. Г. Состав преступления как основание уголовной ответственности // Советское государство и право. 1954. № 5; Пионтковский А. А. Укрепление социалистической законности и основные вопросы учения о составе преступления // Советское государство и право. 1954. № 6; Шаргородский М. Д., Алексеев Н. С. Актуальные вопросы советского уголовного права // Ученые записки ЛГУ. Серия юридических наук. 1954. Вып. 5; Чхиквадзе В. М. Понятие и значение состава преступления в советском уголовном праве // Советское государство и право. 1955. № 4; Герцензон А. А. Понятие преступления. М., 1955; Пионтковский А. А. Основание уголовной ответственности // Советское государство и право. 1959. № 11; и др.]. Полемика продолжилась на страницах юридической печати и в 60-х годах[18 - См., напр.: Меркушев М. Н. Понятие преступления и понятие состава преступления в советском уголовном праве // Вопросы уголовного права и процесса… Вып. 2. Минск, 1960; Лясс Н. В. К вопросу об основаниях уголовной ответственности // Вестник ЛГУ. 1960. № 17; Санталов А. И. Состав преступления и некоторые вопросы Общей части уголовного права // Правоведение. 1960. № 1; Гельфер М. А. Состав преступления. М., 1960; Пионтковский А. А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. М., 1961; Брайнин Я. М. Уголовная ответственность и ее основание в советском уголовном праве. М., 1963; Кудрявцев В. Н. Теоретические основы квалификации преступлений. М., 1963; Курляндский В. И. Вопросы основания уголовной ответственности // Вопросы уголовного права. М., 1966; и др.].

Тем не менее наметились серьезные расхождения среди ученых, и по настоящее время не решен ряд вопросов о понятии состава преступления и его роли в уголовном праве. К числу таких вопросов относятся:

1. О соотношении состава преступления с преступлением. Как уже ранее упоминалось, в буржуазной науке встречались попытки рассматривать эти понятия как синонимичные. «Многие считали, что “состав преступления” – это лишь иное наименование преступления»[19 - Жеребкин В. Е. Указ. соч. С. 49.]. В советской теории уголовного права почти единогласно признавалось, что речь идет о несовпадающих явлениях и их понятиях[20 - Встречаются, однако, и иные утверждения: «Проведенный логический анализ понятия состава преступления, – пишет И. Я. Гонтарь, – позволяет утверждать, что он по своему содержанию и объему тождествен понятию преступления как предусмотренного уголовным законом общественно опасного деяния, является, по сути, его парафразом и не содержит в себе какого-либо нового знания. Оба эти понятия, в конечном итоге, отражают одну и ту же объективную реальность: общественно опасное деяние и материально выраженное отражение совокупности признаков этого общественно опасного деяния в уголовном законе» (Гонтарь И. Я. Преступление и состав преступления как явления и понятия в уголовном праве (логико-методологические аспекты). Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Владивосток, 1997. С. 10; см. также с. 18–19).], хотя и весьма близких, но на этом близость позиций и заканчивается. Так, по мнению А. А. Пионтковского, понятие преступления выражает социально-политическую сущность преступного, а состав преступления – это правовое, юридическое понятие[21 - Курс советского уголовного права: В 6 т. Т. 2. С. 95–96.]. Вряд ли это верно, ибо, как замечает В. Е. Жеребкин, «оба понятия в равной мере являются политическим и юридическим»[22 - Жеребкин В. Е. Указ. соч. С. 55.]. Столь же спорно и то, что преступление и состав преступления, их понятия соотносятся как род и вид[23 - См.: Полячек Ф. Состав преступления по чехословацкому уголовному праву. М., 1960. С. 43; Пионтковский А. А. Указ. соч. С. 115.]. Думается, состав преступления (кражи, грабежа, убийства и т. д.) является продуктом мыслительной деятельности законодателя, логической структурой, передающей основное содержание понятия преступления (кражи, грабежа, убийства и т. д.). Что же касается преступления, конкретного его вида (кража, грабеж, убийство и т. д.), то это материальный объект, то, что реализуется субъектом преступления в жизни, наносит существенный вред (или создает реальную угрозу нанесения такого вреда) объектам уголовно-правовой охраны.

2. О содержании (элементах) состава преступления. «Господствую щей является позиция, согласно которой состав преступления образуют четыре группы признаков, которые характеризуют объект, объективную сторону, субъективную сторону преступления и субъекта»[24 - Андриенко В. А., Лесниченко И. П., Пудовочкин Ю. Е., Разумов П. В. Уголовная ответственность: понятие, проблемы реализации и половозрастной дифференциации. М., 2006. С. 65.]. Вместе с тем в уголовно-правовой теории не раз высказывались мнения о том, что в состав преступления не должны включаться признаки объекта посягательства[25 - См., напр.: Кузнецова Н. Ф. Избранные труды. СПб., 2003. С. 487 и далее.], объекта и субъекта преступления[26 - См.: Фефелов П. А. Основания уголовной ответственности в советском праве // Советское государство и право. 1983. № 12. С. 87.], субъекта преступления (вменяемость и возраст)[27 - См., напр.: Трайнин А. Н. Избранные труды. СПб., 2004. С. 26 и далее; Брайнин Я. М. Некоторые вопросы учения о составе преступления в советском уголовном праве // Юридический сборник. Киев, № 4. 1950. С. 54.], причинная связь, вина[28 - См.: Трайнин А. Н. Учение о составе преступления. С. 67.]. «Что же остается в составе? – резонно задавали вопрос М. Д. Шаргородский и Н. С. Алексеев, – … фактически ликвидируется изучение общего состава преступления»[29 - Шаргородский М. Д., Алексеев Н. С. Указ. соч. С. 189.]. Существуют мнения о трехчленной структуре состава преступления, а именно: «объект – деяние – субъект»[30 - См.: Мальков В. П. Состав преступления в теории и законе // Государство и право. 1996. № 7. С. 111. – По сути, того же мнения придерживался выдающийся русский ученый Н. С. Таганцев, полагавший, что признаки состава преступления «могут быть сведены к трем группам: 1) лицо действующее – виновник преступного деяния, 2) то, на что направляется действие виновного, – объект или предмет преступного посягательства и 3) самоё преступное посягательство, рассматриваемое с внутренней и внешней его стороны» (Таганцев Н. С. Указ. соч. С. 142).], и даже о двучленной его структуре: «объективная сторона – субъективная сторона»»[31 - См.: Герцензон А. А. Уголовное право. Часть Общая. М., 1948. С. 285.].

3. Об уголовно-правовом значении состава преступления. Превалирует мнение, что состав преступления – это совокупность предусмотренных уголовным законом объективных и субъективных признаков, необходимых и достаточных для признания определенного общественно опасного поведения в качестве преступного. Таким образом, состав преступления как юридическое понятие преступного выступает весомой юридической гарантией привлечения к уголовной ответственности лишь при наличии оснований, зафиксированных в уголовном законодательстве.

В этом плане уголовно-правовая доктрина и законодатель в свое время совершенно правильно отвергли рекомендацию В. С. Тадевосяна, предлагавшего «не детализировать в кодексе составы преступлений, а по возможности излагать их в обобщенном виде», называя в статье Особенной части лишь вид преступления (кража, мошенничество, убийство и т. д.), без раскрытия его существенных объективных и субъективных признаков[32 - Тадевосян В. С. К разработке проекта Уголовного кодекса РСФСР // Советское государство и право. 1954. № 4. С. 62.].

Открытие такого правового феномена, как состав преступления, сродни созданию в химии таблицы Менделеева. Благодаря ему можно вести речь о юридической структуре такого явления, как преступление, осознанно в законодательном порядке определиться с кругом элементов, которые должны присутствовать при описании в законе соответствующего вида преступного деяния, ставить вопрос о наполнении (конкретизации) этих элементов определенным кругом признаков, о включении их в предмет доказывания по уголовному делу[33 - Характерно, что в англосаксонской системе права состав преступления и поныне выполняет уголовно-процессуальную роль (см.: Российское уголовное право. Курс лекций. Т. 1: Преступление / Под редакцией А. И. Коробеева. Владивосток, 1999. С. 276).]. Наконец, без оперирования категорией состава преступления невозможно решение вопроса об основании уголовной ответственности (ст. 8 УК РФ)[34 - Иначе считает И. Я. Гонтарь, полагающий, что «проблема состава преступления как основания уголовной ответственности должна быть полностью снята в уголовном праве». По его мнению, основанием должно признаваться соответствие признаков общественно опасного деяния их описанию в уголовном законе (см.: Гонтарь И. Я. Указ. соч. С. 20). При такой постановке вопроса составу преступления места в основании уголовной ответственности, казалось бы, действительно не находится. Но следует иметь в виду, что в представлении диссертанта состав преступления – это содержащееся в уголовном законе описание признаков общественно опасного деяния (см.: Там же. С. 11). Происходит, таким образом, подмена слов без изменения содержания.], равно как и осуществление квалификации преступления: соотнесения признаков содеянного с признаками, указанными в Уголовном кодексе, и констатации их совпадения или несовпадения. 4. Об общем составе преступления (общем понятии состава преступления). Если отвлечься от споров терминологического характера, то трудно согласиться с точкой зрения о том, что понятие общего состава преступления «является надуманным, а с точки зрения судебной практики – ненужным»[35 - Жеребкин В. Е. Указ. соч. С. 68.], равно как и общее понятие состава преступления. Общее понятие состава преступления – это абстракция; оно объемлет собой тот минимум необходимых признаков, который присущ всем составам преступлений без исключения. Так, обычно констатируют, что к обязательным признакам объективной стороны преступного поведения относится действие (бездействие)[36 - Некоторые юристы относят сюда также преступные последствия и причинно-следственную связь, забывая о том, что более половины составов в действующем Уголовном кодексе РФ сконструированы по типу формальных, т. е. в качестве необходимых признаков они в соответствующих составах преступлений не фигурируют, а следовательно, обязательными для доказывания не являются.], субъективной стороны – вина лица в форме умысла или неосторожности, к обязательным признакам субъекта – физический признак, вменяемость и достижение лицом установленного уголовным законом возраста. И только относительно объекта преступления обычно ограничиваются указанием на то, что каждый состав преступления содержит в себе характеристику объекта преступления, без него нет ни преступления, ни его состава[37 - См., напр.: Курс советского уголовного права: В 6 т. Т. 2. М., 1970. С. 97.].

Известно, однако, что понятие объекта преступления объемлет различные виды объектов, выделяемых по вертикали (общий, родовой и т. д.) и по горизонтали (основной, дополнительный и т. д.), а также предмет преступного посягательства и потерпевшего. Что из этого присутствует непременно в каждом составе преступления? Представляется, что из выделяемых по горизонтали видов общественных отношений (блага, интереса) обязателен в каждом без исключения составе основной объект, т. е. тот, который всегда нарушается определенным видом преступного поведения и ради охраны которого законодателем создана соответствующая уголовно-правовая норма[38 - См. об этом: Фролов Е. А. Объект уголовно-правовой охраны и его роль в организации борьбы с посягательствами на социалистическую собственность. Автореф. дис. … д-ра юрид. наук. Свердловск, 1971. С. 24.].

Таким образом, на уровне общего понятия состава существуют шесть его признаков, без которых немыслим ни один состав преступления. Это: основной объект; действие или бездействие; вина; физический признак субъекта преступления, его вменяемость и возраст.

Из сказанного следует, что общее понятие состава преступления как абстракция позволяет поставить осмысленно вопрос о том, что входит в содержание каждого без исключения состава преступления, применив «метод обобщения признаков, свойственных всем конкретным составам преступлений…»[39 - Курс советского уголовного права. (Часть Общая). Т. 1. Л., 1968. С. 251.].

5. Деление составов преступлений на виды. Пожалуй, наиболее дискуссионным является вопрос о выделении в теории российского уголовного права материального, формального и усеченного составов преступлений. В преступлении с материальным составом вредные последствия названы законодателем в качестве обязательного признака состава преступления (лишение жизни, хищение, вред здоровью той или иной тяжести, существенный вред, тяжкие последствия и т. д.). В преступлении с формальным составом указание на вредные последствия отсутствует, равно как и в законодательном описании преступлений с усеченным составом, где к тому же и действие не «развернуто», дано в урезанном виде.

Большинство российских ученых признают целесообразность выделения этих видов составов. Другое дело, что их понимание разнится. Так, одни из них применительно к формальным составам говорят о «беспоследственных» преступлениях[40 - См, напр.: Брайнин Я. М. Некоторые вопросы учения о составе преступления в советском уголовном праве // Ученые записки Киевского ун-та им. Т. Г. Шевченко. 1950. Т. IV. Вып. IV. С. 64 и далее; Шаргородский М. Д. Вопросы Общей части уголовного права. Л., 1955. С. 95 и далее.], что вряд ли верно. Это то же, что утверждать, что существуют преступления вне времени, места и обстановки их совершения. Если и вести речь о выделении трех указанных групп составов преступлений, то только применительно к составам преступлений, которые различно конструируются законодателем, – в частности, материальных и формальных, – «в зависимости от включения или невключения наступления вредных последствий в число признаков, характеризующих объективную сторону преступления»[41 - Дурманов Н. Д. Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву. М., 1955. С. 38.]. Соответственно сторонники этой позиции полагают, что в формальных составах вредные последствия выступают в качестве факультативного, необязательного признака состава преступления (В. Д. Меньшагин, В. Н. Кудрявцев, Т. В. Церетели, В. И. Курляндский и др.).

Противники такого деления не согласны с данной постановкой вопроса. По их мнению, вредное последствие является обязательным признаком любого состава, но применительно не ко всякому преступлению оно подлежит специальному доказыванию в суде[42 - См., напр.: Трайнин А. Н. Общее учение о составе преступления. С. 140 и далее; Никифоров Б. С. Об объекте преступления // Советское государство и право. 1948. № 9.]. «В так называемых “формальных” преступлениях, – утверждает Н. Ф. Кузнецова, – преступные последствия не требуют особого доказательства, а в “материальных” они доказываются судом специально, отдельно от действий»; вместе с тем «преступное последствие является обязательным элементом состава преступления[43 - Кузнецова Н. Ф. Избранные труды. СПб., 2003. С. 57. – Данную позицию Н. Ф. Кузнецова отстаивает и в Главе 1 Раздела III Части первой настоящей работы.]. Даже если бы дело обстояло именно так, то и тогда трудно согласиться с утверждением, что спор идет больше о словах и различие между материальными и формальными составами «непринципиально и не заслуживает того большого внимания, которое ему уделяется в нашей литературе»[44 - Кузнецова Н. Ф. Избранные труды. СПб., 2003. С. 65–66.]. То обстоятельство, что в одном случае специальное доказывание требуется, а в другом – нет, подсказывает, что такое положение возникает не на пустом месте, существуют какие-то особенности отражения вредных последствий в законе.

По мнению А. Н. Трайнина и его сторонников, эти особенности заключены в том, что преступное последствие: а) может носить нематериальный характер и потому трудно фиксируемо в законодательстве и на практике, к тому же б) оно сливается с деянием (например, при клевете или оскорблении). По нашим подсчетам, в действующем Уголовном кодексе РФ свыше половины составов преступлений – формальные, т. е. в них вредные последствия четко не обозначены. Но, во-первых, такие последствия не всегда носят нематериальный характер. Например, производство и сбыт немаркированных товаров или продукции, совершенные в крупном размере (ст. 171

), – это экономическое преступление, способное причинить крупный материальный ущерб потребителю и в целом обществу, однако признак материального ущерба в качестве конститутивного в статье не указывается. Во-вторых, не всегда в законе последствия сливаются с действием. Так, в ст. 215