Над условной чертой горизонта

Нас пронзает навсегда.

И врезается звенящий брошен кортик
В древесину.
Постепенно затухают колебания его.

Но потом, с восходом солнца,
Мы внезапно замечаем,
Что не кортик, и не брошен,
Ни тем паче в древесину,
И никто не затухает —
А петух кукареку.

Вот фарфоровая кукла

Мы кормим рыб у кромки водоёма,
Бросая корки.
Берег еле-еле…
Заметно омывается прибоем
Миллиметровых волн.
Молчит Августа. Рядышком фон Дорн
Елизавета
Ломает булку нежными руками.
Порхает зонтик, обрамлённый кружевами.
Порхает локон, выбиваясь из-под шляпки.
По камышу ползёт задумчивый жучок…
Возница Шульц, присев на облучок,
Блаженно дремлет,
Трогая во сне
Внушительную талию Гертруды.
Гертруды, что в таверне «Вальд унд Химмель»
В огромных кружках пиво подаёт.
Неся в руках, как водится, двенадцать
Одновременно пенистых литровок,
Летя походкою своею меж столов,
Точь-в-точь как бабочка с цветочка на цветочек
Порхает на лугу у Дюссельдорфа.
Дополз до края камыша жучок…
Елизавета теребит рукою шляпку,
Давно уж сняв её зачем-то с головы.
И аромат её божественных волос,
Перемешавшись с запахом лаванды,
Кочует по долине Дюссельдорфа.

Мы кормим рыб у кромки водоёма

О, мозги мне прочисть канифолью!
Насладись этой странною ролью.
Подстриги мне всю шерсть, будто бяшка я.
И рубашку сильней затяни.

Мне стонать, лицезреть, возноситься ли.
«Пшол!» – кричать или быть мне возницею?
Грея руки свои рукавицами,
Глядя в то, что зовётся «зима».

Или пусть опуститься мне в проруби,
Так чтоб рядом гуляли бы голуби,
Чтобы щук из-под лёдной рыбалки
Мне мерещились всюду хвосты.

Чтобы хруст ненадёванных чоботов
Мне по снегу бы слышался в холоде,
Чтоб козёл со своим колокольчиком
Пропадал бы в звенящей дали.

Чтоб тулуп, замерзая ли, грея ли,
Мне шептал за Мазая ли, Нея ли,
Мол, в степи индевеет шинелями
Бонапартова шантрапа.

И очнувшись, встряхнувши ресницами,
Я вздохну с упорхнувшими птицами,
И опять, чтоб взаимно присниться,
Мы друг другу посмотрим в глаза.

Лене Бородулиной

О, мозги мне прочисть канифолью!
Насладись этой странною ролью.
Подстриги мне всю шерсть, будто бяшка я.
И рубашку сильней затяни.

Мне стонать, лицезреть, возноситься ли.
«Пшол!» кричать или быть мне возницею?
Грея руки свои рукавицами,
Глядя в то, что зовется «Зима».

Или пусть опуститься мне в проруби,
Так, чтоб рядом гуляли бы голуби,
Чтобы щук из-под лёдной рыбалки
Мне мерещились всюду хвосты.

Чтобы хруст ненадёванных чоботов
Мне по снегу бы слышался в холоде,
Чтоб козёл со своим колокольчиком
Пропадал бы в звенящей дали.

Чтоб тулуп, замерзая ли, грея ли,
Мне шептал за Мазая ли, Нея ли,