Монастыри и архиерейские дворы в документах XVI–XVIII веков

Монастыри и архиерейские дворы в документах XVI–XVIII веков
Сборник статей

Труды Санкт-Петербургского института истории РАН
Выпуск 1 (17) «Трудов» посвящен истории Русской православной церкви XVI–XVIII вв. и состоит из работ сотрудников СПбИИ РАН. Предлагаемые читательскому вниманию статьи основаны преимущественно на документации церковных фондов Научно-исторического архива СПбИИ

РАН и включают в себя публикацию изучаемых источников. В настоящем выпуске исследованы взаимоотношения государства и церкви, повседневная монастырская и мирская жизнь, а также архиерейские и монастырские архивы.

Издание рассчитано на специалистов-историков и всех интересующихся прошлым нашего Отечества.

Монастыри и архиерейские дворы в документах XVI–XVIII веков

Редколлегия:

Е.М. Балашов, Н.В. Башнин (отв. секретарь), Ю.Н. Беспятых,

С.А. Исаев, Н.В. Михайлов, П.В. Седов (отв. редактор), А.Н. Цамутали

Рецензенты:

д. и.н. В.Г. Вовина-Лебедева

д. и.н. А.А. Селин

Предисловие

Выпуск № 1 (17) Трудов Санкт-Петербургского института истории возобновляет издание – Трудов Ленинградского отделения института истории (Труды ЛОИИ). В 1959–1986 годах вышло в свет шестнадцать выпусков Трудов ЛОИИ.

Санкт-Петербургский институт истории РАН ведет свое происхождение от Археографической комиссии, учрежденной в 1834 г. В 1936 г. в результате объединения Археографической комиссии и Института книги, документа и письма был создано Ленинградское отделение Института истории Академии наук СССР, которое с 1966 г. и до настоящего времени размещается в здании, принадлежавшем академику Н.?П. Лихачеву. Книжное собрание Н.?П. Лихачева и его рукописная коллекции легли в основу библиотеки и архива Ленинградского отделения института истории.

Труды, входящие в настоящий сборник, написаны преимущественно на материалах Архива СПбИИ РАН. В статье З.?В. Дмитриевой вводятся в научный оборот «хлебные» книги Кирилло-Белозерского монастыря начала XVII в. Публикуемые источники позволяют воссоздать организацию «хлебного хозяйства» и обеспечения хлебом не только монахов, но и многочисленных слуг, служебников, мастеровых, нищих и прочих людей в прославленной обители Русского Севера. Автор уточняет широко распространенную в историографии точку зрения о катастрофическом неурожае хлеба как одной из причин Смуты.

Т.?В. Сазонова публикует три ранних описи Кирилло-Новоезерского монастыря конца XVI – первой четверти XVII столетия, в которых содержатся сведения о монастырских постройках, убранстве церквей, богатом книжном собрании и предметах быта.

В статье Н.?В. Башнина рассмотрена биография архиепископа Вологодского и Белозерского Симона. В научный оборот вводится его приходо-расходная книга «московской езды» 1666–1667 гг., содержащая сведения о быте московского подворья Вологодского архиерейского дома.

В статье М.?М. Дадыкиной дан источниковедческий анализ комплекса книг раздачи старческого платья Спасо-Прилуцкого монастыря XVII в. и показана ценность данного вида учетно-хозяйственной документации для изучения различных сторон повседневной жизни монастыря. В Приложении к статье опубликована одна из таких книг за 1669/70 г.

В статье П.?В. Седова через историю строительства двух подворий Валдайского Иверского монастыря, в Москве и Новгороде, прослежены новые тенденции в повседневной городской жизни и культуре второй половины XVII – начала XVIII в., отражавшие переход от Средневековья к Новому времени.

Т.?А. Базарова на основе материалов из архива Валдайского Иверского монастыря исследовала проблему государственных натуральных повинностей новгородских крестьян в первые годы Северной войны.

Статья О.?А. Абеленцевой посвящена истории поступления документов на вотчины новгородских монастырей и церквей в коллекцию актов Новгородской казенной палаты, хранящуюся в Архиве СПбИИ РАН.

В 2015 г. исполняется сто лет со дня рождения выдающегося историка русского средневековья Александра Ильича Копанева (1915–1990). Труды Александра Ильича по истории черносошного крестьянства XVI и XVII вв. по праву считаются классикой отечественной историографии. Редколлегия и авторы данного сборника с благодарностью посвящают свой труд светлой памяти ученого.

Редколлегия

Правила передачи текста

Документы подготовлены к печати в соответствии с «Правилами издания исторических документов в СССР» (М., 1990); соблюдены следующие принципы:

– тексты переданы современным нам гражданским шрифтом с заменой отсутствующих ныне в алфавите букв: «i» заменены на «и» (краткость обозначается в соответствии с нормами современного русского языка), «фита» – на «ф», «кси» – на «к», «омега» – на «о», «йотированный аз» и «юс малый» – на «я»;

– тексты воспроизведены без купюр, дополнений и нормализации орфографии; сохранены особенности написания, характерные для того или иного писца;

– различные варианты написания одних и тех же слов, в том числе личных имен, даны без изменений и в археографических примечаниях не оговариваются;

– «ерь» («ь») воспроизведен как в середине, так и в конце слова, «ер» («ъ») сохранен только в середине слова;

– титла и сокращенные слова раскрыты, выносные буквы даны в строку в соответствии с написанием подобных слов в рукописях: «ь» повсеместно читается после согласной перед гласной, иногда в одной и той же рукописи в одних и тех же словах имеются написания с «ь» и без него; подобные варианты даны по нормам современного русского языка;

– кириллические цифры заменены арабскими;

– знаки препинания расставлены в соответствии с современными нам правилами с учетом особенностей текстов конца XVI–XVIII в.;

– исправления в текст документа внесены только в случаях явных описок и оговорены в археографических примечаниях;

– сомнительные и явно ошибочные написания имен собственных сопровождаются археографическими примечаниями: «Так в ркп.»;

– текст делится на слова и предложения, компоненты формуляра выделяются абзацем;

– утраченный фрагмент текста восстановлен по формуляру или по смыслу и заключен в квадратные скобки; в примечаниях указано число утраченных знаков; если утраченное не поддается восстановлению, то после него ставится многоточие, заключенное в квадратные скобки;

– гаплография (пропуск одной согласной при их удвоении) отмечается в круглых скобках;

– текст, написанный вязью, при публикации передается подчеркиванием;

– отдельные фразы и слова, зачеркнутые теми же чернилами (исправление согласуется с контекстом), в текст публикации не помещаются, а приводятся в археографических примечаниях со словами: «В ркп. далее зачеркнуто…»;

Археографические примечания к публикуемым рукописям приводятся под арабскими цифрами.

Хлебный «бюджет» Кирилло-Белозерского монастыря в начале XVII в.

З.?В. Дмитриева

Неурожайные и голодные годы в средневековой Европе не были редкостью и повторялись с частотой 3–5 лет. По данным, приведенным Е.?П. Борисенковым и В.?М. Пасецким, на Руси за семь столетий (XI–XVII) наблюдалось более двухсот голодных лет[1 - Борисенков Е.?П., Пасецкий В.?М. Экстремальные природные явления в русских летописях XI–XVII вв. Л., 1983. С. 114, рис. 26.]. Стихийные бедствия следовали одно за другим, дожди сменялись засухами, засухи – новыми ненастьями[2 - Там же. С. 106.]. Голод начала XVII в. в русских исторических источниках того времени получил эпитет «великий». Он продолжался с 1601 по 1603 г. и охватил значительные пространства Русского государства. В историографии его причину связывают с последствиями «общего похолодания и нарушения погодного цикла»[3 - Скрынников Р.?Г. Борис Годунов. М., 1983. С. 148.]. Дождливое лето и ранние заморозки погубили урожай, в результате чего погиб «всяк труд дел человеческих и в полях, и в садах, и дубравах всяк плод земной»[4 - Цит. по: Борисенков Е.?П., Пасецкий В.?М. Экстремальные природные явления… С. 201.]. От голода и вспыхнувшей эпидемии, вероятно тифа, умирало «множество люда»[5 - Васильев К.?Г., Сегал А.?Е. История эпидемий в России. М., 1960. С. 50.]. О масштабах бедствия неоднократно писали в российской историографии[6 - Помимо упомянутых выше работ составители сборника документов о восстании И.?И. Болотникова приводят свидетельства источников, в том числе записки иностранцев, о положении населения в голодные годы и попытках правительства Бориса Годунова оказать помощь и пресечь торговые спекуляции хлебом (Восстание И. Болотникова: Документы и материалы / Составители А.?И. Копанев, А.?Г. Маньков; под редакцией И.?И. Смирнова. М., 1959. С. 52–56). Голод как один факторов начала Смуты нашел отражение в исследованиях В.?И. Корецкого и Р.?Г. Скрынникова (Корецкий В.?И. Формирование крепостного права и Первая крестьянская война в России. М., 1975. С. 117–147; Скрынников Р.?Г. Россия в начале XVII в. «Смута». М., 1988. С. 38–50).]. Р.?Г. Скрынников так представил картину экологической катастрофы: «Исчерпав запасы продовольствия, голодающие принялись за кошек и собак, а затем стали есть траву, липовую кору, трупы людей. Голодная смерть косила население по всей стране»[7 - Скрынников Р.?Г. Борис Годунов. С. 148.]. Вместе с тем еще в 1814 г. В. Рихтер высказал суждение о том, что голод свирепствовал не по всей России, многие регионы не пострадали, в том числе Казань, Астрахань, Устюг, Вятка[8 - Рихтер В. История медицины в России. М., 1814. Т. 1. С. 342, примеч. 1. Однако автор не привел источники, которые могли бы подтвердить это положение. Без критики тезис В. Рихтера повторен в книге: Васильев К.?Г., Сегал А.?Е. История эпидемий в России. С. 50.].

Основная задача проделанной нами работы – показать, как обеспечивали себя хлебом значительные по численности монашеские общины. Сохранившиеся документы Кирилло-Белозерского монастыря за первую четверть XVII в. позволяют это сделать. О численности насельников и наличии хлебных запасов в монастыре можно судить по материалам, возникшим в стенах обители во время ревизии монастырского имущества, проведенной государевыми писцами накануне великого голода в июле 1601 г.[9 - О причинах и ходе ревизии имущества и строений государевыми писцами в июле 1601 г. см.: Дмитриева З.?В. Вытные и описные книги Кирилло-Белозерского монастыря XVI–XVII вв. СПб., 2003. С. 83–88.] Государеву комиссию принимал игумен Иоасаф, поставленный во главе Кириллова монастыря 26 января 1600 г.[10 - Никольский Н.?К. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство до второй четверти XVII в. (1397–1625): Управление. Общинная и келейная жизнь. Богослужение. Т. 2 / Издание подготовили: З.?В. Дмитриева, Е.?В. Крушельницкая, Т.?И. Шаблова. СПб., 2006. С. 120.] Комиссия должна была произвести перепись строений и всего имущества, включая иконы, книги, церковную утварь, деньги, хлеб[11 - Термин «хлеб» заимствован нами из монастырской документации XVII в. как собирательное для всех видов зерна, муки и солода.] в житницах, скот и пр.[12 - Опись строений и имущества Кирилло-Белозерского монастыря 1601 г.: Комментированное издание / Составители З.?В. Дмитриева и М.?Н. Шаромазов. СПб., 1998 (далее – Опись 1601 г.).] Государевы писцы, опираясь на сведения, представленные монастырской администрацией, проверили наличие в обители продуктов потребления (зерна, муки, солода на квас, меда, рыбы и пр.) и определили, сколько в следующем году понадобится продовольствия на всех насельников[13 - Смета доходов и расходов Кирилло-Белозерского монастыря, составленная в 1601 году // Никольский Н.?К. Кирилло-Белозерский монастырь и его устройство до второй четверти XVII в. (1397–1625): О средствах содержания монастыря. СПб., 1910. Т. 1. Вып. 2. Приложение. С. OLVII – OLXIV. – Здесь и далее так показана латинская пагинация у Н.?К. Никольского. На документ далее ссылаемся: Смета 1601 г.].

В июле 1601 г. в Кириллове монастыре государевы писцы зафиксировали 184 старца[14 - В монастырских документах XVI–XVII вв. термином «старец» определяли всех монашествующих, мы употребляем его синонимично термину «монах».]: игумен, 10 соборных старцев, 12 священников, 5 дьяконов, 20 крылошан, 136 рядовых старцев, в том числе проживавших на монастырском подворье в Афанасьеве монастыре в Москве[15 - В смете 1601 г. не выделено число посельских старцев, находившихся в монастырских селах. Возможно, они входят в число рядовых старцев.]. Согласно смете, каждому монаху независимо от чина полагалось 9 четвертей[16 - В документации XVI–XVII вв. «четверть» и «четь» употреблялись синонимично. Это была основная мера сыпучих тел, об изменении ее весового содержания см.: настоящая статья, с. 18–19.] разного хлеба (рожь и мука ржаная, пшеница, ржаной, ячный и овсяный солод) (норма потребления представлена в табл. 1). Помимо этого, на всю братию давали толокно, овсяную крупу и пшеницу на просфоры (табл. 1).

Кормили «монастырским» хлебом также слуг, служебников, мастеровых, детенышей (345 человек[17 - В смете 1601 г. значилось «всяких людей» 391 человек, причем продукты питания в дальнейшем должны были получать не все: 46 из них жили в селах «на приказах и доводех», им сметой предписывалось «ести хлеб свой». Государевы писцы также «убавили» на 101 человека число служебников и мастеровых, получавших в монастыре деньги «за платье» (Смета 1601 г. С. OLX).]) и нищих (102 человека), проживавших на территории монастыря в богадельне и в больнице. По смете слугам и работникам (на каждого) полагалось на год 6 четвертей хлеба, нищему – 3 четверти хлеба (норма потребления представлена в табл. 1).

Как видим, в июле 1601 г. численность кирилловских насельников составила более 600 человек, на их содержание требовалось 4112 тысяч четвертей хлеба (см. табл. 1). Накануне великого голода Кириллов монастырь располагал необходимым объемом продовольствия, что следует из перечня хлебных запасов, зафиксированных ревизорами в описи 1601 г.: в 10 житницах, находившихся на территории монастыря, хранилось более 25 тысяч четвертей хлеба (ржи, муки ржаной, ячменя, овса и пр.) (табл. 2). По смете хлеба хватило бы Кириллову на несколько лет. Наличие хлебных запасов, необходимых для пропитания монахов и монастырских людей, отметили и члены комиссии. В смете записано: «И тот весь годовой хлеб в монастыре готов»[18 - Смета 1601 г. С. OLXI.]. Монастырская трапеза старцев и работников наряду с ржаной и пшеничной мукой, широко применяемой в приготовлении постной пищи, обязательно включала в себя овсяный или ржаной квасы[19 - О потреблении кваса по монастырскому уставу см.: Шаблова Т.?И. О трапезе в Кирилло-Белозерском монастыре в середине XVII в.: (По келарскому Обиходнику 1655 г. старца Матфея Никифорова и Описи монастыря 1601 г.) // Наследие монастырской культуры: ремесло, художество, искусство. СПб., 1997. Вып. 2. С. 30–31. Квас обязательным был также «на столе» слуг и монастырских работников (Дмитриева З.?В. Памяти келарей Кирилло-Белозерского монастыря «о поминках и запасах»: 1560–1630 гг. // Вестник церковной истории. М., 2014. 1/2 (33/34). С. 26, 28–31, 33–36).]. Поэтому не случайно солод в норме годового потребления хлеба занимал значительное место – более 1 тысячи четвертей (см. табл. 1).

Помимо хлеба, хранящегося в житницах, в смету ревизоры включили сведения о количестве зерна, которое предполагалось собрать с «монастырских и с крестьянских пашен» (хлебный оброк) в конце августа – начале сентября 1601 г. (табл. 2). Эти данные, несомненно, были предоставлены монастырской администрацией исходя из норм поступления хлеба за предшествующие годы. В обители планировалось собрать более 15 тысяч четвертей хлеба. За вычетом годового потребления объем хлебных запасов должен был составить 36?755 четвертей хлеба. Однако неизвестно, сколько зерна удалось собрать в 1601–1602 гг.

Несомненно, в начале XVII в. хлеб в Кириллове монастыре был, и его продавали в августе 1602 и весной 1603 г. Более того, из текста записей приходной «сундушной» книги следует, что продавали зерно непосредственно из сел, а не из житниц, находившихся на территории обители («Новые Ерги хлебных денег за рожь восмь рублев», «Рукины Слободки и Волока Словенского хлебных денег шестьдесят шесть рублев два алтына»). Единожды «хлебные деньги» (12 рублей 33 алтына) в казну отдал житник старец Пимин. В приходной книге только трижды указан объем проданного хлеба, а следовательно, и цена одной четверти. 25 августа «на Вологде у слуги у Третьяка у Полиектова» взято 268 рублей 6 алтын 4 деньги, рожь была продана по 20 алтын[20 - Приходные и расходные денежные книги Кирилло-Белозерского монастыря 1601–1637 гг. / Составитель З.?В. Дмитриева; ответственные редакторы З.?В. Дмитриева, С.?А. Козлов. М.; СПб., 2010. С. 412 (далее – ПРК).]. Романовы Слободки продали «ржи 40 чети с осминою и с полуосминою и с черпком, зяблые» (40?875), денег взяли 24 рубля 17 алтын 3 деньги (4905 денег)[21 - Там же.]. Таким образом, цена одной четверти ржи составила 120 денег, или 20 алтын. Эта цифра только на 20 денег превысила цену ржи, предписанную указом Бориса Годунова от 3 ноября 1601 г. «к Соль-Вычегодской на посад» и в Усольский уезд о пресечении спекуляции хлебом. Рожь следовало продавать «по нашей указной цене» зерна – по полтине (100 денег)[22 - Восстание И. Болотникова: Документы и материалы. С. 68.]. В том же году также грамотой Бориса Годунова Кириллов монастырь продал на Белоозеро Давиду Жеребцову 30 четвертей ржаной муки, «и за ту муку взято девять рублев денег»[23 - ПРК. С. 412.]. Таким образом, за четверть вышло 10 алтын (60 денег), тем самым мука была продана по цене 1600 г.[24 - Маньков А.?Г. Цены и их движение в Русском государстве XVI века. М.; Л., 1951. С. 111.]