Феномен и категория зрелости в психологии

Так, К. Г. Юнг (1993) в качестве такой тенденции выделяет процесс индивидуации – путь к недостижимой самости, т. е. не только достижение определенной степени психологического равновесия, но и отделение себя от массовой культуры, от обычного конформизма. Это означает, что человек должен найти свою собственную дорогу. Истинная природа человеческой личности состоит в раскрытии и универсальных архетипов, собственного уникального опыта и уникальных потенциалов. Этот процесс приходится на середину жизни.

Другой пример интерпретации такого рода – идеи А. Маслоу. Зрелость человека – это его способность к самоактуализации. Однако, хотя такая тенденция характерна для всех людей, но лишь немногие сохраняют способность следовать спонтанной тенденции роста. Маслоу подчеркивает: «…мы должны продолжать воспринимать “я” и “не-я” по отдельности во имя способности понять полноценно зрелого (аутентичного, самореализовавшегося, прошедшего индивидуацию, продуктивного, здорового) человека…» (Маслоу, 1997, с. 223). Такие люди менее конформны, на них меньше влияет социальное окружение, они более свободны в поведении, сохраняют творческий потенциал и открытость опыту.

Таким образом, в данном понимании категория зрелости раскрывается как способность к постоянному саморазвитию, изменениям при сохранении своей уникальности.

Как вершину психического развития человека Б. Г. Ананьев представлял становление индивидуальности человека, в котором индивид, личность и субъект деятельности определялись как предшествующие стадии (Ананьев, 1996).

III. Зрелость как результат достижения дефинитивной стадии развития

Во многих концепциях психического развития, в большей степени раскрывающих одну из линий этого развития, зрелость понимается как уровень развития той или иной психической функции. Например, в соответствии с теорией развития мышления Ж. Пиаже, зрелость – это достижение формально-логического мышления (12–15 лет), когда ребенок начинает применять логические правила вывода заключения (индуктивные или дедуктивные), когда он свободен от перцептивных и иных опор и может оперировать абстрактными понятиями. Согласно теории развитии личности З. Фрейда, зрелость – это достижение генитальной стадии развития. Фактически все периодизации психического развития содержат имплицитное представление о зрелости как вершине развития. Однако большинство известных периодизаций развития завершаются в подростковом возрасте (Ж. Пиаже, З. Фрейд, А. Валлон, Д. Б. Эльконин, Л. Колберг), который вряд ли можно связать с понятием зрелости. Следовательно, достижение дефинитивного уровня в развитии психических или психофизиологических функций трудно отождествить с понятием зрелости.

Анализ периодизаций развития показывает, что, несмотря на различия оснований для выделения периодов, стадий или фаз развития, большинство из них сходится на одних и тех же возрастных этапах, что свидетельствует о выделении действительно существующих качественно самостоятельных стадий развития. Это этапы становления зрелой функции. Зрелой, следовательно, достигшей принципиальной вершины в своем развитии. Но подобное значение «зрелости» ставит вопрос о частном значении этого понятия и критериях вершинного уровня развития. Например, в теории Пиаже. Можно ли считать способность к абстрактно-логическому мышлению в подростковом возрасте признаком становления зрелого мышления? Думается, нельзя. Поскольку именно в подростковом возрасте мышление характеризуется как экстремально бинарное: хорошо – плохо, черное – белое, большой – маленький. Способность осваивать отвлеченные понятия – только начало пути к многомерным ментальным моделям, к пониманию непрерывности континуумов и связей между отдельными моделями. Разве, если человек достиг стадии постконвенциональных нравственных суждений, то это означает зрелость его нравственных представлений, а тем более поступков? Думается, что нет. Таким образом, категория зрелости не может указывать на дефинитивное развитие той или иной психической функции или даже многих функций.

IV. Зрелость как развитие разных модулей психической организации (эмоциональная зрелость, интеллектуальная зрелость, нравственная зрелость, социальная зрелость, биологическая зрелость)

С понятием «зрелость» связывают развитие отдельных модулей психической организации – эмоциональной, интеллектуальной, нравственной, социальной и биологической. При этом категория зрелости опять раскрывается через уровень развития данных способностей: уровень социального развития, биологического, интеллектуального, нравственного, эмоционального. Предлагаются модели измерения уровня выраженности данных способностей: психометрический уровень интеллекта, социальный интеллект, эмоциональный интеллект. Но вот беда: модели очень разнообразны, и в зависимости от модели обнаруживаются совершенно разные оценки этих способностей. Более того, многие измерения оказываются хотя бы частично взаимозависимыми по принципу пороговых значений. Креативность связана со средним уровнем интеллекта, как и социальный интеллект, как, хотя бы частично, и эмоциональный интеллект. Но подчеркну, что их взаимосвязанность и взаимозависимость, хотя бы на уровне необходимых значений, подчас упирается в проблему используемых моделей. Если отвлечься от проблем измерения, то подобная взаимозависимость и взаимосвязь отдельных психических способностей указывает на существование некоторой единой, молярной или базовой основы. Единство аффекта и интеллекта многократно подчеркивалось в психологической литературе. Единство и пропорциональность в использовании психологических ресурсов. В психологии существует множество фактов, указывающих на неравномерность и гетерохронность в развитии разных линий психического, на уникальность и индивидуальность каждого человека. Тогда как применить универсальную категорию зрелости к индивидуальности?

Кажется возможным представить категорию зрелости как процессуальную, а не результативную. Это не достижение определенного уровня, а способность к достижениям. Причем в этой динамической характеристике могут быть объединены и универсальная, и уникальная составляющие этого процесса. Возможность подобного объединения лежит на пути решения вопроса о соотношении категорий субъекта и личности. Здесь необходимо подробнее остановиться на соотношении понятий субъекта и личности у разных авторов.

А. В. Брушлинский разделял категорию личности и субъекта (Брушлинский, 1999, 2000, 2002, 2003). Он подчеркивал, что каждая личность есть субъект, но он не сводим к личности. Субъект – качественно определенный способ самоорганизации, саморегуляции личности, способ согласования внешних и внутренних условий осуществления деятельности во времени, центр координации всех психических процессов, состояний, свойств, а также способностей, возможностей и ограничений личности по отношению к объективным и субъективным целям, притязаниям и задачам деятельности. Целостность, единство, интегриративность субъекта являются основой системности его психических качеств.

Иное понимание соотношения субъекта и личности представлено в работах К. А. Абульхановой (1991, 1999, 2005). Она предлагает акмеологическое понимание субъекта. Личность становится субъектом собственной деятельности и жизни в целом только на высших, взрослых этапах своего развития. Абульханова считает, что, «говоря о становлении личности субъектом, мы имеем в виду взрослую личность» (Абульханова, 2005, с. 17). В последней работе К. А. Абульханова предлагает критерии личности, которая выступает как субъект. В качестве первого критерия она выдвигает способность личности к организации собственной жизни, жизненных этапов и регуляции объективно существующих жизненных обстоятельств. Второй критерий состоит в возможности личности как субъекта «вырабатывать свои способы решения постоянно возобновляющихся противоречий…» между нормативными требованиями и индивидуальными особенностями и притязаниями личности. Третий критерий личности как субъекта заключается в оптимальном использовании психических, личностных, профессиональных и других возможностей для решения жизненных задач. «Личность не просто обладает восприятием, мышлением, памятью и не только способна видеть, думать и помнить, она определяет, как и зачем вспоминать, чтобы решить жизненно-практическую задачу. В этом проявляется ее ”мета-личностное качество субъекта”» (Абульханова, 2005, с. 15). Четвертый критерий – собственно акмеологический, который определяет личность как субъекта жизни, постоянно направленного на самосовершенствование, достижение идеала. Пятый критерий в большей степени дополняет четвертый: субъектом будет такое совершенствование личности, которое стремится к достижению подлинности. Неподлинность жизни определяется как неспособность прожить собственную жизнь, отвечающую собственной индивидуальности. Подлинная же жизнь – это выбор жизненной стратегии, отвечающей смыслу жизни. Жизненная стратегия проявляется в сознании субъекта как Я-концепция. «Наличие Я-концепции дает возможность личности осознать себя как субъекта, отнестись к себе как источнику жизненных перемен, причине событий и поступков…» (Абульханова, 2005, с. 15).

Останавливаясь достаточно подробно именно на взглядах К. А. Абульхановой, хотелось бы выделить те противоречия, которые существуют между ее представлениями и другими вариантами решения вопроса.

Напомним, как решал вопрос о соотношении личности и субъекта Б. Г. Ананьев: «Разумеется, разделение человеческих свойств на индивидные, личностные и субъектные относительно, так как они суть характеристики человека как целого, являющегося одновременно природным и общественным существом. Ядро этого целого – структура личности, в которой пересекаются (обобщаются) важнейшие свойства не только личности, но также индивида и субъекта» (Ананьев, 1996, с. 220). Выделяя в качестве ядра человеческой организации личность, Б. Г. Ананьев указывает, что «структура личности, сложившаяся в процессе индивидуального развития человека, сама детерминирует направление, степень изменения и уровень развития всех феноменов психического развития. С. Л. Рубинштейн именно в этой структуре личности, комплексе личностных свойств усматривал те внутренние условия, через которые действуют те или иные внешние факторы» (Ананьев, 1996, с. 218).

Здесь мы видим различия в понимании субъекта Б. Г. Ананьевым и авторами субъектно-деятельностного подхода. Если для Б. Г. Ананьева личность является ядерной структурой организации, то для субъектно-деятельностного подхода – субъект, который всегда является личностью, но не сводим к ней. Для Б. Г. Ананьева субъектом становится человек в процессе своей профессиональной деятельности и творчества как высшего уровня профессиональной деятельности, тогда как в представлении последователей С. Л. Рубинштейна субъект – качественно определенный способ самоорганизации, саморегуляции личности. «Любая личность может быть объектом подлинного воспитания лишь постольку, поскольку она вместе с тем является субъектом этого воспитания» (Брушлинский, 1999, с. 345). Именно субъект рассматривается как ядро человеческой организации. «Многообразные виды и уровни активности субъекта образуют целостную систему внутренних условий, через которые, как через основание развития, только и действуют внешние причины» (Брушлинский, 1999, с. 344).

Как видно из приведенных критериев личности как субъекта, К. А. Абульханова в своей новой работе только раскрывает акмеологическое понимание субъекта, которое было изложено в ее предшествующих трудах (Абульханова, 1991, 1997, 2000). Выделенные критерии субъектности, по моему представлению, не являются специфичными и достаточными для данной категории. Напомним, в чем состояло несогласие с принципиальным решением К. А. Абульхановой. Разрешение противоречий даже на неосознаваемом уровне выделяется как движущая сила любого развития, в том числе и личностного. Более того, слишком неопределенным кажется положение об оптимальном способе организации жизненного пути, способе разрешения противоречий. Получается, что уровень субъекта является как бы операциональным уровнем личности, задающей общее направление движения.

Человек, начиная еще с пренатального периода своего развития, всегда стоит перед разрешением противоречивых тенденций, потребностей и мотивов. Безусловно, противоречия эти разного уровня сложности – от обеспечения комфорта своего психофизического развития до решения мировоззренческих проблем. Но именно эти разного уровня противоречия, стоящие перед субъектом, целостность которого является системообразующим фактором психической организации и регуляции, обеспечивают его развитие и как индивида, и как личности. Активность субъекта, разрешающего те или иные противоречия, созидает психическое, носителем которого является субъект. Избирательность этой активности и ее индивидуализированная результативность и вариабельность указывают на то, что эти действия совершает субъект. Здесь вопрос стоит об уровнях самоорганизации и регуляции субъекта деятельности.

Пятый критерий личности как субъекта добавляет к уже существующим представлениям требование подлинности жизни, которое на уровне сознания субъекта воплощается в Я-концепции (Абульханова, 2005). Этот критерий еще в большей степени нарушает принцип непрерывности развития. Более того, в Я-концепции присутствуют не только сознательные тенденции, но и неосознанные смыслы, желания, намерения, которые будут вести личность как субъекта по пути, не всегда согласующемуся с идеальными представлениями человека о себе. Поэтому определение субъекта в понимании К. А. Абульхановой означает, что категория субъекта поглощается категорией личности и является лишь обозначением высокого уровня развития личности, способной к самореализации, что вполне согласуется с представлениями гуманистического подхода о стремлении человека к самореализации и самоактуализации (например, А. Маслоу, К. Роджерс). Акмеологический принцип в определении субъекта К. А. Абульхановой вступает в противоречие и с определением ею объекта психологии. Она пишет: «…объектом исследований психологии является субъект» (там же, с. 17). Но коли субъект – высшая ступень развития личности (мало кем достижимая, идеальная, согласно критериям), то что же должна изучать психология? Не может ли она тогда свестись к акмеологии? Как быть с остальной психологией, ее багажом?

Близкую точку зрения на соотношение личности и субъектности в человеке высказывает А. В. Петровский (1996). Он развивает личностный подход к активности субъекта, принимая выдвинутое А. Н. Леонтьевым представление о личности как системе деятельностей субъекта, в которой проявляются свойства социальной метасистемы, в которую включен субъект. Говоря о субъектности, в большей степени используется индивидуально-психологический анализ человека, тогда как по отношению к личности – социально-психологический. А. В. Петровский видит противоречие в подходах к изучению личности и субъекта. «Очевидный факт взаимопроникновения между двумя началами бытия личности сопряжен с не менее очевидным фактом их нередуцируемости друг к другу: индивидуальное и социальное в личности составляют, как говорят, единство, но не тождество» (Петровский, 1996, с. 358). Концепция субъектной личности объединяет в себе идеи надситуативной активности и отраженности человека в человеке. «В этом кон тексте личность выступает как динамическая форма субъектно-ролевого единства: становление субъектности – ролью и снятие роли – субъектностью» (там же, с. 363). Таким образом, субъектность понимается А. В. Петровским как часть (модус) личности, что фактически снимает вопрос о специфичности данной категории: субъект растворен личностью.

Значительно шире понимает категорию субъекта А. В. Брушлинский. Напомним: «Субъект – качественно определенный способ самоорганизации…» (Брушлинский, 1999). С другой стороны, он указывает, что субъект – это человек на высшем уровне своей активности, целостности (системности), автономности. Он подчеркивает, что субъектом не рождаются, а становятся. «Каждая личность является субъектом, но субъект не сводится к личности» (там же). С одной стороны, А. В. Брушлинский признает непрерывность развития человека как субъекта деятельности, а с другой, постулирует субъектность как высший уровень активности, целостности, автономности, что характерно для взглядов К. А. Абульхановой.

В наших работах был предложен континуальный принцип определения субъекта, который можно реализовать в уровневых критериях, где на каждом уровне развития субъектности выделяются его критерии (Сергиенко, 2000, 2002, 2005, 2006). Критерий субъекта может быть только уровневым. Это положение я пыталась обосновать в представлениях о возможности выделения уровней становления протосубъектности и двух других, выделенных недавно: уровня агента и наивного субъекта. С позиций такого подхода критерии субъекта, выделенные другими авторами, не являются противоречивыми, а отражают только адресацию к разным уровням организации субъекта. Так, в понимании Б. Г. Ананьева человек как субъект деятельности – это определенный этап человеческого развития, предполагающий формирование психических свойств и механизмов в процессе профессиональной (производственной деятельности). У К. А. Абульхановой-Славской в качестве критерия субъекта выступает способность разрешать противоречия, и без этой способности личность не становится или утрачивает статус субъекта. Субъект, в определении К. А. Абульхановой, есть гармоничная, самореализующаяся личность, достигшая вершины в иерархическом развитии. Разрабатывая психологию субъекта, В. В. Знаков пишет об экзистенциональном поиске смысла жизни. Представляется, что все названные авторы говорят о субъекте, достигшем вершинных уровней своего развития. Здесь принципиальным является вопрос о соотношении понятий субъекта и личности. Снова, уходя от детального обсуждения этого вопроса, предполагаю следующее гипотетическое решение. Личность (персона) – это стержневая структура субъекта, задающая общее направление самоорганизации и саморазвитию. Метафорически это соотношение можно представить в виде командного и исполнительного звеньев. Личность задает направление движения, а субъект – его конкретную реализацию через координацию выбора целей и ресурсов индивидуальности человека. В этом случае человек будет осуществлять зрелые формы поведения в зависимости от степени согласованности в развитии континуума субъект-личность. В этом процессе познание себя и другого занимает определяющее место, но может существовать и в недифференцированной (интуитивной форме). Модель психического как модель внутреннего мира человека, определяемая векторами Я – Другой, выступает как основа субъектности человека, реализующая генеральную линию личностного развития.

Одной из важнейших начальных задач в развитии ядра личности выступает выделение себя из среды. В самом начале жизни человек способен получать информацию (например, оптический поток), которая прямо специфизирует его непосредственное положение и его изменения в среде.

Можно предположить, что первым представлением о себе является Экологическое Я – это Я, воспринимаемое относительно физического окружения. Экологическое Я образуется спонтанно с самого рождения и активно функционирует как составная часть Я-концепции на протяжении всей жизни, изменяясь и развиваясь.

Второй начальной важнейшей задачей в развитии Я-концепции является установление эквивалентности Я-Другой. Этот тип представлений о себе может быть обозначен как Я-интерперсональное. Я-интерперсональное возникает также у самых маленьких младенцев и специфизируется видоспецифическими сигналами о взаимоотношениях Я-индивид, который участвует в человеческих обменах. В эту праформу Я-интерперсонального не входят культурные установки и тонкие аспекты интерперсональных отношений. Такой тип представлений также складывается непосредственно. В человеческой жизни люди часто взаимодействуют прямо лицом к лицу средствами, присущими человеческому виду. Эти взаимодействия встречаются на разных уровнях человеческой интимности, включая телесные контакты или без них. Характерные средства взаимодействия включают обмен взглядами, жестами или ответными вокализациями. Все эти виды взаимодействия воспринимаются непосредственно и не требуют специальной осознанной интерпретации. Это арсенал невербальной коммуникации, на которой строятся интерсубъективные циклы взаимодействия. Интерперсональное восприятие функционирует от рождения. Два типа ранних форм структуры Я: экологическое и интерперсональное – являются двумя аспектами взаимодействия с миром. Я-экологическое специфизирует описание системы Я – физический мир, Я-интерперсональное – системы Я – социальный мир. Развитие этих личностных образований направляет становление первичных уровней протосубъектности: первичной и вторичной протосубъектности. Эти два аспекта ядра личности на первом году жизни могут развиваться относительно независимо, что дает возможность только выделить себя из окружения (физической и социальной среды). Это протоуровень становления «первичной субъектности». Однако взаимодействие Я-экологического и Я-интерперсонального необходимо для возникновения следующего уровня протосубъектности – «вторичной интерсубъектности», который предполагает «треугольные отношения», включающие и объект, и индивида. Дети начинают испытывать общие психические состояния со взрослым по отношению к объекту или событию. Это путь к пониманию дифференцированной интенциональности. Наличие интерсубъективных отношений позволяет установить тождество: Я – Другой. Образующими становления биполярной шкалы Я – Другой служит репрезентационная система, возможная благодаря врожденным механизмам амодального восприятия и интерсенсорного взаимодействия (Сергиенко, 2000, 2002).

Таким образом, базовая концепция физического и социального мира свидетельствует об активности, интегративности, социальности человека как субъекта, что позволяет предположить, что истоки субъектности следует искать на самых ранних этапах развития человека.

Но из этого не следует, что субъектом рождаются. Субъектом становятся. Это процесс можно представить как становление определенных уровней развития субъектности, которые организованы гетерархично.

Соотношение личности и субъекта рассматривалось в работах Мальрие: «Субъект не сводится к Персоне, хотя и является ее источником» (см.: Зауш-Годрон, 2004, с. 19). В этом случае существует континуум процессов субъективизации и персонализации, континуум между Субъектом и Персоной. Процесс же персонализации включает, по мнению А. Валлона, синтез двух аспектов развития: социализации и индивидуализации (как два комплементарных процесса) (Зауш-Годрон, 2004).

Можно предположить, что именно субъект становится системообразующим фактором на каждом этапе своего развития, созидая свою сложную многоуровневую систему психической организации. Личность (персона) – это стержневая структура субъекта, задающая общее направление самоорганизации и саморазвития. Метафорически это соотношение можно представить в виде командного и исполнительного звеньев. Личность задает направление движения, а субъект его конкретную реализацию через координацию выбора целей и ресурсов индивидуальности человека.

В этом случае психологическая зрелость – это, прежде всего, континуум согласования задач личности и интегративных возможностей субъекта.

Человек будет осуществлять зрелые формы поведения в зависимости от степени согласованности в развитии континуума субъект – личность. В этом процессе познание себя и другого занимает определяющее место, но может существовать и в недифференцированной (интуитивной) форме. Модель психического как модель внутреннего мира человека, определяемая векторами Я – Другой, выступает как основа субъектности человека, реализующая генеральную линию личностного развития (Сергиенко, 2005).

Что означает проявление зрелости? Это означает, что он стремится сохранить свою целостность как субъекта и личности, а следовательно, делать то, что соответствует его жизненным смыслам и его собственной субъектности, т. е. его интегративной уникальности (где все образует единую систему: вся история развития субъекта, гетерархия уровневой организации). Показателем синхронности и соответствия в континууме личность – субъект может выступать спонтанность поведения человека. Можно привести аналогию со знанием языка: как только мы выражаем спонтанно то, что мы хотим сказать, тогда можно говорить о владении языком как средством общения или средством обмена психическими состояниями (желаниями, знаниями, эмоциями, настроениями и планами).

Средовые вызовы, с которыми справляется человек, в этом случае нельзя свести к адаптации человека к среде. Это слишком общие штампы, почти ничего не раскрывающие. Разве понятия социального интеллекта или эмоционального интеллекта могут указать на психическую зрелость человека? Разве внешний успех – всегда синоним психической зрелости? Как подчеркивал А. Маслоу, зрелый человек – это аутентичный, самореализующийся, продуктивный, ярко индивидуализированный и независимый от окружения.

В таком понимании зрелость выступает как молярная характеристика, объединяющая все прочие виды и признаки зрелости в единый конструкт.

Краткое обсуждение поля значений категории зрелости показывает, что к данной категории в большей степени применимы методологический и систематический критерии, но проблематично говорить о соответствии критерию предельности и принципообразующему. Категория зрелости связана и с принципом непрерывности развития, и с принципом саморазвития и самоорганизации, преемственности в развитии, и с системно-эволюционным принципом. Систематизированность как критерий категории указывает на тесную связь понятия зрелости с понятием уровня развития, стадии развития, тенденции, направления развития. Но четкого разделения, границ в соотношении этих понятий пока выделить не удается, а следовательно, критерий предельности не выполняется, так же как и критерий принципообразующий.

В разработке и описании как феномена зрелости, так и категории зрелости необходимы значительные усилия и в методологии, и в экспериментальном уточнении.

Высказанные представления обладают высокой степенью дискуссионности, но данная тема ее предполагает.

Е. А. Сергиенко (Институт психологии РАН)

Литература

Абульханова-Славская К. А. Стратегии жизни. М.: Мысль, 1991.

Абульханова К. А. Психология и сознание личности (Проблемы методологии, теории и исследования реальной личности): Избранные психологические труды. Серия «Психологи отечества». М: Московский психолого-социальный институт; Воронеж: Изд-во НПО МОДЭК, 1999.

Абульханова К. А. Мировоззренческий смысл и научное значение категории субъекта // Российский менталитет: Вопросы психологической теории и практики. М.: Изд-во ИП РАН, 1997. С. 56–75.

Абульханова К. А. С. Л. Рубинштейн – ретроспектива и перспектива // Проблема субъекта в психологической науке. М.: Изд-во ИП РАН, 2000. С. 13–27.

Абульханова К. А. Принцип субъекта в отечественной психологии // Психология. 2005. Т. 2. № 4. С. 3–22.

Ананьев Б. Г. Психология и проблемы человекознания. Избранные психологические труды. Серия «Психологи отечества». М.: Московский психолого-социальный институт; Воронеж: Изд-во НПО МОДЭК, 1996.

Анцыферова Л. И. Развитие личности и проблемы геронтопсихологии. М.: Изд-во ИП РАН, 2004.

Брушлинский А. В. Психология субъекта и его деятельности // Современная психология: Справочное руководство / Под ред. В. Н. Дружинина. Гл. 4. Психическая регуляция поведения. М.: Инфра-М, 1999. С. 330–346.

Богданович Н. В. Субъект как категория отечественной психологии: Автореф. дис… канд. психол. наук. М., 2003.

Лидерс А. Г. Кризис пожилого возраста: гипотеза о его психологическом со держании // Психология старости и старения: Хрестоматия / Сост. О. В. Краснова, А. Г. Лидерс. М.: Издат. центр «Академия», 2003. С. 131–135.

Марцинковская Т. Д. История психологии. М.: Издат. центр «Академия», 2001.

Маслоу А. Психология бытия. М.: Изд-во Рефл-бук, Ваклер, 1997.