Современные проблемы публичного права: международные и внутригосударственные аспекты

Заданная указанными выше параметрами программа научно-теоретического освоения феномена публично-правовой активности гражданина, позволяет процесс познания политико-правовой социальной целостности, т. е. нахождение ее смысла, реализовать с позиций ее высшей материализации – личности, гражданской активности как формы политико-правового бытия.

Иными словами разворачивающееся на фоне антропологизма и ориентированное гуманистически исследование инициативной и правомерной деятельности гражданина в политико-правовом процессе позволяют сконцентрироваться, прежде всего, на самом индивидуальном субъекте общественных отношений, находящихся в сфере публичной политики. При этом гражданин предстает как активный[18 - Словарь иностранных слов. М., 1989. С. 23.] (в противоположность пассивному) центр в публичном пространстве общества. Выраженная в актах правомерного поведения витальная энергия гражданина призвана наполнить и тем самым обеспечить функциональную достаточность политической системы общества в целом, ее публично-правовых институтов и государства на основе правовых ценностей.

А. А. Дорская (Санкт-Петербург). К вопросу о становлении международного правосудия

Несмотря на то, что сейчас тема международного правосудия активно освещается и в научной, и в учебной литературе, до сих пор многие вопросы остаются малоизученными. Во-первых, как отмечает В. П. Панов, «международное процессуальное право относится к числу новых отраслей международного публичного права и свидетельствует о зрелости всей международно-правовой системы.[19 - См.: Лукашук И. И. Международное право. Общая часть. Учебник. М., 1990. С.111; Пушмин Э. А. Международный юридический процесс и международное право. Кемерово, 1990. С.78–82.] Однако вопрос о нем дискутировался в зарубежной и российской литературе с XIX в. До недавнего времени в международно-правовой доктрине вопросы, связанные с международно-процессуальным правом, либо традиционно обходились, либо отвергались. Поэтому до сих пор нет единого мнения о его сущности и месте в системе международного права».[20 - Панов В. П. Международное процессуальное право // Международное публичное право. Учебник / под ред. К. А. Бекяшева. М., 2003. С.597.] Во-вторых, не выработана общепризнанная периодизация истории международного правосудия.

Первый этап – начался еще в Древнем мире и закончился в конце XIX века. Как писал один из основоположников науки международного правосудия Л. А. Камаровский (1846–1912),[21 - См. подробнее: Петрова Е. Е. Деятельность Общества мира (к 100-летию образования первой пацифистской организации в России) // История государства и права. 2009. № 8 С.37–38.] «практика третейского разбирательства – это первое, но совершенное проявление идеи международного суда – мы можем проследить с глубокой древности…»,[22 - Камаровский Л. А. О Международном суде. М., 1881. С.103.] а именно – с Древней Греции. В Средние века обращение государств и, прежде всего, их правителей к третейским судам и арбитражу стало практиковаться более широко. Так, в 1235 г. постоянный арбитраж попытались создать города-государства Генуя и Венеция.[23 - Международное право: Учебник для вузов / отв. Ред. Г. В. Игнатенко, О. И. Тиунов. 2-е издание. М., 2002. С.31.] В 1317 г. в споре между королем Франции и герцогом Фламандским судьей выступил папа римский Иоанн XXII. В 1343 г. между Вольдемаром Датским и Магнусом Шведским был заключен договор об арбитраже, согласно которому каждая их сторон в качестве арбитров должна была выставить по 24 епископа и 12 рыцарей.[24 - Международное право: Учебник для вузов / отв. Ред. Г. В. Игнатенко, О. И. Тиунов. 4-е издание. М., 2006. С.35–36.]

В XIX веке также можно отметить несколько важнейших третейских решений. В частности, Л. А. Камаровский отмечал четыре таких решения: 1) дело капитана Вайта 1964 г. – английского подданного, который был задержан по подозрению в убийстве Президента Перу, 2) требование в 1873 г. англичанина Дундональда к Правительству Бразилии возместить понесенные им убытки, 3) признание в 1851 г. Португалии ответственной за открытие огня английскими матросами на одном из Азорских островов, принадлежащих Португалии, по американскому каперу, 4) спор об Алабаме между Англией и США во время войны 1861–1865 гг., рассматриваемый международным третейским судом в Женеве в 1871–1872 гг.[25 - Камаровский Л. А. О Международном суде. М., 1881. С.197–221.] Причем последнее посредничество считалось серьезным прорывом. В результате в 1873 г. член палаты общин Великобритании Генрих Ричард внес предложение, которое было принято и вызвало симпатию во многих странах, о том, «чтобы правительство вошло в соглашение с другими державами об улучшении действующего международного права и об устройстве постоянного международного посредничества».[26 - Цит. по: Безобразов В. П. Интернациональный институт международного права в Генте. СПб., 1874. С.7.] К этому процессу подключились и ученые. Так, на совещании 1874 г. Институт международного права, являвшийся независимым научным сообществом юристов-международников, разрабатывал вопросы компетенции судов, форм процедуры, вынесения приговоров на международных заседаниях. Эти принципы легли в основу соглашения о международных процессах, принятого на Гаагской конференции 1894 г.[27 - См. подробнее: Дорская А. А. Значение Института международного права в развитии науки международного права и юридического образования // Особенности правового образования за рубежом. Сборник научных статей. СПб., 2008. С.50–68.]

Второй этап в истории международного правосудия начался на рубеже XIX–XX вв. и продлился до окончания Второй мировой войны. Он характеризовался созданием первых постоянных международных судов, практика которых не была очень удачной, однако накопленный опыт оказался необходимым для создания более совершенной послевоенной системы международных судебных учреждений.

На основании Первой Гаагской конвенции 1899 г. была создана Постоянная палата третейского суда в Гааге, представлявшая собой суд по спорам международного характера, решения которого были обязательными для сторон, обратившихся в него. Один из участников Первой Гаагской конференции мира В. И. Гессен сразу после ее окончания в своей статье отмечал:

– первым и непосредственным результатом Гаагской конференции явилась кодификация «права войны»,

– следующим моментом, характеризующим дело конференции мира, явилась гуманизация войны,

– важнейшим итогом конференции явилось принятие правового документа о мирных средствах разрешения межгосударственных споров и учреждения постоянного международного суда.[28 - Цит. по: Валеев Р. М. Роль России в проведении Гаагских конференций мира (к 100-летию II Гаагской конференции мира) // Российский ежегодник международного права 2007. СПб., 2008. С.54.]

Позже Палата должна была действовать на основании двух Конвенций: Конвенции о мирном решении международных столкновений (Гаага, 29 июля 1899 г.) и Конвенции о мирном решении международных столкновений (Гаага, 18 октября 1907 г.). Необходимо отметить, что в ноябре 1909 г. один из четырех членов Палаты, назначенных российским правительством, стал Л. А. Камаровский.[29 - Таубе М. А. Граф Леонид Алексеевич Камаровский (некролог). СПб., 1913. С.5.] В период с 1900 по 1932 гг. Постоянная палата третейского суда в Гааге рассмотрела двадцать дел.[30 - Солнцев А. М. Экологическое измерение деятельности Постоянной палаты третейского суда (к 100-летию Второй Гаагской конференции мира (15 июня-18 октября 1907 г.)) // Российский ежегодник международного права 2007. СПб., 2008. С.90.]

Огромную роль в этот период в становлении международного правосудия сыграл еще один выдающийся юрист-международник и дипломат Ф. Ф. Мартенс (1845–1909). Он неоднократно назначался третейским судьей при разрешении международных споров: спор по Ньюфаундлендскому вопросу (Англия /Франция, 1891 г.), спор относительно парохода «Costa Rika» (Англия / Голландия, 1895 г.), территориальный спор (Англия / Венесуэла, 1899 г.), спор о калифорнийском благотворительном фонде (США / Мексика, 1902), спор по поводу нарушения прав граждан (Венесуэла / Англия, Германия и Италия, 1903).[31 - Солнцев А. М. Экологическое измерение деятельности Постоянной палаты третейского суда (к 100-летию Второй Гаагской конференции мира (15 июня-18 октября 1907 г.)) // Российский ежегодник международного права 2007. СПб., 2008. С.88.] Кроме того, известный Дворец Правосудия в Гааге был обязан своей постройкой именно этому русскому ученому. Когда американский миллионер Карнеги пожелал пожертвовать значительную сумму в пользу идеи мира, он обратился к Ф. Ф. Мартенсу. В ответ профессор и дипломат посоветовал ему построить дворец для заседаний международного суда.

Такое развитие событий взволновало многие государства за океаном. Например, в противовес Второй Гаагской конференции мира 1907 гг. была проведена Вашингтонская мирная конференция 1907 г. По инициативе США и Мексики на ней было принято решение о создании Центральноамериканского суда, участниками которого стали Гватемала, Гондурас, Коста-Рика, Никарагуа и Сальвадор, т. е. государства, близкие друг другу в политическом, экономическом, культурном планах. Деятельность данного суда хорошо изучена в работе Ю. Л. Атливанникова и М. Л. Энтина «Опыт организации и деятельности Центральноамериканского суда»,[32 - Атливанников Ю. Л., Энтин М. Л. Опыт организации и деятельности Центральноамериканского суда // Международные суды и международное право. М., 1986. С.186–192.] поэтому отметим лишь следующее.

Во-первых, данный суд, состоящий из пяти судей (по одному от каждого государства), обладал широкой юрисдикцией и наднациональными полномочиями, которых никогда не было ранее. Государства-участники должны были передавать на его рассмотрение все разногласия или споры, которые не смогли быть разрешены на уровне министерств внутренних дел. Кроме того, суд наделялся обязательной юрисдикцией в отношении внутрирегиональных споров, неурегулированных дипломатическим путем. В Центральноамериканский суд могли обращаться граждане пяти государств с исками против правительств соседних государств. И, наконец, суд имел право разбирать конфликты между законодательной, исполнительной и судебной ветвями власти стран-участниц.

Во-вторых, природа Центральноамериканского суда была двойственной. С одной стороны, это был постоянный третейский орган с фиксированным составом, когда речь шла о двусторонних спорах. Но с другой стороны – это была наднациональная ассамблея при урегулировании споров, затрагивающих интересы всего региона.

Однако, к сожалению, государства-участники сами сделали Центральноамериканский суд «мертворожденным» органом. Сначала в 1908 г. суд тремя голосами против двух оправдал Гватемалу и Сальвадор, предоставлявшими помощь антиправительственным силам Гондураса. Затем в 1914 г. Никарагуа отказались исполнять решение Центральноамериканского суда по делу «Коста-Рика против Никарагуа», когда Никарагуа, не согласовав это с соседними государствами, заключили с США договор о прокладке канала через свою территорию и строительстве военно-морской базы в проливе Фонсека.

В результате можно согласиться с выводом Ю. Л. Атливанникова и М. Л. Энтина о том, что «итоги деятельности Центральноамериканского суда интересны прежде всего с точки зрения того негативного опыта, которого практика функционирования этого органа дала развитию международной судебной процедуры».[33 - Атливанников Ю. Л., Энтин М. Л. Опыт организации и деятельности Центральноамериканского суда // Международные суды и международное право. М., 1986. С.192.]

Не избежала подобной участи и Постоянная палата международного правосудия при Лиге Наций, которой было поручено разрешение межгосударственных споров и вынесение консультативных заключений по юридическим вопросам.[34 - Статья 14 Устава Лиги Наций от 28 июня 1919 г. // Международное публичное право. Сборник документов в 2-х частях / Сост.: К. А. Бекяшев, Д. К. Бекяшев. М., 2006. Ч.1. С.40.]

К сожалению, Палата была наделена только факультативной юрисдикцией, а поэтому обращение к ней при международных спорах государств было необязательным. Как писал американский исследователь Б. Ференс, «неспособность Лиги согласиться на международный суд, обладающий обязательной юрисдикцией в отношении таких споров, которые могли бы привести к войне, обрекала его на роль суда с ограниченным авторитетом, властью и влиянием».[35 - Цит. по: Международные суды и международное право. М., 1986. С.50.]

Однако все равно создание Постоянной палаты международного правосудия при Лиге Наций можно назвать прорывом. В связи с тем, что предусматривалась возможность наделения Палаты обязательной юрисдикцией, к 1939 г. 65 государств в той или иной степени признали для себя обязательность юрисдикции главного судебного органа Лиги Наций.[36 - Энтин М. Л. Международные судебные учреждения. Роль международных арбитражных и судебных органов в разрешении межгосударственных споров. М., 1984. С.31.] Фактически Палата просуществовала с января 1922 г. до февраля 1940 г., когда стало понятно, что Лига Наций не справилась со своей главной целью – мирным урегулированием межгосударственных споров. Уже полным ходом шла Вторая мировая война. Однако опыт Постоянной палаты международного правосудия был так же важен, т. к. стало понятно, что нейтральность и независимость главного судебного органа международной организации, стремящейся предотвратить международные столкновения, не могут быть чисто номинальными.

В рамках данного этапа постепенно формировалась и идея международного уголовного правосудия. Например, уже в годы Первой мировой войны появились требования об организации международного трибунала для суда над военными преступниками. В частности, такое требование в марте 1916 г. сформулировал английский юрист Х. Беллот на заседании Общества Гуго Гроция.[37 - Международные суды и международное право. М., 1986. С.45.] Затем подобные предложения получили поддержку на национальном уровне. Так, правительство Великобритании назначило комитет по расследованию случаев нарушения законов и обычаев войны, и в декабре 1918 г. он выступил с серией рекомендаций.

В январе 1919 г. на встрече глав правительств и министров иностранных дел Великобритании, Франции, США, Италии и Японии в Версале была создана специальная комиссия для рассмотрения вопросов ответственности инициаторов войны. Деятельность этой комиссии была предвзятой. Несмотря на то, что в развязывании Первой мировой войны участвовали два военных блока, главными инициаторами были признаны Германия и Австрия, а второстепенными – Турция и Болгария.

Статья 227 Версальского мирного договора 1919 г. с Германией предусматривала, что германский император Вильгельм II за преступления против международной морали и нерушимости международных договоров должен предстать перед специально созданным международным трибуналом. Однако суд над Вильгельмом II так и не состоялся. Правительство Нидерландов, на территорию которых император бежал 1 ноября 1918 г., отказалось его выдать, заявив, что он обвинялся в политических преступлениях, которые считаются ненаказуемыми по нидерландскому законодательству, а поэтому является «жертвой международного конфликта».[38 - Деханов С. А. Нюрнбергские принципы и Международный военный трибунал для Дальнего Востока // Российский ежегодник международного права. 2006. СПб., 2007. С. 217.]

Похожая ситуация сложилась и в отношении исполнения статьи 228 Версальского мирного договора. Был подготовлен список из 896 лиц, воевавших на стороне Германии и обвиняемых в совершении военных преступлений. Однако никаких международных судебных органов создано не было. В результате Верховный суд Германии рассмотрел только 12 дел, причем по 6 из них обвиняемые были оправданы.[39 - Пиджаков А. Ю. Из истории возникновения международных судебных учреждений // Российский ежегодник международного права. 2006. СПб., 2007. С. 189.]

В 1934 г. была открыта для подписания Конвенция о создании Международного уголовного суда, который должен был рассматривать дела по обвинению физических лиц в совершении террористических актов (умышленные убийства, причинение тяжких телесных повреждений, похищения глав государств или членов их семей, а также любые умышленные действия, ставящие под угрозу жизнь людей или наносящие ущерб государственной или общественной собственности). Данную конвенцию подписало тринадцать государств, однако ни одним из них она не была ратифицирована.

Таким образом, на наш взгляд, становление основных идей и принципов международного правосудия приходится на первые два этапа в развитии международного процессуального права. Первый – с древности до конца XIX века – характеризовался наличием временных международных третейских судов и арбитража. Второй – с конца XIX века до окончания Второй мировой войны в 1945 г. – несовершенными попытками создать постоянные международные суды при международных организациях и международный уголовный суд.

Безусловно, в Статуте и практике Международного Суда ООН были преодолены многие ошибки и негативный опыт Постоянной палаты международного правосудия при Лиге Наций. А в Уставе Международного Военного Трибунала (Нюрнбергского трибунала) 1945 г. впервые в истории международного права была установлена международная индивидуальная уголовная ответственность за преступления против мира, преступления против человечества и военные преступления.[40 - Устав Международного Военного Трибунала в Нюрнберге от 8 августа 1945 г. // Сборник действующих договоров и конвенций, заключенных СССР с иностранными государствами. М., 1955. Вып.77. С.165–172.] Однако потребовалось пройти через опыт международных трибуналов конца XX-начала XXI вв. для того, чтобы начал полноценную работу Международный уголовный суд. Например, процессу над Слободаном Милошевичем в рамках Международного трибунала по бывшей Югославии, давалась такая оценка специалистов: «Процесс против Слободана Милошевича …, безусловно, войдет в историю. Однако войдет он в историю не как «международное правосудие в действии», как самоуверенно назвала его в самый первый день процесса главный прокурор трибунала К. дель Понте, а как одна из самых позорных страниц в этой истории».[41 - Мезяев А. Б. Назначение адвоката на процессе против Слободана Милошевича в Гаагском трибунале: некоторые международно-правовые вопросы // Московский журнал международного права. 2005. № 2 (58). С.99.]

О значимости первых двух этапов в становлении международного правосудия говорит и факт возрождения Постоянной палаты третейского суда в Гааге в конце ХХ века, которое началось с дела между Эритреей и Йеменом. Палата рассматривает не только межгосударственные споры, но и споры с участием международных организаций, юридических и физических лиц.

Безусловно, что в начале XXI века начался новый этап в истории международного правосудия. Однако накопленный опыт до сих пор имеет огромное значение и должен учитываться.

Н. Ю. Иванова (Санкт-Петербург). Некоторые аспекты воинской повинности евреев в Российской Империи

С изданием общего Уставом о воинской повинности от 1 января 1874 года, которым отменялась прежняя система рекрутчины, воинская повинность была распространена на всех граждан без различия состояний. В соответствии с этим Уставом были образованы губернские по воинской повинности присутствия, которые некоторыми юристами относились к подобию органов административной юстиции.[42 - Тарасов И. Т. Организация административной юстиции // Юридический вестник. 1887. № 9. С.62.] Профессор Тарасов делил их на две категории: одни из них имеют в этом отношении ничтожное, а другие большее значение.[43 - Тарасов И. Т. Организация административной юстиции // Юридический вестник. 1887. № 9. С.61.] Губернские по воинской повинности присутствия И. Тарасов относил к числу второго рода «подобий». А. Невский также считал, что эти присутствия представляют собой более совершенную организацию, так как элементы выборный и профессиональный комбинируются здесь равномернее.[44 - Невский А. Административная юстиция // Юридический вестник. 1885. Т.20. С.610.] Компетенция этих органов была определена ст.107 Устава о воинской повинности, и они могут быть подведены под категорию административных судов, так как имели судебно-административные функции: п.4 ст.107 имеет в виду одни такие функции – рассмотрении жалоб на местные военные присутствия; п.6 той же статьи носит смешанный характер – разрешение встреченных местными присутствиями сомнений. Как считает автор фундаментального труда по рассматриваемой теме С. А. Корф, если встреченное сомнение возбуждено по поводу уже состоявшегося акта администрации, и притом акта нарушившего публичное право гражданина, то имеется толкование в форме судебно-административного присутствия, если же все дело возникло по инициативе местного присутствия до принятия решения, или без нарушения частных прав, то это будет чисто-административное решение.[45 - Корф С. А. Административная юстиция в России. Т.2. СПб, 1910. С.156–157.]

Следует отметить, что авторами большинства жалоб, подаваемых в Санкт-Петербургское Губернское по воинской повинности присутствие были причисленные к этой губернии евреи, поскольку именно их права чаще всего нарушались актами администрации. В то же время постепенно в применении к евреям Устава 1874 года стали допускать уклонения от общего порядка, нарушавшие принцип равенства, положенный в его основание.

Например, одним из специальных был закон о штрафах, основанный на принципе «групповой ответственности». В силу этого закона «семейство еврея, уклонившегося от исполнения воинской повинности, подвергалось денежному взысканию в размере 300 рублей». Применение этого закона давало такой простор для произвола и злоупотреблений, что практика его с самого же начала сделалась источником одного из крупнейших зол еврейской жизни.[46 - Еврейская энциклопедия: Свод знаний о еврействе и его культуре в прошлом и настоящем. Репринт. М., 1991. Т.5. С.639.]

Взыскание это налагалось постановлением подлежащего уездного, окружного или городского по воинской повинности присутствия, приводилось в исполнение полицией и не подлежало замене арестом в случае несостоятельности лиц, обязанных платежом, а по ст. 396 Устава о воинской повинности на лиц, уклонившихся от воинской повинности, не распространялась сила общих постановлений о давности. На основании этих узаконений, губернскими по воинской повинности присутствиями было наложено штрафов:

1903 год – 11 770 семейств на сумму 3 531 000 рублей.

1904 год – 21 158 семейств на сумму 6 347 400 рублей.

1905 год – 18 768 семейств на сумму 5 630 400 рублей.

1906 год – 19 182 семейств на сумму 5 754 600 рублей.

1907 год – 20 529 семейств на сумму 6 158 700 рублей.[47 - Куропаткин А. Н. Русская армия. СПб., 2003. С.237.]

Причины недобора, по мнению еврейских публицистов, крылись в ужасающем состоянии еврейской статистики в черте оседлости (в призывных списках числилось множество людей, давно умерших, а также эмигрировавших из России[48 - Усов М. Л. Предание и факты. СПб., 1908. С.54–55]). Исследователь данного вопроса Й. Петровский-Штерн, опираясь на данные наборов еврейского и нееврейского населения в конце XIX века, показал, что данные об уклонении евреев являются статистической фикцией.[49 - Петровский-Штерн Й. Евреи в русской армии. М., 2003. С.186–196.]

Известен длинный ряд случаев, когда налагался штраф при совершенном отсутствии вины. Некоторые из таких случаев были обжалованы в органы административной юстиции – в губернские по воинской повинности присутствия.

Жалобы на местные присутствия должны были приносится в 4-х недельный срок со дня объявления решения, в противном случае они не рассматривались. Так, жена Санкт-Петербургской 1-й гильдии купца Софья Бернштейн 25 апреля 1911 года подала жалобу на неправильное предоставление отсрочки ее сыну Густаву Бернштейну в 1910 году, то есть на постановление Санкт-Петербургского городского по воинской повинности присутствия от 16 октября 1910 года. Губернское по воинской повинности присутствие рассмотрело данную жалобу и постановило оставить жалобу без рассмотрения, имея в виду, что ст.228 Устава о воинской повинности устанавливает 4-х недельный срок на обжалование решений уездных и городских присутствий, и, в данном случае, такой должен исчисляться со дня прочтения списка и пополнения контингента, то есть жалоба просительницей подана по истечении указанного срока.[50 - ЦГИА. Ф.232. Оп.1. Д.352. Л.2–6.]

В качестве примера положительного решения Санкт-Петербургского губернского по воинской повинности присутствия можно привести дело Л. Я. Тувима. Студент Л. Я. Тувим, имеющий льготу I разряда по семейному положению, был призван из-за нехватки требуемого в призыве числа евреев. За неявку к освидетельствованию, городское присутствие постановило подвергнуть семейство Тувима денежному взысканию в размере 300 руб. Л. Я. Тувим, вернувшись из Варшавы, где был принят в Императорский Университет, подал жалобу в Губернское присутствие, которое постановило: Принимая во внимание, что Л. Тувим не ожидал возможности быть привлеченным к исполнению повинности, а потому занятый хлопотами по поступлению в Варшавский Университет, не явился к освидетельствованию, Губернское присутствие, не находя признаков уклонения Тувима от воинской повинности определяет взысканный штраф в 300 рублей возвратить и предоставить Людвигу Тувиму отсрочку для окончания образования.[51 - ЦГИА. Ф.232. Оп.1. Д.210. Л.2–7.] Также и С. Бернштейн, доказав, что сын ее не мог прибыть к освидетельствованию из Парижа по болезни, получила обратно выплаченные в казну 300 рублей.[52 - ЦГИА. Ф.232. Оп.1. Д.352. Л.13–23.]

Интересно также отметить, что право жалобы не ограничивалось исключительно призываемыми, оно предоставлялось и родителям и родственникам (выше рассмотренное дело сына купца I гильдии Бернштейна), а Сенат его распространил и на посторонних лиц. В своем определении № 345 от 9 января 1879 г. Сенат говорил о том, что по делам о воинской повинности могла быть подана одна жалоба несколькими лицами совместно.[53 - ЦГИА. Ф.232. Оп.1. Д.68.] А в связи с частой неграмотностью жалобщиков подача жалобы была значительно упрощена: ее можно было подать или в письменной, или в словесной форме.[54 - См.: Брюнелли П. А. Права гражданина: Практический сборник русских законов. Кн.1. СПб., 1913.]

Однако очень немногие обращались с жалобами в Губернские присутствия. В частности, исследовав реестр дел Санкт-Петербургского присутствия за 1890 г., было выявлено что, во-первых, заседания проводились ежемесячно, во-вторых, среди дел рассматриваемых присутствием около одной трети приходились на жалобы, которые можно отнести к делам административной юстиции, и больше половины из них было оставлено без последствий.[55 - ЦГИА. Ф.232. Оп.1. Д.1065.]

Е. Е. Петрова (Санкт-Петербург). Вклад российских ученых в становление института международного права

Вторая половина XIX века сложный и противоречивый период в развитии международных отношений: с одной стороны, это обострение борьбы крупных европейских государств за передел уже поделенного мира, с другой стороны, стойкой тенденцией в общественном сознании стало стремление к миру. В европейских государствах появляются и начинают успешно действовать пацифистские организации, созываются различные конференции посвященные вопросам мира. В то же время в связи с развитием международного научного сотрудничества возникают первые международные научные организации. Результатом этих процессов стало создание в 1873 г. в Генте Института международного права,[56 - См. подробнее Дорская А. А. Значение Института международного права в развитии науки международного права и юридического образования. / Особенности правового образования за рубежом. СПб., 2008. С. 50–68.] который, по мнению его учредителей, должен был “ввести в развитие международного права новый, до этого неизвестный элемент – коллективную научную деятельность корпорации ученых”.[57 - Корецкий В. М. Академик В. П. Безобразов в институте международного права. // Советский ежегодник международного права.!972 (1974). С. 192]

Примечательно, что идея создания этого научно-исследовательского учреждения, которое действует и в наши дни, принадлежала российскому ученому в области международного права, профессору Харьковского университета Д. И. Каченовскому. “В 1856 г. он сделал нашумевший доклад в Лондонском юридическом обществе, о кодификации международного права, в котором впервые выдвинул мысль о разработке этой науки силами специального международного коллектива ученых. Воплощение этой мысли последовало уже после смерти Д. И. Каченовского”.[58 - Дурденевский В. Н. Вклад русской науки в международное право. // Вестник Московского университета. Серия общественных наук. № 4. 1949. С. 77.]

Необходимость объединения усилий высококвалифицированных специалистов для коллективной разработки международного права в интересах поддержания мира особенно остро проявилась после франко-прусской войны (1870–1871). Решение об учреждение Института международного права было принято на состоявшейся в сентябре 1873 г. встрече десяти выдающихся юристов мира, представителей Нидерландов, России, Германии, Аргентины, США, Бельгии, Великобритании, Италии, Швейцарии.