Тайнопись искусства

Где же увидеть памятники наскального искусства и получить о них достоверную информацию?

В список мирового культурного наследия ЮНЕСКО входят всего 12 районов, но каждый из них уникален, включает множество ценнейших наскальных изображений и хорошо подготовлен к приему туристов. Это знаменитые пещеры с палеолитическими росписями в долине Везере во Франции и петроглифы Валкамоники на севере Италии, наскальные изображения Национального парка Какаду на севере Австралии, хорошо известное отечественному читателю благодаря книгам Анри Лота Тассилин-Ажер (Алжир), первая в Европе пещера Альтамира (Испания), местонахождения Тадрарт Акакюс в Ливии и Альта-фьорд на севере Норвегии. Это также памятники национального парка Сьерра-де-Капивара в Бразилии, обширные местонахождения Сьерра-де-Сан-Франциско на западе Мексики, петроглифы в районе Богуслен на западе Швеции и палеолитические петроглифы под открытым небом в Фош Коа, Португалия.

Во многих странах туризму как доходной статье национальной экономики отводится важное место. Памятники наскального искусства становятся одним из объектов, предназначенных для специализированного, так называемого «культурного» туризма. Примером может служить Австралия, претерпевшая своеобразный туристический бум в конце столетия. Наскальные изображения оказались наиболее привлекательной составляющей культуры аборигенов. Хотя восприятие их сакральной сути изменилось, встреча с ним доставляет эстетическое удовольствие большой аудитории, а древний художественный язык оказался созвучен современным художественным веяниям.

Дублеры

Наскальные изображения, как и другие объекты культурного наследия, требуют заботы об их сохранении и специальной организации показа. На этом пути возможно действовать в трех направлениях. Во-первых, показывать памятники наскального искусства в природной среде, во-вторых, демонстрировать фрагменты или копии плоскостей в музеях, в-третьих создавать объекты-дублеры. Трехмерные модели – копии, воспроизводящие древние пещеры с росписями и гравировками, – снимают туристическую нагрузку с оригиналов и позволяют посетителям получить полноценное представление об объекте. Необходимость в предназначенной для посещения копии связана с тем, что многие люди стремятся увидеть первобытное искусство – в 1973 г. Альтамиру посетило 177 тыс. человек, что в свою очередь, не могло не сказаться на ее состоянии. В 1963 г. была закрыта для посещения французская Ляско, в 1977 г. – Альтамира. С 1982 г. Альтамиру разрешается посещать лишь 8500 посетителей в год, и визиты расписаны на четыре года вперед.

Технология изготовления и использования копий целых пещерных комплексов разработана и апробирована во Франции – были выполнены факсимиле знаменитых пещер Ляско и Нио. Знатоки пещерного искусства, может быть, и отметят особую атмосферу, проникнуться которой можно лишь при посещении подлинных местонахождений, но для менее искушенного зрителя разница остается неощутимой. По последнему слову техники создана пещера-дублер и для испанской Альтамиры. В Альтамире-2 для имитации фактуры стен, поддержания прохладного пещерного климата использовались новейшие технологии, но сами росписи создавались так же, как и 14 000 лет назад, – натуральным пигментом на водной основе. В последнее время реализуется еще один уникальный проект – изготовление копии пещеры Коске, невозможность посещения которой публикой вполне очевидна. В 1994 г. водолаз доставил оборудование для фотограмметрической и лазерной фиксации поверхности стен, по материалам которой создается трехмерная модель пространства пещеры и наскальных изображений; они воспроизводятся в цвете с передачей особенностей фактуры, и даже имитируются оживляющие стены отблески воды.

У любой сказки должен быть счастливый конец, но для истории это скорее исключение, чем правило. В рассказе о «первооткрывательнице» Альтамиры маленькой Марии де Саутуола такой финал безусловно присутствует. Она выросла, потеряла отца, кончину которого ускорила полемика с научными оппонентами, но удачно вышла замуж почти за принца – за представителя богатейшего семейства Ботин. Фонд этой семьи сегодня оплатил большую часть расходов по созданию Альтамиры-2, которая год назад открыла свои глубины для первых посетителей, которыми стали король и королева Испании.

Тайны готических соборов

Илья Барабаш

Факты и цифры

На первый взгляд, в истории готики не так много белых пятен. Место рождения – северная Франция, аббатство Сен-Дени близ Парижа. Время рождения – 1137–1150 годы, или даже точнее: 14 июля 1140 года, именно в этот день по указу Сугерия, настоятеля Сен-Дени, началась перестройка монастырской церкви с использованием новых архитектурных элементов. В чем не было бы ничего необычного, если бы не идеи, стоявшие за всем этим.

Рождение готики во Франции было подобно взрыву. В 1150 году завершились работы в церкви Сен-Дени, и почти тут же развернулось крупномасштабное строительство по всей Франции. В 1150–1160 годы начали возводить кафедральные соборы в Нуайоне, Лане, Пуатье, Париже, Сансе. А до конца века – в Шартре, Бурже, Реймсеs.

Сен-Дени

Видно, как рос опыт архитекторов и зодчих, как рвалась к небу их душа. Высота нефа собора в Нуайоне (1150–1200) чуть меньше 23 метров, в Шартре (1194–1260) – 37,2 метра, а высота нефа собора в Бове, начатого в 1247 году, – больше 47 метров при высоте башен 153 метра. Всего же, как считают исследователи, за 100 лет с 1150 по 1250 год в одной только Франции было создано более 150 сооружений в новом стиле, включая уже перечисленные огромные, со сложнейшей архитектурой соборы. А за 300 лет с середины XII века количество камня, ушедшего на возведение готических храмов, превысило объем всех египетских монументов. Если сопоставить уровень мастерства, необходимый для сложнейших расчетов, масштабы и географию строительства, а также уровень коммуникаций того времени, возникает вопрос: где же, когда и у кого учились столь многочисленные и многоопытные архитекторы?

Языческие корни

Итак, готика началась в Сен-Дени – королевском аббатстве, построенном, как считается, на том месте, где умер святой Дионисий, от которого оно и получило свое имя. В аббатстве, отсчитывающем свою историю с IV века, находилась усыпальница французских королей, хранились величайшие реликвии, такие как золотой скипетр и трон франкского короля Дагоберта, королевское знамя – орифламма, меч Карла Великого и многое другое.

Там же с 625 года хранились мощи Святого Дионисия, или Дионисия Ареопагита, – небесного покровителя Франции. По преданию, этот ученик апостола Павла и первый епископ Афин принес христианство в Галлию. А три века спустя в аббатстве появились и его рукописи о мистическом понимании Бога. Его книги, так называемые «Ареопагитики»: «Об именах Божиих», «О таинственном богословии», «О небесной иерархии», – переведенные Иоанном Скотом Эриугеной в IX веке, оказали довольно сильное влияние на христианскую теологию. И лишь спустя несколько столетий выяснилось, что это вовсе не рукописи христианского апостола, а философские трактаты, написанные в Сирии в V веке предположительно учеником неоплатоника Прокла. Дионисий стал Псевдо-Дионисием, но идеи его уже вошли в плоть и кровь Церкви.

Как ни богохульно это звучит для христианской Европы, корни готики уходят в учения Платона, Аммония Саккаса, Плотина, Прокла, то есть философов-«язычников». Впрочем, европейское Средневековье – гораздо более сложное, многомерное и даже более таинственное явление, чем пишут в школьных учебниках. И не такое уж мрачное.

Философия

Учение Псевдо-Дионисия можно выразить несколькими словами: Бог есть Свет, познаваемый в молчании души. Это Мистика, один из ликов Средневековья. Цель человека – достичь божественного. Но разве это под силу ему, несовершенному, земному? Да, человек не может непосредственно соединиться с незримым Божеством, превосходящим все чувственные и умственные образы, но может подняться к нему будто по лестнице, постигая эти образы, воплощенные в материю. Постигая символы Божества. Это попытка через зримое дотянуться до Света незримого.

«Ум наш не иначе может восходить к близости и созерцанию небесных чинов, как при посредстве свойственного ему вещественного руководства: то есть признавая видимые украшения отпечатками невидимого благолепия, чувственные благоухания – знамениями духовного раздаяния даров, вещественные светильники – образом невещественного озарения, пространные, в храмах предлагаемые наставления – изображением умственного насыщения духа, порядок видимых украшений – указанием на стройный и постоянный порядок на небесах, принятие Божественной Евхаристии – общением с Иисусом; кратко, все действия, принадлежащие небесным существам, по самой их природе, нам преданы в символах», – написано у Дионисия в «Небесной иерархии». Одним словом, как гласит древняя формула: «Если хочешь узреть невидимое, раскрой свои глаза на видимое».

Собор – это чувственный, созерцаемый образ Божества, благодаря которому человек может ощутить и само Божество. Это образ Вселенной, пронизанной Его светом.

Храм есть Свет

Романский храм подавлял своей тяжестью, подавлял величием и громадностью Бога. Сцены Страшного Суда усугубляли чувство человеческого несовершенства, говорили о тщете и греховности всего земного. Готический храм – открывал путь вверх, навстречу льющемуся из огромных окон свету.

«Каждое существо, видимое или невидимое, есть свет, вызываемый к жизни Отцом всякого света… Этот камень или тот кусочек дерева для меня свет… Ибо я вижу, что они хороши и прекрасны», – читаем в «Небесной иерархии» Дионисия. Не узнаются ли здесь идеи многих мыслителей Востока и Запада о Божестве, заключенном в материю? О природе Будды, которая есть в каждом существе? О скрытом в материи философском камне? О пути его освобождения? О героическом энтузиазме философов Возрождения?

Витражи Сен-Дени

Собор есть свет. Обилие скульптуры, каменная резьба, витражи, сияющее золото алтарей – все это не просто красивый церковный декор, это освобожденный из материи свет: «Кто бы ты ни был, если ты хочешь восхвалить великолепие этих дверей, восхищайся не золотом и затратами, а искусной работой. Сияет благородное изделие, но, будучи благородно сияющей, работа эта должна освещать умы, чтобы они могли продвигаться средь истинных светов к Истинному Свету, в который истинный вход есть Христос. То, каким образом это отражено в этом мире, сообщает золотая дверь. Тусклый ум поднимается к правде через то, что материально, и, увидев этот свет, будет высвобожден из прежней погруженности», – писал Сугерий.

Великое делание

Сколь много говорят удивительные слова Сугерия о смысле готического собора! Ведь прежде, чем свет его будет пробуждать дух прихожан, должен быть кто-то, кто выявит этот свет. Прежде всего храм становился Великим деланием (как называли этот процесс алхимики) для тех, кто его строил. Неслучайно поэтому помимо мастеров-каменщиков в возведении собора принимали участие почти все жители города. Они сами создавали храм для своего города! Не столько для настоящего, сколько для будущего, или, может быть, для вечного? Нам сейчас трудно понять это. Отчасти потому, что мы еще помним обо всех советских «стройках века», отчасти из-за того, что наша культура более, чем раньше, ориентирована на потребление… Для тех же, кто возводил собор, труд был не принуждением, не источником средств существования, а освобождением собственного духа из косной материи, сопротивляющейся любому неэгоистическому движению. Так и целью алхимиков было не подавление материального духовным, а одухотворение материи, приведение ее к гармонии с духовным миром, благодаря чему она из препятствия становилась путем.

Свет, высвобожденный из камня, освещает ум человека, заставляя его пробудиться в ответ. В этом преображающая человеческую природу сила готического собора как образа Мировой Души, созерцающей мир умопостигаемый и организующей по его подобию мир чувственный. Так и человеческая душа, созерцая свет – образ Божества, заключенный в камне, потихоньку выпрямляется, пробуждая ему навстречу свет собственный.

В своих трактатах Дионисий и Сугерий говорят о свете умопостигаемом. Корни этого понятия уходят глубоко в античную философию, к учению о мире идей, несущем прообразы всего, что существует в нашем мире. Для нас, живущих здесь, на земле, они выражаются в том числе в геометрических пропорциях: «Числовые пропорции пробуждают притупившийся дух, даже без воли самого человека», – писал Платон. Бог – геометр, считали философы античности и философы Возрождения. Это источник цельности собора, основа музыкальной гармонии, а может быть, ключ к подлинной красоте, вдохновляющей и возвышающей душу.

Пусть не покажутся эти слова слишком абстрактными. И нам не чужд такой опыт, хотя мы редко осознаем это. Представьте себя где-то среди новостроек, на пресловутой улице Строителей из «Иронии судьбы», среди однотипных серых коробок. А теперь среди античных статуй в музее, среди картин в галерее, среди колонн древнего или современного храма… Не думаю, что ощущения будут одинаковы. В каком-то смысле бытие все-таки определяет наше сознание, и это хорошо.

Вертикали и горизонтали

Возможно, за всю историю Европы именно в готическом храме полнее всего выразилась идея культуры как пути к Божеству. Собор не застывшее отражение божественного величия и мощи, а подвижное, живое во многом благодаря никогда не стоящему на месте свету отражение пути человека к Богу. Пути от света земного к свету Божественному. С запада на восток, где сияет над алтарем образ Христа – Солнца Справедливости. Пути от болезни к здоровью, «пути исцеления», как называли в Средние века центральный неф.

Что представлял собой готический собор? В основе его плана – базилика, роднящая готику с раннехристианскими храмами, строившимися по модели римского дома для собраний. Его пространство – три, реже пять нефов: один главный, центральный, и боковые. Главный неф (от слова nave – «корабль») – ось собора, протянувшаяся с запада на восток от царства мрака навстречу восходящему солнцу. Высотой нефа измерялась высота собора, благодаря ей создавалось ощущение вертикальности, устремленности вверх. Она поражала входившего в храм. Строители пытались вознести свод как можно выше. Собор в Бове, пока его строили, обрушивался два раза – мечты архитекторов обгоняли их возможности. Тем не менее сейчас это один из самых высоких готических храмов, высота его сводов 47 метров (почти 20 этажей современного дома). Длина нефа до 150 метров – поистине путь!

Боковые нефы были, как правило, существенно ниже центрального, поэтому путь этот освещался светом, лившимся из огромных витражных окон верхнего яруса. Подобно величественному кораблю – ковчегу, собор плыл вместе с вращением Земли навстречу восходящему солнцу среди суеты повседневной жизни.

Ближе к восточной стороне неф пересекался трансептом, образуя громадный крест – символ духа, распятого в материи. Символ жертвы ради любви и сострадания к человеку. Над центром креста, символически над сердцем распятого Божества, возвышалась башенка, а под ним в крипте находился колодец, образуя еще одну ось – вертикальную, соединявшую небо и землю.

Алтарь располагался в восточной части собора, в центре хора, окруженный так называемым деамбулаторием, обходом вокруг. Этого обхода нет в православных храмах.

Собор в Шартре

Но что интересно, похожее строение имели, например, египетские храмы Нового царства и храмы Древней Индии, где святилище было окружено коридором или даже двумя. Если продолжить сравнение с распятым человеком, то алтарь располагался на месте головы, символизирующей разумное или духовное начало. Это место, где рождается свет, где сияет не только восходящее солнце, но источник духовного света – Солнце Справедливости, Христос. Благодаря полукруглой апсиде форма собора была ближе к египетскому анкху, чем к латинскому кресту. Что углубляет символическую наполненность собора. Анкх – ключ к таинству жизни и смерти, символ пути к Вечности. Не таков ли готический храм?

Алхимическая печь

Собор был огромной алхимической лабораторией, где совершалось таинство преображения человека. Пропорции, статуи, рельефы храма были связаны с алхимическими знаниями. Особенно интересны в этом смысле собор в Шартре и собор в Париже с его алхимическими медальонами в восточной части главного нефа, символизирующими последовательные этапы Великого делания – алхимического труда. Как известно, главной задачей средневековых алхимиков была трансформация неблагородных металлов в золото. Однако это лишь внешняя сторона великой науки, обращавшейся прежде всего к сути человека, а уже потом к мирским ценностям. Настоящей целью мастеров было не химическое золото, а золото души, внутреннее, духовное преображение. Но для этой цели был необходим философский камень. Именно он обладал способностью преображать. Так и собор можно представить как огромную алхимическую печь – Атанор. Человека, совершающего свой путь в нем, можно сравнить с железом, ибо все мы несовершенны, наша природа груба и поражена грехом. А Христа – с философским камнем, чей свет преображает нас настолько, насколько мы позволяем ему проникнуть в нашу душу, чтобы соприкоснуться с нашим внутренним светом, с Христом в нас. Христос на тимпане главного портала храма – символ начала пути к преображению: «Аз есмь истинные врата, кто мною войдет, тот спасется». Христос выступает здесь не как личность, пусть даже божественная, а как символ высшего духовного начала человека – нашего высшего Я, проявление которого способно действительно преобразить любую нашу мысль, чувство, поступок… Таким образом указывается направление пути внутри собора.

Неслучайно, наверное, и то, что почти все готические храмы посвящены Богоматери. Богоматерь с младенцем изображена на розе западного портала парижского собора, она же ждет путника в конце пути над алтарем. Дева Мария с младенцем Христом – символ Мировой Души неоплатоников и средневековых алхимиков, символ чистой души человека, рождающей духовный свет. Богородица – покровительница мореплавателей и странников, но не только тех, кто измеряет свой путь милями. В соборе она, подобно египетской Исиде, богини магии и любви, покровительствует тем, чей путь измеряется движениями сердца. Собор – корабль, плывущий среди безмолвия небесных звезд и среди суеты и гомона земного. Великая книга для тех, кто умеет читать. Свет для тех, кто видит. Слово для тех, кто слышит.

* * *

Вечные корни, скрытые от нашего взора, дали свой прекрасный побег – готику. С тех давних пор до нынешнего дня миновала еще одна тысяча лет. А что же те древние корни? Живы ли они? И если да, то как и где их искать?

Собор – книга тайн

Илья Барабаш

Art gothique

Предполагают, что термин «готика» впервые употребил Рафаэль, докладывая папе римскому Льву X о ходе строительства собора Святого Петра (ок. 1520), – как синоним «варварской архитектуры», противопоставив ее «римской», как уничижительное обозначение всего средневекового искусства. Вначале его применяли для обозначения неправильной, искаженной латыни.

Слова «готика», «готический» (французское gothique, немецкое gotisch, итальянское gotico) восходят к латинскому gothi, среднелатинскому gotthus, греческому gothos, образовавшимся, в свою очередь, от древневерхненемецкого gaut – «исток» (эта часть слова входит в название реки Gautelfr, буквально «готский», «принадлежащий племени готов»).