Наивное искусство и китч. Основные проблемы и особенности восприятия

Подавляющее большинство этикеток, графической и телевизионной рекламы с использованием темы бажовских сказов – откровенный китч, образы героев предельно трафаретны и поверхностны, цвета крикливы (излюбленное сочетание: золотого и малахитового цветов), а цель (пропаганда алкогольных напитков, продовольственных и непродовольственных товаров, мебели и т. п.) низменно утилитарна. Почитателей творчества Павла Петровича подобное положение дел, несомненно, возмущает, но некоторые из них философски замечают, что это следствие народного признания сказов, которое надо принять как должное.

Что говорить о халтурщиках – и именитые профессионалы нередко создают произведения безвкусные и безграмотные. Особенно это заметно в ювелирном и декоративно-прикладном искусстве, когда вычурность и чрезмерное богатство декора, обилие драгоценностей и украшений приводит к потере чувства меры и, как следствие, художественной ценности изделий. Художники много говорят о возрождении камнерезных традиций края и действительно демонстрируют на выставках изысканную технику и совершенство в обработке материала. Однако использование широко известных литературных персонажей (бажовских и не только) оборачивается примитивной иллюстративностью, ущербностью образов на уровне дешевой кустарной продукции. Оказался порочным сам принцип бездумного перевода в камень живописных и графических сюжетов. Герои картин М. Врубеля и В. Васнецова вместе с трехмерностью обрели несвойственную им карикатурность и нелепость.

В последнее десятилетие снизился художественный уровень иллюстраций к уральским сказам. Появилось много скороспелых изданий с аляповатыми картинками, без внимательного, вдумчивого отношения к тексту, без выразительных художественных находок. Иллюстратор Бажова московский художник В.И. Таубер замечал: «Недопустимую ошибку совершают те художники, которые сводят философский подтекст и красочную полифонию “Каменного цветка” к условным декорациям в стиле “а ля рюс”… Мир бажовских сказов – не опера, не просто вымышленный мир; это реальность, увиденная под особым углом зрения»[93 - Таубер В.И. Потайное слово Бажова // Детская литература, 1969. № 1. С. 53.]. В большинстве современных изданий иллюстрации не соответствуют самому характеру сказов, нет в них ни горнозаводских реалий, ни игры воображения при изображении ирреального мира, все сводится к легковесному развлекательному настрою.

Как не вспомнить, что в сказах Бажова проблеме мастерства и подлинного искусства уделяется особое внимание. Его главный герой – мастер, человек внутренне независимый (пусть и крепостной), упрямый и открытый для творчества. Сирота Данила, освоив все навыки камнерезного ремесла, с презрением говорит о барском заказе: «Хитрости многое множество <…>, а красоты ровно и вовсе нет». Он противостоит профессиональному сообществу, желая работать «в полную силу» и понять красоту камня, ни власть денег, ни страх смерти не останавливают его: «Без цветка мне жизни нет!». Павел Бажов всегда отстаивал приоритет высокого мастерства и искусства перед массовым ширпотребом, а его герои – художники-самородки из народа (Иванко-Крылатко, Данило-Мастер, Василий Торокин), преодолевая косность и непонимание окружающих, стремятся познать и создать истинную красоту.

Китч на перекрестке народной и массовой культур в Сербии[94 - Перевод Е. Якушкиной.]

Н. Крстич

Ягодина (Сербия)

В 1995 году в Белграде проходила конференция «Культура как самозащита общества и личности», где поднимался вопрос защиты человека средствами культуры. На мой взгляд, он носит основополагающий характер. Человек – прежде всего порождение культуры. Определение ее роли в защите общества и индивидуума может быть ключом к теме «Китч на перекрестке народной и массовой культур». И художнику, и зрителю в современном мире очень легко потеряться среди бесплодной и губительной коммерциализации, сбиться с дороги в цивилизованный мир.

Существует несколько определений китча, и все они описывают Kitsch (нем.) как негативное явление, как товар, единственной целью которого является продажа. Большинство авторов соглашаются с тем, что китч – неизбежное явление массовой культуры, которую большое число социологов отождествляет с культурой низшего уровня. Если слово «китч» рассматривать в широком смысле, оно может быть отождествлено с массовой культурой, но в узком – оно относится только к искусству и представляет собой его сниженную ступень. Он отличается от искусства, но имеет с ним и определенное сходство. Различие заключается в том, что китч – это плохо реализованный художественный замысел и чаще всего фальсификат оригинала, который оценивается как произведение искусства. Это не означает, что китч создают люди, лишенные эстетического опыта, напротив, часто его производят сами художники. Он нравится потребителям, в каком бы виде искусства он ни был представлен.

Китч использует умилительные цвета или трогательные мелодии, которые могут вызвать наслаждение и удовольствие, но не интеллектуальное или духовное напряжение. Другими словами, китч провоцирует поверхностные и сиюминутные ощущения. Это низкопробное творчество с художественными претензиями и целью быть доступным для самого широкого круга людей. Китч существует благодаря тем, кто его покупает, так называемым «китч-людям», потребности которых он и удовлетворяет. Чаще всего он отвечает неразвитому вкусу и человеческим желаниям, которые находятся на грани ценностной и нравственной приемлемости, но обладают сильным эмоциональным зарядом.

Китч можно рассматривать и как манипуляцию всеми важнейшими культурными ценностями, к которым, кроме искусства, относятся мораль, наука и религия. Многие журналы и газеты нередко преподносят научные открытия в упрощенной форме, чтобы приблизить их к массовой аудитории. В этом смысле китч может иметь и положительное значение, как, впрочем, и вся массовая культура. Например, человек, читая статью по психоанализу в модном журнале, может заинтересоваться проблемой и обратиться к более серьезной литературе на эту тему. Или же, посмотрев фильм, захочет прочитать или посмотреть в музее или галерее оригинальное художественное произведение, по которому или о котором фильм снят. Поэтому массовая культура рассматривается в том числе как форма демократизации культуры, как форма маркетинга.

Формирование и распространение китча относится к эпохе индустриальной революции в Америке и Западной Европе. Индустриализация привлекла большую часть сельского населения в города и создала новый слой – рабочих. Новый класс по долгу службы овладевал грамотой, но из-за недостатка образования и нехватки свободного времени не мог принять высокую культуру. В то же время бывшее сельское население отдалилось от народного искусства, которое раньше удовлетворяло его потребности. Созрела необходимость в новой форме искусства, приспособленной к запросам пролетариата. Новые потребности нарождающегося класса создали и новую культуру в качестве замены старой. Эта культура должна быть легкой для восприятия, не требовать духовных или интеллектуальных усилий и нравиться людям. Это искусство, которое усталый человек будет легко воспринимать после тяжелого рабочего дня. Новый класс в силу низкого уровня образования не мог распознать китч, он просто искал что-то новое, не зная, что это и каким оно должно быть. Это «новое» ему предложили люди с утонченным чувством коммерции – менеджеры, которые нашли способ психологически манипулировать потребителем.

К сожалению, главная идея современности – это идея финансовой прибыли. Капитализм полностью деформирует духовную сферу. Это основная проблема современной культуры – бизнес вытесняет творчество. Истинные художники в изобразительном и музыкальном искусстве, в литературе отступают перед натиском массовой культуры. «Удар по среднему классу» – название целого цикла работ художника Предрага Миличевича, известного под именем Барбериен, посвященных именно этой проблеме – ложной системе ценностей, которая прославляется в обществе. В Сербии многим самобытным художникам все-таки удалось выстоять и в подобной сложной атмосфере сформировать новые эстетические принципы. Среди них следует назвать нынешних классиков наивного искусства Саву Секулича, Воислава Якича, Эмерика Фееша, Илию Босиль-Башичевича, Богосава Живковича, Драгишу Станисавлевича, Драгутина Алексича, Ференца Калмара.

Вследствие постоянного обновления механизмов массовой культуры традиция неоправданно попадает в тень, предается забвению или же вульгаризируется, ею злоупотребляют, пропагандируя банальности, лишенные подлинной ценности. А визуальная идентичность нации – один из ключевых сегментов всемирного культурного наследия. Важно сохранить преемственность развития от истинного народного до аутентичного наивного искусства, очищенного от примесей китча и дилетантизма. Картины и скульптуры наивных художников Сербии и других стран мира ненавязчивым образом, спонтанно возвращают веру в вечные ценности. Инстинктивно реагируя на отчуждение и ускоренную массовую глобализацию, они борются за свою веру, сохранение традиции и свободу индивидуальности.

Американский философ и социолог Джон Фиске (John Fiske) писал, что сложность художественной культуры ведет к классовому различию: недоступность – это ворота перед входом в культуру, через них она дает возможность пройти только тем, у кого есть особые пропуска, а массы отстраняет. Этим положением автор снижает значение культуры, функция которой сводится им лишь к утверждению классовых различий и обслуживанию господствующей идеологии. Популярную культуру создают подчиненные, которые не мирятся со своим положением в обществе. Экономическая и общественная зависимость обуславливает то положение дел, когда постоянно создаются тактики ежедневного сопротивления гегемонии правящих структур. В этимологическом смысле термин «популярный» подразумевает, что обозначенное им близко народу или народным массам, а в эстетическом – что явление, заслужившее это название, обладает определенным качеством, которое делает его привлекательным и / или приемлемым для определенного, чаще широкого, круга людей.

Феномен популярности, однако, не так легко определить. Делая это, мы должны принять во внимание множество факторов политического и культурного характера. С одной стороны, популярная культура ассоциируется с идеями простого исполнения желаний, пассивного наслаждения потреблением товаров, характеризуется недостаточной аффирмативностью и связью с господствующей идеологией. Популярная или массовая культура – это все то, с чем мы встречаемся в СМИ: это попытка простым, понятным и интересным способом представить общественные процессы и явления в целях развлечения или образования широких народных масс. Это культура, которую люди создают для самих себя. Массовая культура, таким образом, часто связывается с идеями упрощения, обобщения, карикатуры или чрезмерного подчеркивания явлений или процессов в целях их концептуализации, определения. Не вызывает сомнения тот факт, что большая часть произведений популярной культуры не стремится к тому, чтобы соответствовать высоким критериям. Понимание этих произведений не требует особых интеллектуальных усилий, и, насколько это возможно, они избегают моральных дилемм. Произведения массовой культуры зачастую направлены на то, чтобы вызвать интерес, эмоции, обеспечить развлечение и отдых. Поэтому они прибегают к стереотипам или, другими словами, селективному подходу к изображению действительности. Происходит разрыв с устаревшими системами ценностей, разрыв с прежней традицией. В этом смысле популярная массовая культура – реальный и актуальный ответ на экзистенциональные вызовы. Это постмодернистский способ самовыражения, это культура, мерой которой является человек, а не унаследованные идеалы, с которыми мы себя идентифицируем все с бо?льшим трудом. Популярная культура в этом смысле в некоторых своих проявлениях скорее авангард, чем товар широкого спроса для нетребовательных пользователей. Она обнаруживает свою силу и слабость прежде всего в отсутствии деления на элиту и массы, а также в отказе регулировать отношения между ними.

Выставка «Украшение красивого: элитарность и китч в современном искусстве» (2012–2013) в Государственной Третьяковской галерее в Москве способствовала разъяснению этой проблемы. Проект был посвящен теме «эстетика прекрасного», которая раскрывалась на материале современного профессионального и любительского искусства. Будто бы отказываясь от традиционной категории прекрасного, современные художники пользуются продуктами массового представления о высоком, черпая материал из фольклорных и квазифольклорных китч-стереотипов.

О китче говорить нелегко, его невозможно просто и ясно определить как отрицание искусства и чистую безвкусицу. Так, по мнению Клемента Гринберга, любой китч представляет собой определенный вид академизма, и наоборот, все академичное – это своеобразный китч. Поэтому можно сказать, что академизм – это, по сути, китч, только для «высших» слоев, так как в нем присутствует определенная доля стагнации. Китч тесно связан с искусством с момента его возникновения и присутствует еще в желании авторов пещерных рисунков понравиться зрителю. Парадоксально, но, вопреки разнообразию уровней и форм, природа китча неизменна. Что же в таком случае китч? Обладает ли китч художественной природой или это полное отрицание искусства? Как он возник и как бы мир выглядел без него? Почти все дефиниции китча описывают его как негативное явление, но ни одной из них не удается полностью истолковать природу этого феномена. В широком смысле китч сравнивается с массовой культурой и отождествляется с безвкусицей, а в узком – представляет собой плод коммерциализации и деградации искусства. Китч – это квазиискусство, которое в первую очередь стремится нравиться и в одинаковой степени может быть результатом деятельности как хороших, так и плохих художников. Китч попадает в журналы и газеты и тут живет в популярных и упрощенных изложениях научных теорий. Путем упрощения сложного он служит его популяризации и, таким образом, способствует демократизации культуры в целом.

Китч и народное искусство

Китч вступает в конфликт с народной культурой и искусством, преобразует или поверхностно использует самые ценные их элементы. Дуайт Макдональд (Dwight Macdonald) сформулировал различие между народным искусством и китчем. Народное искусство отличается от китча тем, что подразумевает активное участие народа в создании культурных ценностей, тогда как китч требует лишь пассивного потребления со стороны публики. Народное искусство – это искусство, возникшее в автохтонной сельской культуре. В отличие от профессионального изобразительного искусства, народное творчество прежде всего утилитарно, декоративно и национально окрашено. Отсутствие правил пропорций и перспективы сближает его с наивным искусством. Его сила и актуальность как будто уменьшаются по мере модернизации культуры. Народное искусство выражает культурную идентичность путем переноса ценностей традиционного общества в господствующую эстетику.

Не будем забывать, что произведения народного, примитивного и наивного искусства вдохновляли и зачинателей модернизма – Поля Гогена, Пабло Пикассо и др. Для Натальи Гончаровой источником вдохновения была традиционная резьба по дереву. Роль так называемого архаического наследия в создании произведений авангарда свидетельствует о существовании бессознательных архетипических представлений и фантазий, присутствующих в человеке. Паломничество к источникам народного искусства породило множество различных сознательных изобразительных приемов, а также бессознательных деформаций реальности в современном искусстве. Так сложились новые эстетические идеалы, которые существенно изменили понятие художественности. Деревянные скульптуры из Борнео, магические знаки, детские рисунки и картины самоучки А. Руссо были посредниками, через которых осуществлялся контакт с древними архетипическими формами.

Китч как злоупотребление наивным искусством

Хотя бытует суждение, что наивное искусство возникло на заре появления общества и его истоки – в богатом народном творчестве, представление о нем как особой художественной целостности формируется в конце XIX – начале ХХ века вместе с появлением произведений его лучших авторов, ныне признанных классиками. Результаты творческой самореализации людей без художественного образования с трудом поддаются обычному стилистическому анализу. В акте творчества наивный художник не только преодолевает объективную скованность искусства и его социальную ангажированность, но и создает новую художественную реальность. Он неосознанно стремится к сохранению идентичности, поэтичности, своеобразия своего восприятия. Создавая образ вымышленной реальности, наивный художник вводит нас в мир, в котором переплетаются реальное и ирреальное, возникает гармония фантастического и земного. Новое отношение к изображению формируется за счет интуиции, а не сложного механизма умозаключений. Произведение наивного мастера становится феноменом вследствие достижения художественного «нехудожественными» средствами. Наивное искусство показало возможности иного типа восприятия мира, вызвало изменение взглядов на искусство, взволновало умы. Хотя большая часть мировой искусствоведческой критики поначалу упорно игнорировала появление наивной живописи и сложилась тенденция к ее изоляции от уже известных направлений, она стала одним из самых мощных движений в современном искусстве.

Социальные перевороты и кризисы 1930-х годов в Сербии, расслоение и политизация населения, обнищание и истощенность войной начала 1990-х оставили глубокий след в культуре и в широком смысле слова сформировали ее. Возник целый ряд художественных сообществ и объединений, целью которых было культивирование темы крестьянина в живописи и поэзии. Однако социальная тематика нигде не превалировала так, как в произведениях хорватских мастеров села Хлебине.

В Сербии возникла потребность в институции, которая обеспечила бы хорошую сохранность призведений наивного искусства. Музей наивного и маргинального искусства в Ягодине (Опарич – родное село родоначальника сербского наивного искусства Янка Брашича в окрестностях г. Ягодины) – первое музейное учреждение в Сербии, специализирующееся на систематическом собирании, хранении, изучении, экспозиции и публикации произведений вначале сербского, позднее югославского, а с 1994 года и зарубежного наивного искусства. Существование с 1960 года специальной организации, занимающейся коллекционированием такого рода искусства, повлияло на появление большого числа талантливых художников: Душана Евтовича, Милана Рашича, Миланки Динич, Добросава Милоевича, Слободана Живановича, Мирослава Живковича и др.

В селе Уздин области Банат, издавна населенной румынами, группа женщин-вышивальщиц начала заниматься живописью. Совсем немногое отделяет их произведения от народного искусства, настолько в них очевидно отсутствие личного начала.

В южном Банате в селе Ковачица сложилась так называемая Ковачская школа. К ней принадлежат сербские словаки, произведения которых проникнуты мотивами словацкого фольклора. Словаки из Ковачицы сохранили свой язык и веру, поддерживали обряды. Духовную традицию, принесенную ими с собой: язык, письмо, евангелическое вероисповедание, колоритные костюмы и музыкальную культуру, – они сохраняют до сих пор, модифицируя ее в погоне за популярностью в картинах последних десятилетий, очевидно, под влиянием массовой культуры. Они являют собой хороший пример для нашей темы. Вследствие широкого признания наивного искусства этой школы мы сталкиваемся с гиперпродукцией произведений ее представителей. Как результат – многие художники в погоне за легким заработком навсегда утратили свою персональную идентичность.

Массовым предложением так называемых произведений наивного искусства квазинаивные художники создали ложную систему ценностей. Их китч-произведения, суррогат настоящего искусства, оказали негативное влияние на простых покупателей и коллекционеров. СМИ легко подхватили историю феномена якобы наивного искусства, «раскрутили» некоторых его представителей. Приторные и перенасыщенные колоритом, переполненные разноцветными деталями деревенские пейзажи стали очень популярны. В то же время уникальные представители оригинального искусства подвергались осмеянию. Большинство из них практически до конца жизни работали полуанонимно. Только спустя полвека после их кончины общество созрело для понимания ценности и смелости их художественного стиля.

Сава Секулич уже в своих первых произведениях начиная с 1940-х годов создавал совершенно иную художественную реальность, некий вид наивного сюрреализма. Воислав Якич стал всемирно известным художником-аутсайдером благодаря своим фантасмагориям. Его творчество и по сей день кажется загадочным благодаря глубине смыслов, заключенных в грандиозных графических работах. Эмерк Фееш уже в конце 1950-х годов вводит в наивное искусство городской пейзаж. Мишель Тевоз (Michel Thevoz) относил Богосава Живковича к художникам чистого автоматизма, сравнивая его с художниками ар брют. Илия Босиль Башичевич и Милосав Йованович уже в первых работах достигают единства архаического и архетипического, совмещая его с исключительно современным изяществом линий, цвета и формы.

Работа по поддержке наивной скульптуры в Сербии началась в 1957 году – тогда на выставке «Наивные скульпторы Югославии» были представлены произведения 45 мастеров. Ее посетители имели возможность увидеть, как, используя самые разнообразные сюжеты, в которых переплетаются реальное и нереальное, в рельефе и полной пластике, путем сочетания антропоморфных и зооморфных мотивов, творили Богосав Живкович, Драгиша Станисавлевич, Милан Станисавлевич, Драгутин Алексич, Ференц Калмар, Илия Филипович и другие.

В 1980–1990-е годы появляются и новые авторы, произведения которых выставляются на биеннале и триеннале наивного искусства.

Роль институтов, занимающихся открытием подобных произведений, их изучением, сбором, защитой, публикацией и экспозицией, бесспорно, огромна. Цельность и единство мультикультурализма, отличающие сербское наивное искусство, прославили его по всему миру. Благодаря участию в больших и значительных международных выставках, благодаря прежде всего югославскому историку искусства Отто Бихали-Мерину, Сербия заняла важное место в этой области мирового художественного наследия.