Россия и США: познавая друг друга. Сборник памяти академика Александра Александровича Фурсенко / Russia and the United States: perceiving each other. In Memory of the Academician Alexander A. Fursenko

Что касается законов 2-го класса, то представляется, что как теория, так и практика требуют исключения из применения этой доктрины по крайней мере следующих <сфер>:

Если земля – дар природы тем, кто на ней живет, то их право может распространяться только на землю в ее естественном состоянии. Улучшения, осуществленные теми, кто уже умер, образуют долг (charge against), довлеющий над теми живущими, кто пользуется этими благами. Этот долг нельзя исполнить иначе, нежели исполнив волеизъявление умерших, связанное (accompanying) с этими улучшениями.

Долги (debts) могут делаться для целей, в которых заинтересованы и еще не родившиеся, равно как и живущие: таковы займы для отражения попыток завоевания, пагубные последствия которого могут сказываться на протяжении жизни многих поколений. Некоторые займы могут быть заключены даже преимущественно для блага потомков: таков, вероятно, нынешний долг Соединенных Штатов, который далеко превосходит любое бремя, какое нынешнее поколение могло бы безбоязненно взвалить на себя ради себя (could well apprehend for itself). Срок в 19 лет может оказаться даже недостаточным для погашения займов во всех этих случаях.

Далее, представляется, что, когда речь идет об отношении одного поколения к другому, то в самом основании природы вещей находится преемственность (descent) обязательств между ними. Этого требует справедливость. Через это достигается взаимное благо. Единственное, что необходимо, чтобы сделать справедливым расчет между умершими и живыми, – это следить, чтобы долги, коими обязаны живущие, не превышали авансов, осуществленных умершими. Очень мало какие из обременений (incumbrances), возлагаемых на нации, были бы аннулированы, <если бы это делалось> на основании одного лишь этого принципа.

Возражения на доктрину применительно к 3-му классу законов будут, пожалуй, чисто практическими. Однако, как представляется, эти практические возражения будут весьма весомыми.

Если такие законы не будут сохранены в силе новыми актами, регулярно предвосхищающими конец срока их действия, – то в таком случае все права, зависящие от позитивных законов, а именно большая часть прав на собственность, оказались бы абсолютно лишенными силы; и это породило бы борьбу самого насильственного свойства между теми, кто заинтересован в поддержании прежнего состояния собственности, и теми, кто заинтересован в том, чтобы сделать всё по-новому (in new-modelling). Не были бы невозможными и события вот какого рода. Воспрепятствование принятию таких законов, какие поставили бы полномочия по отмене <существующих прав собственности> ниже, чем правовая возможность отвергнуть таковую отмену, – <возможность, представляющую собой> средство защиты от угнетения, – сделало бы в таком случае[102 - То есть если бы принципы Джефферсона были приняты.] возможность отвергнуть таковую отмену очень ненадежным средством против анархии.[103 - Приведу этот пассаж полностью: «The obstacles to the passage of laws which render a power to repeal inferior to an opportunity of rejecting, as a security against oppression, would here render an opportunity of rejecting an insecure provision against anarchy». Перевести это трудно. Ведь Мэдисон обсуждает чисто гипотетическую ситуацию, так что даже доскональное знание американских реалий не гарантирует нам точного понимания его соображений. В правовой системе США право собственности, которым обладало с какого-то момента физическое или юридическое лицо, обычно не ограничивается никаким сроком, а существует неопределенно долго. Но это право может быть аннулировано более поздним правовым актом, например сделкой купли-продажи. Применительно к такой реальной ситуации, наверное, можно сказать, что более поздний акт «выше» более раннего. По-видимому, Мэдисон предполагал, что установление для всех законов предельного 19-летнего срока действия упразднило бы такую «естественную» вертикаль и что законодатели попытались бы встроить принимаемые ими законы в вертикаль новую, искусственно создаваемую.] Прибавьте к этому, что возможность события, столь опасного для прав собственности, с неизбежностью понизило бы стоимость собственности; что приближение кризиса усугубило бы этот эффект; что частое повторение периодов, когда аннулируются все обязательства, зависящие от предыдущих законов и обычаев, должно было ослабить почтение к этим обязательствам, что способствовало бы распущенности, мотивы к которой и без того слишком сильны; и что неопределенность, присущая такому положению вещей, с одной стороны, расхолодила бы все те постоянно действующие стимулы трудолюбия, какие создаются стабильными законами, а с другой стороны, дала бы несоразмерный перевес большинству над меньшей, мудрой и предприимчивой частью общества.

Я не знаю никакого иного избавления от этих обстоятельств, кроме как через принятую доктрину: что на установленные конституции и законы может быть дано молчаливое согласие (a tacit assent) и что такое молчаливое согласие подразумевается всюду, где не заявляется несогласие. Представляется менее непрактичным исправлять разумными действиями власти опасности, проистекающие от действия этой доктрины, нежели искать средство от трудностей, неотделимых от доктрины другой.

Нельзя ли поставить вопрос так: возможно ли полностью исключить идею молчаливого согласия, не подрывая тем самым основания гражданского общества?

На основании какого принципа голос большинства связывает меньшинство? Я полагаю, что не на основании закона природы, но лишь вследствие договора (compact), основанного на удобстве. Основной закон может потребовать и большей пропорции (например, двух третей или пяти шестых. – С. И.), если это будет сочтено желательным. А еще до установления этого принципа требовалось единогласие; и во все времена строгая теория предполагала согласие каждого члена общества на учреждение политической власти как таковой. Если такое согласие не может быть дано молчаливо или если оно не подразумевается там, где на то нет никакого явного запрета (where no positive evidence forbids), то лица, рожденные в каком-либо обществе, не были бы связаны по достижении зрелого возраста законами, какие принимает большинство; и тогда было бы необходимо или повторение всеми в один голос каждого закона при принятии новых членов, или же от них следовало бы добиваться ясно выраженного согласия на правило, согласно которому голос большинства становится голосом целого.

Если наблюдения, какие я осмелился высказать, не являются ошибочными, то получается, что ограничение действия законов нации рассчитанным сроком жизни нации в одних отношениях не требуется теорией, в других – не может быть применено на практике. Эти наблюдения не означают, однако, будто принцип этот не может быть полезен в некоторых особенных случаях или будто он вообще лишен значения в глазах законодателя-философа. Напротив, мне доставило бы особенное удовольствие видеть, как он впервые провозглашается в заседаниях законодателей Соединенных Штатов и что они всегда имеют его в виду как спасительную узду (curb), мешающую живущему поколению налагать несправедливые или неразумные бремена на наследников. Однако я мало надеюсь насладиться таким удовольствием. Дух законотворчества на основании философии (philosophical legislation) в некоторые части Союза[104 - То есть США.] не проникал никогда, и здесь он никоим образом не в моде ни в Конгрессе, ни вне его (without Congress). Те пагубные последствия, какие пришлось претерпеть вследствие слабости власти и распущенности народа и каких боялись, привлекли внимание в большей мере к средствам усиления первой <то есть власти>, нежели к сужению ее полномочий (of narrowing its extent), – <и это даже> в умонастроении последнего <то есть народа>. А кроме того, увидеть небольшие трудности, непосредственно связанные с любым великим планом, настолько легче, чем понять его отдаленные благие последствия для всех, что нашему полушарию всё еще нужно стать более просвещенным, прежде нежели многие из тонких истин (many of the sublime truths), видимых благодаря философии, станут видны и невооруженному глазу обыкновенного политика. Сейчас мне нечего к этому прибавить, кроме того, что я остаюсь всегда самым искренним образом Ваш Джеймс Мэдисон мл.».

* * *

В дальнейшей переписке двух политиков эти предложения Джефферсона более не обсуждались и даже не упоминались. Эта полемика бегло упоминается практически во всех их биографиях и в обзорах истории американской политической мысли. Наиболее обстоятельный анализ, как представляется, содержится в известной монографии Адриенны Кох, где этой дискуссии посвящена целая (4-я) глава.[105 - Koch A. Jefferson and Madison: The Great Collaboration. N. Y., 1950. P. 62–96.] Тем не менее эта полемика бросает на процесс становления американской демократии дополнительный и весьма своеобразный свет. Речь в ней идет о том, какой американская демократия не стала. Письмо Мэдисона – лучшее свидетельство того, почему она такой не стала. Тема переписки Джефферсона – Мэдисона – парадоксы теории демократии, ставшие очевидными после того, как демократия в США, казалось, победила. Даже народ, полностью избавившийся от монархии, диктатуры или иной авторитарной власти, не может обладать реальной свободой принимать какие угодно политические решения. Всемогущество демократии – идея внутренне противоречивая.

В демократических государствах законы принимаются законодательными собраниями, избираемыми на ограниченный срок. Если собрание данного созыва примет законы или другие решения, которые придется выполнять собраниям последующих созывов, то тем самым оно ограничит демократическую правоспособность собраний последующих созывов. Если лишить собрание данного созыва права принимать такие законы, то демократия окажется ограниченной для законодателей сегодняшнего дня. Можно спасти чистоту демократической догмы, если признать за каждым составом законодательного собрания одинаковую и полную свободу действий, включая право пересматривать любые акты, принятые предыдущими составами. Именно это было сделано в некоторых штатах США в период Конфедерации 1776–1788 гг. Результатом были удручающая нестабильность законов и расстройство деловой жизни. Легислатура штата Род-Айленд особенно славилась такими переменчивыми решениями. В «Федералисте» № 62 Мэдисон заявлял: «Можно с полным на то основанием утверждать, что причиною немалой доли нынешних трудностей (embarrassments), переживаемых Америкой, являются грубые промахи (blunders) наших законодателей; и что виноваты скорее их головы, чем сердца. Что представляют собой все эти законы, наполняющие многие тома и составляющие наш позор, когда едва ли не каждый из них отменяет, объясняет или вносит поправку в другой, – если не многочисленные памятники недостатку мудрости? Что такое все эти бесчисленные обвинения, звучащие на каждой новой сессии в адрес сессии предыдущей?»

Джефферсон и Мэдисон спорили только о том, какой способ ограничения демократии предпочтительнее. Джефферсон питал симпатии к такой модели демократии, в которой законы ограничены по времени действия и не отличаются стабильностью, зато постоянно приводятся в соответствие с меняющимися пожеланиями, потребностями и даже капризами избирателей. В США такая модель привела в начале 1787 г. к полному параличу центральной власти. Но, похоже, события Французской революции породили у Джефферсона надежду, что во Франции эксперимент с такой демократией может оказаться более успешным. Есть свидетельства, что вскоре после королевского указа о созыве Генеральных Штатов (24 января 1789 г.) Джефферсон пытался убедить Лафайета внести положение относительно «прав поколений» в будущую Декларацию прав человека и гражданина. (Первый проект Декларации – без этого положения – Лафайет представил Учредительному собранию 11 июля.)[106 - Lefebvre G. The Coming of the French Revolution. Princeton, 1947. P. 214.] Мэдисон же защищал такую модель демократии, в которой законы стабильны и сохраняются в силе, пока ясно выраженная и правильно оформленная воля законодателей не внесет в них необходимых изменений. Однако в такой модели в процессе законотворчества соблюдаются разнообразные ограничения, налагаемые на действия законодателей ранее принятыми законами, базовыми ценностями общества, национальными интересами и просто здравым смыслом. Конституция США создала именно такую модель.

В советское время существовало идеологическое клише, в соответствии с которым Джефферсона относили к «радикальному», а Мэдисона – к «умеренному» или «консервативному» крылу борцов за независимость США.[107 - См., напр.: Война за независимость и образование США / Под ред. Г. Н. Севостьянова. М., 1976. С. 147, 274. Доля правды в таких характеристиках была, хотя в то время первая из них звучала хвалебно, вторая – осуждающе, а в наше время скорее наоборот.] Одним из оснований для таких характеристик была ориентация Джефферсона на текучесть, а Мэдисона – на стабильность принимаемых в США законов. Впрочем, во времена Джефферсона американские законодатели в ответственных ситуациях сами придерживались тех ограничений, на которых он настаивал, и их мотивом была осторожность, а вовсе не радикализм. Так было при первых попытках создать в США единую банковскую систему. I Банк США был учрежден Актом от 25 февраля 1791 г. и действовал на основании хартии, выданной на 20 лет.[108 - The Statutes at Large of the United States of America. Vol. I. Boston, 1853. P. 191–196.] Ни Джефферсона, ни Мэдисона это ограничение срока действия закона не обрадовало и не огорчило, потому что оба они были вообще против учреждения такого банка.[109 - Мэдисон открыто выступил в Палате представителей 2.02.1791 г. (The Papers of James Madison. Vol. XIII. Charlottesville, 1981. P. 372–381). Джефферсон 15.02.1791 г. подал докладную записку президенту Дж. Вашингтону (The Papers of Tomas Jefferson. Vol. XIX. Princeton, 1974. P. 275–281).] I Банк был ликвидирован по истечении определенного для него срока в 1811 г., и, что еще более показательно, со II Банком все в точности повторилось в 1816–1836 гг.

Вероятно, Мэдисон до получения письма Джефферсона вообще не задумывался над проблемой авансов и долгов в виртуальных расчетах между поколениями. Однако, формулируя свои возражения Джефферсону, Мэдисон смог увидеть в преемственности и в преемственной ответственности американцев разных поколений основу будущего роста экономики и могущества США. В самых деликатных выражениях он категорически отказался от каких-либо попыток внести в американское законотворчество «философский дух», высказав по поводу непопулярности этого «духа» лишь платоническое, ни к чему не обязывающее сожаление.

В. Н. Плешков. Американский Икар: Томас Этолин Селфридж

Фарман, иль Райт, иль кто б ты ни был!
Спеши! настал последний час!
Корабль исканий в гавань прибыл,
Просторы неба манят нас!

    Валерий Брюсов

18 сентября 1908 г. американские газеты сообщили о катастрофе аэроплана конструкции братьев Райт, произошедшей накануне во время испытательного полета над плацем Форта-Майер в Вирджинии. Пилотировавший аэроплан Орвилл Райт получил переломы и сотрясение мозга. Находившийся рядом с ним в качестве наблюдателя первый лейтенант армии США Томас Этолин Селфридж пострадал гораздо серьезнее, получив черепно-мозговую травму. Вечером того же дня, не приходя в сознание, он скончался в госпитале авиабазы. Селфридж оказался первым офицером американской армии, погибшим в авиакатастрофе.[110 - http://www.selfridge.army.mil/History.htm.] Неделю спустя он был погребен на Арлингтонском национальном кладбище, западные ворота которого находятся в 50 ярдах (45,7 м) от места катастрофы.[111 - http://www.Arlingtoncemetery.net/thomaset.htm.] Гибель молодого офицера оплакивали не только в США, но и в Российской империи, вернее, во входившем в ее состав Великом княжестве Финляндском. Ведь судьба связала воедино семейство Селфриджей с российским семейством Этолиных и наглядно продемонстрировала еще одну нить взаимосвязей между США и Россией.[112 - См.: Плешков В. Н. Две династии. Этолины (Россия) и Селфриджи (США). Из истории российско-американских морских связей // Клио. 2010. № 2 (49). С. 108–115; Плешков В. Н. Два капитана: отец и сын Этолины на службе Российской империи // Россия и Финляндия в 1808–1809 годах / Под ред. Т. Вихавайнена и Е. Хейсканена. СПб., 2010. С. 266–278.]

Томас Этолин Селфридж родился 8 февраля 1882 г. в Сан-Франциско в семье Эдварда Селфриджа, который до ухода на покой был президентом «George W. Gibbs Company», одного из ведущих производителей стальных изделий на Западном побережье США. Он был назван в честь деда и дяди – контр-адмиралов военно-морского флота США Томаса Оливера Селфриджа-старшего (1804–1903) и Томаса Оливера Селфриджа-младшего (1836–1924), а также своих родственников в далекой Российской империи – контр-адмирала А. К. Этолина (1798–1876) и его сына капитана первого ранга А. А. Этолина (1841–1901). Юноша хотел пойти по стопам своих родственников, но в итоге поступил в Военную академию США в Вест-Пойнте. В выпуске 1903 г. он был по успеваемости 31-м среди 96 кадетов, а во главе этого списка был будущий прославленный полководец генерал армии Дуглас Макартур.[113 - http://en.wikipedia.org/wiki/Thomas_Selfridge; http://www.selfridge.army.mil/History.htm. Биографию Т. Э. Селфриджа см. также: Who’s Who in Aviation History. 500 biographies / Ed. by W. H. Longyard. Novato (Ca.). Presidio, 1994. P. 171–172; Feeny W. D. In Their Honor. True Stories of Fliers for Whom United States Air Force Bases are named. N. Y.: Duell, Sloane and Pearce, 1963. P. 24–38. В отечественной литературе о нем имеется одно упоминание: Эгенбург Л. И. Самолету – 80 лет // США: экономика, политика, идеология. 1983. № 12. С. 53.]

Службу новоиспеченный второй лейтенант Т. Э. Селфридж начал в полевой артиллерии, но его влекла аэронавтика. Прочитав в газете о том, что известный изобретатель Александр Грэхем Белл в своем летнем доме в Кейп-Бретон в канадской провинции Новая Шотландия конструирует воздушные шары с большой подъемной силой, он попросил разрешения присутствовать при полетах. Встреча с Беллом стала поворотным моментом в судьбе Селфриджа. В итоге он обратился с просьбой о переводе в Корпус связи армии США (U. S. Signal Corps). Это подразделение, созданное еще в годы Гражданской войны, отвечало за все виды сигнализации и связи, применявшиеся в вооруженных силах страны, начиная от голубей и воздушных шаров до телефона, телеграфа и радио. Офицеры корпуса проявляли повышенный интерес к нарождающейся авиации, и 1 августа 1907 г. в его составе был создан Воздухоплавательный дивизион (Aeronautical Division, U. S. Signal Corps). В его ведении оказались «все вопросы, относящиеся к военным воздушным шарам, воздушным машинам и всем подобным объектам». Дивизион стал родоначальником ВВС США.[114 - http://en.wikipedia.org/wiki/Aeronautical_Division,_U.S._Signal_Corps.] Селфридж был официально прикомандирован к группе Белла.

Экспериментами с воздухоплавательными аппаратами вместе с Беллом в то время занимались еще три человека. Известный мотогонщик и изобретатель Гленн Хаммонд Кёртис (1878–1930) получил первую в США лицензию пилота и стал знаменитым авиаконструктором. Позднее он основал «Curtiss Aeroplane and Motor Company», вошедшую затем в «Curtiss-Wright Corporation». Два выпускника Университета Торонто Джон Александр Дуглас Маккарди (1886–1961) и Фредерик Уолкер Болдуин (1882–1948) стали первыми канадскими летчиками. Последний из них прославился еще и как конструктор гидросамолетов. Группа Белла 1 октября 1907 г. образовала Воздушную экспериментальную ассоциацию (Aerial Experiment Association). Селфридж, получивший в том же году очередное звание первого лейтенанта, был включен в нее в качестве официального наблюдателя от правительства США и исполнял обязанности секретаря ассоциации. Эта организация, просуществовавшая до 31 марта 1909 г., внесла значительный вклад в становление американской авиации.[115 - Simons D. and Withington T. The History of Flight from Aviation Pioneers to Space Exploration. L.: Marks and Spenser, 2004. P. 45–46; Chandler C. D. and Lahm F. P. How Our Army Grew Wings, Airmen and Aircraft Before 1914. N. Y.: Ronald Press Co., 1943; Parkin J. H. Bell and Boldwin: their Development of Aerodromes and Hydrodromes at Baddeck, Nova Scotia. Toronto: University of Toronto Press, 1964. http://en.wikipedia.org/wiki/Aerial_Experiment_Association.]

6 декабря 1907 г. Селфридж впервые поднялся в воздух на воздушном шаре «Cygnet» («Молодой лебедь») конструкции Белла. Во время длившегося 7 минут полета он поднялся на 168 футов (51 м) над озером Бра д’Ор в Новой Шотландии.[116 - http://www.firstflight.org/shrine/thomas_selfridge.htm; http://en.wikipedia.org/wiki/AEA_Sygnet; http://en.wikipedia.org/wiki/Thomas_Selfridge] Затем он сам сконструировал аэроплан «Aerodrome Number One», прозванный «Красным крылом» из-за цвета шелка, которым были обтянуты его крылья. 12 марта 1908 г. Ф. У. Болдуин поднял его в воздух, совершив «первый в Америке публичный полет машины тяжелее воздуха», как с гордостью писала на следующий день «Вашингтон пост». Аэроплан продержался в воздухе 20 секунд, пролетев 319 футов (97 м) на высоте 20 футов (6 м).[117 - http://en.wikipedia.org/wiki/AEA_Red_Wing.] Следующая модель аэроплана «Aerodrome Number Two» была создана уже Ф. У. Болдуином и названа соответственно «Белое крыло». 18 мая 1908 г. он взлетел на нем в первый раз, пролетев 93 ярда (85 м) на высоте 100 футов (30,48 м). Через три дня Г. Х. Кёртис пролетел уже 1017 футов (310 м). К сожалению, 23 мая аэроплан, который пилотировал А. Д. Маккарди, разбился при посадке.[118 - http://en.wikipedia.org/wiki/AEA_White Wing.] Встречаются, правда, утверждения, что именно на «Белом крыле» 19 мая 1908 г. Селфридж впервые поднялся в воздух, став первым офицером американской армии, совершившим полет на аэроплане.[119 - http://www.selfridge.army.mil/History.htm; http://www.firstflight.org/shrine/thomas_selfridge.htm.]

Третий аэроплан, на этот раз конструкции Г. Х. Кёртиса, был назван Беллом «June Bug» («Майский жук») из-за своего сходства с этим известным насекомым. 21 июня 1908 г. Г. Х. Кёртис в Хаммондспорте (Нью-Йорк) совершил на нем три успешных полета, преодолев соответственно 456 футов (139 м), 417 (127 м) и 1266 футов (386 м). 25 июня аэроплан преодолел 2175 и 3420 футов (662 и 1042 м) соответственно. Эти достижения побудили Г. Х. Кёртиса вступить в борьбу за первый приз в истории авиации. Дело в том, что в 1907 г. Американский аэроклуб (Aero Club of America) и журнал «Scientific American» учредили приз «Scientific American Trophy» для летчика, первым преодолевшего расстояние в один километр (3280 футов). 4 июля 1908 г., в День независимости США, Г. Х. Кёртис на глазах многочисленной публики пролетел на «Майском жуке» 1,6 км (5360 футов) за 1 минуту 40 секунд и получил приз – солидную серебряную статуэтку и 25 тыс. долл.[120 - http://www.first-to-fly.com/History/Wright%20Story/junebug.htm; http://en.wikipedia.org/wiki/AEA_June_Bug.] После таких успешных полетов Воздушная экспериментальная ассоциация сочла себя вправе предложить свои аэропланы правительству страны.

Параллельно с аэропланами, создававшимися участниками Воздушной экспериментальной ассоциации, в США в этом направлении уже давно активно действовали братья Уилбур и Орвилл Райт. Еще в январе 1905 г. они предложили Военному министерству приобрести свой аэроплан. Прошло, однако, три года, прежде чем повернулись колеса бюрократической машины. После вмешательства президента Т. Рузвельта Воздухоплавательный дивизион приобрел сначала дирижабль конструкции Томаса Скотта Болдуина, способный нести груз в 450 фунтов (245 кг) и развивать скорость в 20 миль в час (32 км). Дирижабль в июле 1908 г. был доставлен на базу Воздухоплавательного дивизиона в Форт-Майер (Вирджиния), и Селфридж, пройдя с двумя другими офицерами необходимую подготовку, проводил приемные испытания дирижабля, неоднократно поднимаясь на нем в воздух.[121 - http://en.wikipedia.org/wiki/Aeronautical_Division,_U.S._Signal_Corps; http://en.wikipedia.org/wiki/Thomas_Selfridge.] Тогда же братья Райт подписали контракт на поставку армии США «летающей машины тяжелее воздуха». Аэроплан должен был быть двухместным, способным переносить груз в 350 фунтов (189 кг), находиться в воздухе около одного часа, развивать скорость до 40 миль в час (64 км) и приземляться без серьезных повреждений. Помимо этого, он должен был легко разбираться на части для транспортировки гужевым транспортом (mule-drawn wagon).[122 - http://en.wikipedia.org/wiki/Aeronautical_Division,_U.S._Signal_Corps; http://memory.loc.gov/ammem/wrihthml/wrighthigh.html.]

Аэроплан братьев Райт «Flyer III» также был доставлен в Форт-Майер. Пилотировать его должен был О. Райт. В комиссию по приемным испытаниям аэроплана были включены лейтенанты Селфридж и Фрэнк П. Лам (Lahm), известный полетами на воздушных шарах, в том числе в 1906 г. через Ла-Манш. Им предстояло убедиться в том, что он соответствует всем предъявляемым армией требованиям. После первого пробного полета, состоявшегося 3 сентября 1908 г., О. Райт на глазах изумленной публики один за другим бил рекорды дальности и длительности полета, демонстрируя возможности своего детища. Так, 9 сентября он провел в воздухе сначала 57 мин 31 сек., а затем более часа (62 мин 15 сек.), а 12 сентября – уже 1 час 15 мин 20 сек..[123 - http://en.wikipedia.org/wiki/Aeronautical_Division,_U.S._Signal_Corps; http://www.selfridge.army.mil/History.htm. The First Flight of the Wright Aeroplane at Fort Myer // Scientific American. 1908. Vol. 99. N II. September 12. P. 169; Зенкевич М. А. Братья Райт. М., 1933. С. 147.] В эти же дни О. Райт поднимался в воздух со своим давним знакомым лейтенантом Ламом и одним из руководителей Корпуса связи майором Д. Сквиером.[124 - См.: Lahm F. P. Training the Airplane Pilot // Journal of the Royal Aeronautical Society. November 1933. Vol. 37. N 275. P. 916–941; Whitt S. S. Frank Lahm: Pioneer Military Aviator // Aerospace Historian. Winter 1972. Vol. 19. N 4. P. 172–177; Miracles at Kitty Hawk. The Letters of Wilbur and Orville Wright / Ed. by F. C. Kelly. N. Y.: Farrar, Straus and Young, 1951. P. 306–307.]

Отношения с Селфриджем у О. Райта складывались не самым лучшим образом. Авиаконструктор болезненно воспринимал безмерный интерес лейтенанта к аэропланам и полетам, его стремление больше знать, опасаясь конкуренции и того, что сейчас назвали бы промышленным шпионажем. «Я был бы рад, если бы Селфридж отошел в сторону, – писал он 6 сентября 1908 г. своему брату Уилбуру, занимавшемуся демонстрационными полетами во Франции. – Я ему не доверяю ни на йоту. Он страстно интересуется аэронавтикой и подстраивает частые встречи со мной за обедом и т. п., чтобы попытаться порасспрашивать меня. У него хорошее образование и ясный ум. Я знаю, что он делает много замечаний за моей спиной».[125 - О. Райт – У. Райту, 6 сентября 1908 г. // Miracles at Kitty Hawk. P. 303.]

Селфридж в соответствии с графиком полетов должен был лететь с О. Райтом 19 сентября, но в этот день ему предстояло выехать в Сент-Джозеф (Миссури), чтобы принять участие в демонстрационном полете дирижабля. Отказаться от возможности подняться в воздух на аэроплане, пилотируемом одним из братьев Райт, было выше сил влюбленного в аэронавтику молодого офицера. В итоге он договорился поменяться местами со своим коллегой. 15 и 16 сентября полеты не проводились из-за сильного ветра. 17 сентября во второй половине дня ветер стих и в 17 часов 14 мин О. Райт поднял в воздух аэроплан с Селфриджем на борту. Утром О. Райт с целью сбалансировать вес пассажира и достичь планируемой скорости полета установил два новых, более длинных пропеллера. Полет проходил на глазах около 2500 зрителей на высоте 150 футов (45,7 м). Совершив четыре круга, О. Райт начал очередной круг, когда аэроплан тряхнуло, от правого пропеллера оторвалась и упала на землю часть лопасти. Машина спустилась до 75 футов (22,86 м), затем начала набирать высоту, прежде чем резко спикировать вниз. Перед падением нос аэроплана начал подниматься, и в 17 ч 18 мин аэроплан врезался в землю. К месту падения поспешили конные часовые и несколько репортеров, оказавшихся ближе всех от места катастрофы. Они вытащили пострадавших из-под обломков аэроплана. Вскоре к ним присоединились три военных хирурга, наблюдавших за полетом, сидя в открытой машине. Они занялись Селфриджем, в то время как О. Райта осматривал врач из Нью-Йорка Дж. А. Уотерс. Как показало обследование, пилот после падения был в сознании, у него был перелом левого бедра, нескольких ребер и легкое сотрясение мозга. Гораздо хуже было состояние Селфриджа. Он находился без сознания, его лицо было залито кровью, вытекавшей из глубокой раны на лбу. Через несколько минут к месту аварии прибежали санитары гарнизонного госпиталя Форта-Майер с носилками, и спустя десять минут Райт и Селфридж оказались на операционных столах. Ранения Селфриджа, как и предполагали врачи после предварительного осмотра, оказались чрезвычайно серьезными. В ходе длившейся 40 мин операции хирурги констатировали перелом основания черепа, и в 8 ч 10 мин вечера Селфридж, не приходя в сознание, скончался.[126 - http://www.selfridge.army.mil/history.htm; http://en.wikipedia.org/wiki/Wright_Brothers.] О. Райт провел в госпитале полтора месяца и затем вернулся к любимой работе.

18 сентября были организованы официальное расследование катастрофы, осмотр места падения и обломков аэроплана, опрос многочисленных очевидцев происшествия. В обстоятельном рапорте начальнику Корпуса связи руководивший расследованием лейтенант Лам доложил, что катастрофа произошла «вследствие случайной поломки лопасти пропеллера и последовавшей неизбежной потери управления, в результате чего машина упала на землю с высоты семьдесят пять футов», а лейтенант Селфридж «получил повреждения, приведшие его к смерти».[127 - Текст доклада и приложенных к нему документов находится на сайте http://www.arlingtoncemetery.net/thomaset.htm. Копия этого официального документа была опубликована: First United States Military Aircraft Accident, 17 September 1908: Mr. Orville Wright and Lt. Thomas E. Selfridge. Norton: AFB (Calif.), 1958.] Наиболее ценными оказались показания О. Райта, которого лейтенант Лам смог опросить в госпитале только 31 октября. По словам летчика, завершая четвертый круг, он услышал за своей спиной какие-то щелчки, сразу же выключил двигатель и решил посадить аэроплан. Но возможности выполнить этот маневр немедленно у него не было из-за приближавшейся ограды Арлингтонского кладбища. Поэтому он решил завершить поворот и затем уже идти на посадку. Райт полагал, что находился на высоте около 100 футов, когда обломилась часть лопасти правого пропеллера и аэроплан начал опускаться, не слушаясь ручек управления. На высоте около 40 футов машина начала быстро пикировать. Затем она вроде бы начала слушаться руля, ее нос немного поднялся, так что на землю она упала под углом около 45 градусов.[128 - http://www.arlingtoncemetery.net/thomaset.htm. См. также: О. Райт – У. Райту, 11 ноября 1908 г. // Miracles at Kitty Hawk. P. 330–333.]

Катастрофа и ее последствия подробнейшим образом освещались на страницах ведущих американских газет, корреспонденты и фоторепортеры которых оказались невольными свидетелями случившегося.[129 - См., например, материалы из газеты «Washington Post» за 18 сентября 1908 г.: http://www. Arlingtoncemetery.net/thomaset.htm, а также «The Century Magazine». 1908. Vol. 76. N 5.] Не обошел вниманием гибель своего автора «Бюллетень Воздушной экспериментальной ассоциации», посвятивший этому событию специальный выпуск. Отдало должное Селфриджу и одно из первых профессиональных изданий.[130 - Thoughts Suggested by Disaster in Which Our Secretary, Lieut. Selfridge, Met his Death // Bulletin of the Aerial Experiment Association. 1908. N XIX. November 16. P. 1–34; См. также: Curtiss G. H. Lessons of the Wright Disaster // Ibid. 1908. N XX. November 23. P. 13; Claudy C. H. Thomas E. Selfridge – An Appreciation. // Aeronautics. 1909. Vol. 4. N 4. April. P. 143–144, 172.] Гибель молодого, но уже хорошо известного в авиационных кругах офицера стала первым среди множества других трагических эпизодов в истории развития авиации. В США о ней вспоминали и в последующие годы, в частности в связи с пятидесятилетней годовщиной трагедии.[131 - См., например, иллюстрированную подборку: “The First Army Air Crash” // Look Magazine. 1938. Vol. 2. N 3. February 1. P. 56–57; Ingelles D. J. The Fort Myer Incident // Saturday Evening Post. September 13, 1958. Vol. 231. P. 48–49, 82–83, 86 etc.]

Томас Этолин Селфридж был погребен на Арлингтонском национальном кладбище 25 сентября 1908 г. со всеми воинскими почестями. Над его могилой в 1909 г. был сооружен обелиск с барельефом – честь, которой не удостаивались многие генералы и старшие офицеры вооруженных сил США, погребенные на этом воинском мемориале. Памятник Т. Э. Селфриджу установлен и на территории военной академии Вест-Пойнт. В память о нем летом 1917 г. был назван аэродром (Selfridge Field) в Маунт-Клеменс (Мичиган), ставший в 1947 г. базой военно-воздушных сил (Selfridge Air Force Base), а с 1971 г. – базой военно-воздушных сил Национальной гвардии США (Selfridge Air Force National Guard Base).[132 - Larsen D. J. and Nigro L. J. Selfridge Field. Charleston (S.C.): Arcadia Publishing Co., 2006. 128 p. http://www.macomb.lib.mi.us/mountclemes/selfridge.htm; http://en.wikipedia.org/wiki/Selfridge_Field.] В 1965 г. имя Т. Э. Селфриджа пополнило список выдающихся американских летчиков и авиаконструкторов в Национальном авиационном зале славы (National Aviation Hall of Fame) в Национальном музее военно-воздушных сил США на базе ВВС Райт-Паттерсон в Дейтоне (Огайо). Практически одновременно с ним этой чести были удостоены А. Г. Белл и Г. Х. Кёртис.[133 - http://www.arlingtoncemetery.net/thomaset.htm; http://en.wikipedia.org/wiki/National_Aviation_Hall_of_Fame.]

Жаль, что судьба оборвала на взлете жизнь и, несомненно, блестящую будущую карьеру Т. Э. Селфриджа, названного в честь представителей этих замечательных династий. Заслуги представителей старших поколений семейств Этолиных и Селфриджей были по достоинству оценены современниками и потомками. Имя адмирала Этолина носят остров в архипелаге Александра и гора на этом острове, мыс и залив у острова Нунивак, а также пролив между этим островом и побережьем Аляски, два мыса юго-восточнее Диллинхэма, а также мыс на острове Уруп (Курильские острова).[134 - Orth D. J. Dictionary of Alaska Names. Geological Survey Professional Paper 567. Washington, 1967. P. 320. Варшавский С. Р. Увековеченная слава России. Топонимические следы Русской Америки на карте Аляски. Магадан, 1982. С. 61; Атлас мира. Указатель географических названий / Отв. ред. А. Н. Баранов. М., 1954. С. 547.] Причем остров, залив и гора были названы так американцами.[135 - Orth D. J. Dictionary of Alaska Names. P. 320.] В 1937 г. пассажирский пароход «Matsonia», обслуживавший «Matsonia Lines», был переименован в «Etolen» и до 1946 г. входил в число транспортных судов армии США. В 1957 г. судно было пущено на слом.[136 - http://en.wikipedia.org/wiki/Matsonia.] Фамилия Селфридж по старинной флотской традиции была увековечена в названиях кораблей военно-морского флота США. В честь Селфриджа-старшего был назван эсминец класса «Clemson» (DD-320), который находился в строю до 1930 г. Позднее в состав ВМС США входил эсминец класса «Porter» (DD-357), получивший это имя в честь обоих Селфриджей.[137 - http://en.wikipedia.org/wiki/USS_Selfridge.] Он подвергся нападению японской авиации в Пирл-Харборе и участвовал в сражениях Второй мировой войны.

Н. А. Цветкова. Публичная дипломатия США: от холодной войны к новой холодной войне

Примерно семьдесят лет назад в инструментарии внешней политики США появилась так называемая «публичная дипломатия». Публичной дипломатией принято считать комплекс мероприятий в области информации, культуры и образования, которые направлены на выполнение политических задач в зарубежных странах. Данный внешнеполитический инструмент называют по-разному, но официальный Вашингтон придерживается термина публичная дипломатия (public diplomacy).[138 - См.: Public Diplomacy and Public Affairs // Department of State http://www.state.gov/r/] Перед публичной дипломатией США стоят следующие задачи: распространение американской политической культуры, поддержка оппозиционных движений в «недемократических государствах», улучшение имиджа США, влияние на элиту зарубежных стран. Интернет расширил возможности правительства США в сфере влияния на активных пользователей социальных сетей, которые используют Всемирную паутину для развития так называемого цифрового активизма. В силу этого публичная дипломатия США стала дополняться так называемой цифровой дипломатией (digital diplomacy).

Публичная дипломатия США прошла три исторических этапа в своем развитии. Первый этап – это 1947–1989 гг., когда в период холодной войны правительство США создало механизм публичной дипломатии и посредством проб и ошибок выработало методы ее проведения в жизнь. Программы в области культуры и образования доминировали в американской публичной дипломатии, а сама она тогда чаще именовалась дипломатией в области культуры. В 1947 г. появилась первая стратегия публичной дипломатии США времен холодной войны, а в 1989 г. был принят закон о поддержке «развития демократии» в странах бывшего Восточного блока, что стало логичным завершением этапа. Второй этап – 1992–2008 гг., когда в условиях ослабления противостояния с Россией публичная дипломатия США претерпела период упадка. Но вместе с тем она стала обретать черты политизированного инструмента ввиду активного участия в политических процессах на постсоветском пространстве. 1992 г. стал первым, а 2008 г. – последним годом, когда США использовали программы публичной дипломатии для «построения демократии» в России. Третий этап начинается в 2009 г., когда распространение Интернета и социальных сетей предоставило Вашингтону новые возможности для масштабного воздействия на зарубежную аудиторию, особенно в странах Ближнего Востока. В 2009 г. появилась стратегия так называемой «цифровой дипломатии», а 2014 г. стал свидетелем резкого пересмотра механизма и инструментов публичной дипломатии в духе времен холодной войны.

Данное исследование основано на архивных и опубликованных документах правительства США. Для реконструкции развития публичной дипломатии США в период холодной войны использованы документы из фондов Госдепартамента и Агентства международного развития США, находящиеся в Национальном архиве Соединенных Штатов. Официальные и опубликованные документы Совета национальной безопасности (далее – СНБ), Белого дома, Госдепартамента, а также материалы Конгресса США, Счетной палаты и Агентства международного развития использовались для анализа публичной дипломатии в 1990–2000-е гг.

Период идеологического, экономического, политического и военного противостояния двух империй – СССР и США – называют в американской политологической литературе золотым веком публичной дипломатии США.[139 - См., например: Arndt R. The First Resort of Kings: American Cultural Diplomacy in the Twentieth Century. Dulles (Va.), 2005.] Благодаря уникальному противостоянию коммунизма и либерализма Вашингтон сформировал стратегию, механизм и программы публичной дипломатии США, которые были призваны остановить распространение советской идеологии в мире. Документ СНБ № 4, разработанный в 1947 г., обозначил задачу осуществления программ обменов и информационной пропаганды для «развития сопротивления коммунистической агрессии среди народов, порабощенных СССР».[140 - NSC–4A. A Report on the Psychological Operations. December 9, 1947 // Documents of the NSC, 1947–1977. Third Supplement. A Microfilm Project. Washington, 1985.] Закон, принятый в 1948 г. Конгрессом США в области культуры, образования и информации, предусматривал финансирование всех существовавших на тот момент программ и разрешал Госдепартаменту распространять их по всему миру.[141 - US Information and Educational Act of 1948, 80th Congress, August 27, 1948 // A Decade of American Foreign Policy. Washington, 1985. P. 569–576.] Политический отчет СНБ 68/3 (1950) обозначал публичную дипломатию как средство войны против идеологий, которые противостоят американским ценностям или угрожают безопасности США.[142 - NSC–68/3. A Report to the NSC on U. S. Objectives and Programs for National Security. December 8, 1950 // Documents of the NSC, 1947–77. A Microfilm Project. Washington, 1980.]

Для реализации принятой стратегии в Госдепартаменте были созданы отделы по международной информации и программам обменов. Они неоднократно меняли свои названия, сливались и дробились вновь – в зависимости от результатов межведомственной борьбы. Однако масштабы публичной дипломатии достигли современного уровня, когда были созданы два других ведомства: Информационное агентство США (U. S. Information Agency, 1953–1999) и Агентство международного развития (U. S. Agency for International Development), созданное в 1961 г. и существующее по сей день. Именно Информационное агентство и его первый директор Т. Стрейберт разработали эффективную систему отбора зарубежных граждан, с которыми предполагалось вести дальнейшую работу. Было сформулировано понятие зарубежной целевой аудитории, которая включала в себя элиту действующую и потенциальную. В каждом государстве выявлялись наиболее влиятельные группы общества в сфере принятия политических решений и формировались наиболее приемлемые для них программы обучения.[143 - National Archives and Records Administration (далее – NARA). Record Group 59. Records of the Department of State. Office of Educational, Cultural Affairs. Lot 98D 252. Box 169. File “USIS/Germany Country Plan for FY 1961, 18 July, [sic.] 1960.”] Венцом механизма публичной дипломатии США периода холодной войны, а в особенности последующих лет, является Агентство международного развития. Оно создавалась на фоне разворачивающейся борьбы между СССР и США за развивающиеся страны в начале 1960-х г. Появление независимых государств в Азии, Африке, Латинской Америке и на Ближнем Востоке подталкивало США и СССР к расширению своего влияния во всех регионах. Подобная политика требовала мобилизации ресурсов «мягкой силы», чтобы удерживать развивающиеся страны в сфере своего влияния. Известный закон о зарубежной помощи 1961 г. консолидировал в новом агентстве такие программы публичной дипломатии, как реформирование образования в зарубежных странах, обучение военных и «развитие демократии», что подразумевало обучение политиков, создание партий и т. п..[144 - Разделы 105, 498 и 541: Foreign Assistance Act of 1961 // U. S. Agency for International Development (далее – USAID) < http://www.usaid.gov/ads/policy/faa >]

Созданный таким образом механизм публичной дипломатии реализовал три политические задачи периода холодной войны: не позволить идеологии СССР «захватить» страны Западной Европы, ориентировать третий мир на ценности США, а также расшатать конкурирующую идеологию внутри Восточного блока. Многие американские эксперты утверждают, что американской публичной дипломатии удалось полностью реализовать эти задачи.[145 - См., например: Cull N. The Cold War and the United States Information Agency: American Propaganda and Public Diplomacy 1945–89. Cambridge (UK), 2008.] Мы со своей стороны полагаем, что проект по «спасению» Западной Европы от влияния коммунизма можно назвать успешным. А вот борьба за влияние в странах третьего мира при помощи инструментов «мягкой силы» не всегда приносила США столь же явно успешные результаты. Масштабы советской публичной дипломатии были сравнимы с масштабами американской и приносили немалые дивиденды СССР.[146 - NARA. Record Group 286. Agency for International Development. Entry 66: USAID Mission to Afghanistan. Education Division. Box 4. File “Relationship to Russian Polytechnic. Report. US AID, Department of State, 1962.”] Наконец, расшатывание советской идеологии внутри Восточного блока, включая СССР и страны Восточной Европы, которое осуществлялось путем оказания помощи диссидентам, всё же не имело таких размеров, чтобы видеть тут успешный проект американской публичной дипломатии.

Остановимся на некоторых особых подходах американской публичной дипломатии времен холодной войны, которые были выработаны для реализации указанных задач. Для защиты стран Западной Европы от коммунистической идеологии, которая была популярной на волне победы на фашизмом, а также успехов СССР в социальной и научной сферах, эксперты публичной дипломатии выработали следующий ее план. Первое – это объединение политической и экономической элиты Европы вокруг ценностей США, второе – развитие американской модели управления в экономике, третье – формирование слоя ориентированных на исходящие из США идеи интеллектуалов. В рамках первого направления Вашингтону удалось объединить общими идеями политиков и крупных бизнесменов США и стран Европы. В 1949 г. был создан Американский комитет объединенной Европы (The American Committee on United Europe), который возглавляли А. Даллес, директор ЦРУ. Комитет финансировал мероприятия и кампании, связанные с распространением идей об объединенной Европе и Атлантическом союзе в элите двух континентов, что постепенно привело к упрочению отношений между ними.[147 - International Exchange, 1968. A Report of the Bureau of Educational and Cultural Affairs, Department of State. Department of State Publication 8459. International Information and Cultural Series 99. Washington, 1968. P. 2.]

Для осуществления второй задачи программы публичной дипломатии были созданы условия для быстрого превращения европейского общества в общество потребления, в котором было ослаблено влияние идеологий левого толка. Образовательные программы плана Маршалла выполнили задачу по переобучению топ-менеджеров и лидеров профсоюзного движения в США на предмет деполитизации социальных конфликтов, а также привели к созданию специальных факультетов и высших учебных заведений в новой для европейцев области знания – администрирование в бизнесе. За годы холодной войны было открыто 175 новых вузов, специализировавшихся на подготовке специалистов в области управления, что укрепило экономические связи между США и Европой.[148 - Boel B. The European Productivity Agency and Transatlantic relations, 1953–1961. Copenhagen, 2003. P. 9, 12, 21–22, 185–197.]

Третье направление публичной дипломатии – создание слоя лояльных США интеллектуалов – было осуществлено посредством создания Конгресса за свободу в области культуры (The Congress for Cultural Freedom), который объединил музыкантов, писателей, художников, журналистов и других деятелей культуры из всех европейских стран. Цель, которую преследовали США, заключалась в побуждении интеллектуалов Европы отойти от позиции нейтралитета в идеологической холодной войне. Этой цели способствовал журнал «Encounter», который пропагандировал четыре основные идеи: Европа не должна быть нейтральной в период холодной войны; Европа должна состоять в атлантическом партнерстве с США, Европа должна поддерживать НАТО и внешнюю политику США и Европа должна сочувствовать движению диссидентов в странах Восточного блока.[149 - См., например: Nabokov N. D. No Cantatas for Stalin? // Encounter. Vol. 1. N 1 (1953). P. 49–52; Kristol I. On Negative Liberalism // Encounter. 1954. Vol. 2. N 1. P. 2–3; Luthy H. Democracy and Its Discontents. France // Encounter. 1954. Vol. 2. N 5. P. 23–31.] В результате деятельности Конгресса руководство США во второй половине 1960-х г. пришло к выводу, что цель по объединению европейских интеллектуалов достигнута, и в 1967 г. Конгресс официально прекратил свое существование.

Важнейшая задача публичной дипломатии времен холодной войны заключалась в создании условий для американизации стран третьего мира. Здесь правительство США опиралось в основном на такой компонент публичной дипломатии, как реформирование системы образования и создание американских университетов за рубежом. Университеты Латинской Америки, Ближнего Востока, Азии стали мишенями американских реформ. Как правило, эти реформы подразумевали изменение структуры университетов, когда вместо традиционных факультетов вводились институты, а ректоры стали называться президентами. Реформированию подлежали также учебные планы факультетов социальных наук с введением в них таких дисциплин, как американские исследования и политология. Кроме этого, правительство США особо заботилось о содержании библиотек – из них изымалась литература коммунистического направления, а литература либерального и проамериканского направления, напротив, заполняла полки.[150 - См.: Tsvetkova N. Failure of American and Soviet Cultural Imperialism in German Universities, 1945–1990. Leiden, 2013.] В рамках данного направления правительство создавало также американские учебные заведения, которые полностью копировали модели школ и вузов США. За годы холодной войны США открыли более 60 американских школ и университетов в зарубежных странах.[151 - Annual Budget Submission, Office of American Schools and Hospitals Abroad, 1990 // USAID www.usaid.gov] Все подобные учебные заведения «воспитывали» специалистов, способных распространить и использовать на практике американские идеи в области бизнеса, государственного управления и науки, следовали модели американского образования и распространяли ее в своем регионе; продвигали положительный имидж США.[152 - The USAID Grant & Contract Process: A Basic Guide, 2013 // USAID www.usaid.gov.] Однако если внимательно вчитаться в архивные документы Агентства международного развития, то можно заметить одну важную деталь: американцам далеко не всегда удавалось изменить ценности и поведение профессуры и студентов, причем это видно из примеров университетов самых разных государств, таких как Эфиопия, Никарагуа или Афганистан. Самым показательным примером является Кабульский университет, где на протяжении 1963–1973 гг. американцы создали несколько новых факультетов, ввели преподавание на английском языке, переобучили почти весь профессорско-преподавательский состав университета. Однако им так и не удалось сформировать проамериканскую массу студентов и профессуры, которые сопротивлялись американским нововведениям.[153 - NARA. Record Group 286. Agency for International Development. Entry 66: USAID Mission to Afghanistan. Education Division. Box 2. File “Higher Education program for Kabul University – Afghanistan. Memorandum. US AID, 1976.”]

Еще одна задача публичной дипломатии холодной войны заключалась в развитии диссидентского движения в странах Восточного блока. Идея о том, что программы публичной дипломатии должны использоваться в качестве инструмента поддержки оппозиционных групп, впервые прозвучала в начале 1950-х гг..[154 - NSC–142. A Report to the NSC on Status of US Programs for National Security, December 31, 1952 // Minutes of Meeting of the NSC, 1947–1977. First Supplement. A Microfilm Project. Washington, 1987.] Информационные программы должны быть направлены на создание групп диссидентов, способных подорвать влияние правящей прокоммунистической элиты и спровоцировать восстание, – так говорилось в документах СНБ.[155 - NSC–74. A Report to the NSC by the Under Secretary of State For National Psychological Warfare. July 10, 1950 // Documents of the NSC, 1947–77. A Microfilm Project. Washington, 1980; NSC–158. Interim U. S. Psychological strategy plan. June 6, 1953 // Documents of the NSC, 1947–1977. Sixth Supplement. A Microfilm Project. Washington, 1993.] В июне 1956 г. СНБ принял известную политическую директиву № 5607 об обменах между Западом и Востоком, в которой долгосрочные программы в области культуры и образования были обозначены как методы политического «отрыва» стран Восточной Европы от Москвы.[156 - NSC–5607. East-West Exchanges. June 29, 1956 // Foreign Relations, 1955–1957. Vol. XXIV. 1989. P. 192–268.] Однако после октябрьских событий 1956 г. в Венгрии администрация Д. Эйзенхауэра признала, что путь к либерализации восточноевропейских государств лежит через налаживание контактов с СССР.

До начала периода разрядки программы не носили масштабного характера. Потепление в советско-американских отношениях, восточная политика канцлера ФРГ В. Брандта, направленная на установление более тесных экономических и культурных контактов между странами Западной и Восточной Европы, а также подписание Хельсинкских соглашений, которые облегчали контакты между блоками и продвигали новую внешнеполитическую концепцию о защите прав человека, расширили возможности для взаимодействия между Вашингтоном и диссидентами в странах Восточной Европы и СССР. В 1970-е гг. США поддерживали такие диссидентские организации, как «Движение защиты гражданских прав», «Комитет защиты рабочих», «Летучий университет» и «Солидарность». Однако только в период президентства Р. Рейгана началась масштабная и открытая поддержка диссидентов в Восточном блоке. Знаменитая директива СНБ № 32, подготовленная профессором Гарвардского университета Р. Пайпсом, содержала тезис о планомерном подрыве политического режима в СССР и либерализации стран Восточной Европы при помощи оказания помощи таким оппозиционным движениям.[157 - National Security Decision Directive 32. US National Security Strategy, May 20, 1982 // Federation of American Scientists www.fas.org] Начиная с середины 1982 г. «Солидарность» получала стабильное финансирование от правительства США для ведения пропаганды.[158 - Schweizer P. Reagan’s War: The Epic Story of His Forty-Year Struggle and Final Triumph over Communism. Westminster (MD), 2003. P. 177.] Рейган открыто призывал к созданию демократической инфраструктуры, свободной прессы, профсоюзов, политических партий в странах Восточной Европы. Не распространение идей, а создание вполне конкретных неправительственных организаций в странах Восточной Европы являлось сутью публичной дипломатии администрации Р. Рейгана[159 - National Security Decision Directive 77. Management of Public Diplomacy Relative to National Security. January 14, 1983 // Federation of American Scientists www.fas.org].

К концу 1980-х г. администрации Р. Рейгана удалось мобилизовать активную часть населения Восточной Европы и вернуть его доверие к США как к державе, которая поддержит страны этого региона во время нового восстания. А в ноябре 1989 г. Дж. Буш-старший подписал закон о поддержке демократии в государствах Восточной Европы, который создавал масштабные программы публичной дипломатии для стран этого региона. Это событие можно считать логическим завершением американской публичной дипломатии периода холодной войны.

Появление новых независимых государств на территории бывшего СССР, быстрая демократизация стран Восточной Европы, сближение США и России оказали серьезное влияние на публичную дипломатию Вашингтона. Она воспринималась американским обществом как реликт холодной войны. Информационное агентство США, Агентство международного развития и радиостанция «Голос Америки» в одно мгновение превратились в историческое прошлое, вызывая критику со стороны экспертов, конгрессменов и средств массовой информации. Эти ведомства прошли через глубокие трансформации и сокращение финансирования со стороны Конгресса. Самая острая ситуация сложилась в 1995–1996 гг., когда республиканцы, занявшие большинство мест в двух палатах Конгресса США, начали кампанию против публичной дипломатии Б. Клинтона. Они утверждали, что холодная война ушла в прошлое и нет необходимости финансировать программы, направленные на сдерживание уже не существующей идеологии.[160 - Departments of Commerce, Justice, and State, the Judiciary, and Related Agencies Appropriations Act, 1999. Public Law 277, 105th Congress. October 21, 1998 // The Library of Congress http://thomas.loc.gov] Реформа, предложенная республиканцами, предусматривала сокращение программ публичной дипломатии.[161 - S. 908. Foreign Affairs Revitalization Act. June 09, 1995. Bills of the 104th Congress // The Library of Congress http://thomas.loc.gov.]