Популярна и влюблена

Пока я только оплатила адвокатов и все в таком роде. Я дала маме чек для женского приюта, в котором она работает волонтером. Чек она взяла. Но я не ходила по магазинам. Не купила себе сумочку. Или туфли. Или машину. На Мауи не так уж много мест, где можно заняться шопингом, только один небольшой центр за нашим отелем, и даже если бы они были, мне бы все равно понравилось то же, что и всегда, – джинсы и майки.

Может быть, я оплачу Джейку и Кассандре полет на съемки. Думаю, им это понравится.

– Ты отлично выглядишь, – говорит Райнер, когда я появляюсь перед ним. Он одаряет меня улыбкой.

Я фыркаю, потому что, несмотря на выигрышное сочетание детской юбочки с песком в моих волосах, я уверена, что он шутит.

– Куда мы пойдем? – спрашивает он.

– В «Лонги»?

На первом этаже торгового центра есть итальянский ресторан. Мы почти каждый день заказываем обед оттуда, у них отличная паста, и сам ресторан на открытом воздухе, так что можно слушать океан. Не то чтобы из моей гостиной не слышно океан, но это все равно приятно.

– Звучит неплохо, – говорит Райнер.

Когда мы оказываемся в «Лонги», Райнер улыбается администратору своей фирменной улыбкой, и она предлагает нам крайний столик, скрывающийся прямо под пальмой. Она похожа на тех девушек, которых обычно можно увидеть в рекламе бренда Roxy. Загорелая, высокая, стройная блондинка. Готова поспорить, по утрам она занимается серфингом, днем работает моделью, а по ночам обслуживает здешних посетителей. Если моя актерская карьера провалится, такой образ жизни – тоже неплохой вариант. Кроме работы моделью.

– Я подумываю о том, чтобы не уезжать в эти выходные. – Райнер откидывается на стуле, и его рука вскользь касается моей. Мы сидим наискосок за столиком на четверых, но Райнер устроился так близко, что мы почти соприкасаемся. Неподалеку от нас ужинают две девочки с родителями и чуть ли не падают в обморок.

Тяжело забыть, что Райнер знаменит.

– Да? – говорю я, отламывая кусочек булочки.

Райнер летает в Лос-Анджелес и обратно каждые выходные. Теперь я думаю, что, скорее всего, он виделся с Бритни, но я не спрашивала.

Он берет стакан с водой и отпивает, не поднимая глаз.

– Да. Я просто подумал, что мало свободного времени провожу здесь. Ради чего я постоянно сбегаю?

– Бритни? – предполагаю я и сразу же жалею, что произнесла это вслух.

Райнер хмурится.

– Что ты имеешь в виду?

Я представляю свой ответ: «Ты хочешь убедиться, что твоя девушка не встречается с плохим парнем из Голливуда, Джорданом Уайлдером, так?»

А затем я говорю: «Таблоиды», хотя на самом деле хочу сказать: «Лилианна». Но я слышала о Джордане Уайлдере и от Кассандры тоже. Тяжелый случай.

Райнера это забавляет.

– Ты их читаешь?

– Э-э… нет, не совсем. – Я чувствую, как мое лицо начинает краснеть.

– Все в порядке. – Райнер кладет руку на мое обнаженное плечо. Она мягкая и теплая.

– Я не читаю таблоиды. – Я выдыхаю. – Наверное, стоит, потому что тогда я буду знать хоть что-то о людях, но я не читаю. Моя лучшая подруга всегда мне обо всем рассказывала. – При нормальных обстоятельствах я бы уже сообщила Кассандре о комментарии Лилианны, но у меня не было времени. – Лилианна рассказала мне о некой Бритни. Хотя это не важно… – Я понимаю, что слишком много болтаю, но мне трудно остановиться. То, как он смотрит на меня – с интересом и в то же время смущенно, – заставляет меня нервничать.

Райнер откашливается и убирает руку.

– Мы не встречаемся. Уже нет.

– О.

Он улыбается.

– А ты?

– Бритни не в моем вкусе, – парирую я.

Райнер смеется.

– Забавно.

– Стараюсь.

Он наклоняется ко мне.

– Дома есть кто-нибудь?

Я думаю о Джейке, который, скорее всего, сейчас пикетирует какой-нибудь приют для животных или Barnes & Noble.

– Нет.

– Правда? У тебя?

– Как это ни удивительно, да. Несмотря на все это, ко мне еще никто не прибежал. – Я прихватываю несколько тонких прядок волос, и песок сразу же сыпется мне на колени.

– Ты кинозвезда, не заметила? – говорит он. Его голубые глаза сияют. Если за нашим столом и есть кинозвезда, это точно не я.

– Я актриса, – поправляю я его.

– В нашем положении, дорогая, это одно и то же.

Я пытаюсь сопротивляться его воздействию, но то, как он произносит «дорогая», заставляет вибрировать каждый мой нерв.

Райнер откидывается на спинку стула и улыбается.

– Ну, что закажешь?

Я замечаю, с каким спокойным очарованием он говорит с официантом; как он встает и поправляет мой стул, когда я возвращаюсь из уборной; как он улыбается и беседует с матерью и дочерью, которые подошли к нашему столику, чтобы попросить у Райнера автограф. Он чувствует себя комфортно. Даже больше: ему будто все это нравится.

– Ты привыкнешь, – говорит он, нарезая лосося. – Иногда они немного навязчивы, но это даже льстит. Значит, они любят то, что ты делаешь.

Мне не хватает духу сказать ему, что после сегодняшнего вряд ли кто-то полюбит то, что делаю я.

– Все будет хорошо. – Он словно читает мои мысли. – Но ты не можешь позволить Уайатту тебя задеть.