Журнал «Юность» №11/2020

3.

Когда Айболит вышел на стоянку, было уже совсем темно. Если бы фары микроавтобуса не горели, он бы его не заметил.

Айболит подошел к машине.

– Багаж? – спросили из окна.

– Только саквояж.

Цопнув, открылась боковая дверь. Доктор залез внутрь.

Дохнуло перегаром – незнакомец в белом спал на соседнем сиденье.

– Дверь закрывайте, – сказали с переднего места.

Айболит закрыл.

– Тото, – прозвучал другой голос.

Доктор догадался, что от него требуется, и поймал в темноте руку Тото, пожал. Металлически звякнуло: значит, Тото – это крокодил в гражданском.

– Моего брата зовут Коко. Он вам руки не пожмет, потому что за рулем. А рядом с вами Людвиг, но это не так важно…

Айболита осенила догадка.

– Тото, Коко… Тотоша и Кокоша? Из Лимпопо? Сыновья Крокодила Крокодилыча?

– Разве мы знакомы?

– Я Айболит, – представился доктор, – я вас лечил в детстве.

– Айболит?! Черт побери, какая неожиданность, – развеселился Тото, – а я вас и не узнал! Сколько же лет прошло! Если б не вы, то нас бы сейчас не было… Ты слышишь, Кокоша? К нам пожаловал сам Айболит! Помнишь его? Помнишь, как мы отравились калошами?

– Помню, – раздраженно отозвался Коко, – очень приятно. Куда ехать-то?

– Как куда? К нам домой! – воскликнул Тото. – Пусть хоть чуток погостит. Айболит… Ничего себе сюрприз… Такая встреча!

Коко завел мотор, и машина тронулась с места.

– Мы тут недалеко живем, за городом, – заговорил Тото, – хотя кому я объясняю! Вы-то, наверное, помните!

– Да, помню, – ответил растроганный Айболит, – такая усадьба, в колониальном стиле. Двухэтажная.

…В голове закружились воспоминания – прощальный вечер; вальс, струящийся из освещенных окон в темный сад; дворецкие в белых перчатках…

– Все верно, двухэтажная! И почти не изменилась за эти… сколько прошло с тех пор? Тридцать лет?

– Около того, – не стал уточнять Айболит.

– М-да. Какими судьбами вас занесло в нашу глушь, доктор?

– Да так, работа.

…Глава семейства – могучий крокодил в смокинге. Знаток римского права и турецкой поэзии. И его жена. Его жена…

– Точно, работа! Как я сам не подумал. – Невидимый Тото звонко хлопнул себя по лбу. – Кто ж к нам отдыхать поедет! М-да. Зверюшек лечили?

…Ее кожа была удивительно мягкой, а цвета почти изумрудного. Она не любила золото. «Серебро благородней. Вы не находите, доктор?..»

– А вы не слышали? В Лимпопо была эпидемия лихорадки.

– Нет, в городе никто ничего не знает.

– Об этом говорили по радио.

– У нас радио никто не слушает. Больше патефоны. Что-то серьезное?

…Первая ночь. В великой спешке его доставили к усадьбе. Слуги тянут из автомобиля, свет фонарей больше слепит, чем помогает. Рядом тяжело топает хозяин, все новые слуги с подсвечниками летят навстречу, вверх по лестнице. Он думает о работе, только о ней. В детской – монотонный вой…

– Да нет. Эпидемия ушла. А вы как поживаете?

– Слава богу, здоровы.

– А работа?

– Ну, Коко в полиции, бумажки целыми днями перебирает. А у меня свой бизнес. Продаю бытовую технику. Кстати, не хотите телевизор купить? Цветной, со скидкой?

…Он тогда вспоминал виды отравлений, случаи из практики, как вдруг все смела Она. В дрожащем мерцании свечей она посмотрела на него грустногрустно. Она сказала…

– Нет, спасибо. И хорошо покупают, технику-то?

– Поверите ли – просто-таки сметают! Особенно вентиляторы. Оно немудрено – климат располагает… А я потом еще пару ломбардов открыл, так что живем, не жалуемся. Да что мы все о себе! Как в России?

– Там сейчас зима. Холодно.

– Брр. Помню, как мы приезжали в Россию. Ходили в шубах, но все равно пробирало до костей. Эти шубы у нас, наверное, еще где-то висят в шкафах… А этот город, Петроград, я слышал, его переименовали?

…Воздух стал плотным, как вода, пламя на свечке замерло, замолкли детские крики, и был только он, первый и единственный голос, полный тоски и надежды. Она сказала…

– Да, теперь это Ленинград. Так усадьба устояла в годы гражданской войны?

– Конечно. Да это разве война была – пальнули пару раз…

– А родители ваши как?

– Умерли.

…Она сказала: «Мы без вас пропадем, доктор».