Древний Рим. Имена удовольствий

– В этой жизни есть удовольствие для меня, и оно носит твое имя – Гай Марий Каррон.

Он немного помедлил, переводя дыхание, а потом хрипловато прошептал:

– А мое удовольствие – ты, Наталия.

– Я согласна. И все же ты очень тяжелый…

– Прости.

Лукаво улыбаясь, он тихо целовал мое лицо.

– Ты пришла за этим?

– Я пришла объявить о своей полной и досрочной капитуляции. Сдаюсь тебе без решающего сражения. Владей разумно! Я полностью в твоей власти.

– Почему же ты пришла именно сегодня?

Он словно хотел услышать от меня какой-то пароль, что развеял бы его сомнения. Я задумалась и решила говорить на понятном ему языке:

– Знаешь, Гай, я бы, конечно, выдержала и долгую осаду, но какой смысл… Я давно решила, что буду принадлежать только тебе, фельдмаршал.

– Что означает это слово?

– Военачальник на моей Родине.

– Откуда же ты? Или не хочешь говорить? Скучаешь о своем прежнем доме? До него можно добраться морем, если выйти на корабле из Остии?

Никогда прежде Гай не интересовался так моим прошлым, я поняла, что он искренне хотел помочь мне, желая узнать лучше, откуда я появилась в Риме. Но его слова разбудили и другие воспоминания. Я тут получаю радости жизни, а Клодий мучается, собирая фолианты в корзину и прощаясь с жилищем родителей.

– Нам очень нужна твоя помощь! Если Клодий не найдет деньги, у него заберут дом.

– Так ты явилась ко мне за деньгами?

Меня будто ударили. Вот так прямо спрашивать очевидное… Я отодвинулась от него и теперь смотрела удивленно, пытаясь угадать истинное настроение.

– Да, нам нужны деньги. Я и об этом хотела с тобой поговорить. Кроме всего остального…

– А если я откажусь тебе помочь, кому еще ты себя предложишь? – сухо заметил он.

– Значит, вот как ты думаешь про меня! По-твоему, я буду бегать по городу, задрав подол, и умоляя каждого богача взять меня за пять тысяч сестерциев?

– Почему именно пять? – настороженно спросил Гай.

– Столько требуется для отсрочки нашего выселения. Хотя, это вряд ли спасет…

– Ха…

Я была вне себя от обиды и злости, когда он засмеялся, хитро прищурившись.

– Так куда ты пойдешь дальше, если я скажу, что не дам и асса за вашу развалюху?

– Куда я пойду? Хорошо! Я скажу тебе, куда я пойду! Если Оливия тоже откажется нам помочь, то мы с Клодием решили выпить яд. Он бездарный поэт. Я – неудачливая путешественница во времени, ничего доброго нас не ждет в мрачном мире, где все построено на деньгах и наживе. Дакоса я сегодня отпустила, Элиав решил умереть с нами, он не хочет попадать в гарем к богатенькому извращенцу, Мапроник пристроится куда-нибудь, этот лысый сатир точно не пропадет.

– Ты даже о рабах своих побеспокоилась, а я-то как без тебя…

Я даже не обратила внимание на то, как резко изменилось выражение лица Гая после моих слов, так была погружена в разыгрывание трагедии, якобы нас всех ожидавшей. На глаза невольно набежали слезы, я чисто по женски расчувствовалась, жалея сама себя и своего приятеля-поэта.

В помещение заглянул раб и мне пришлось спрятаться за широкую спину консула, чтоб не светить нагим телом.

– Господин! Вас очень желает видеть благородная Оливия Котта.

– Что еще за новости?

Я тотчас стиснула руки вокруг его шеи, будто желая задушить в порыве ревности:

– Значит, вот как, к тебе Оливия ходит? А ты врал, что не пускаешь женщин, притворялся отшельником.

– Оливия никогда не переступала порог моего дома, – оправдывался Гай. – Я не представляю, что могло заставить ее прийти. Следует скорее это узнать.

Он отвел мои руки и подошел к соседнему столу, собираясь надеть тунику. Мне пришлось последовать его примеру, хотя с гораздо большим удовольствием я бы продолжила любовные игры. Воистину, делу – время, потехе… одиннадцать минут.

Скоро мы вместе появились в атриуме, и я едва сдержала разочарованное восклицание, увидев, как изменилась Оливия. На ее щеках не было и следов краски, матрона выглядела постаревшей и подурневшей. Волосы были собраны небрежно, словно укладывались в большой спешке, шелковая одежда растрепана.

Ввалившиеся глаза лихорадочно блестели на бледном, изможденном лице, когда римлянка обратилась к Гаю:

– Уступи мне его дом! Я дам тебе любые деньги, сколько пожелаешь, я согласна на все, только уступи…

– О чем ты говоришь, женщина? – притворно изумился консул.

Я подбежала к Оливии и едва успела ее поддержать, она почти упала на колени. На подмогу тут же кинулся ее раб, до того держащий на плече увесистый мешок, видимо, полный монет.

– Что случилась? Ты не здорова?

Но матрона словно не слышала мой вопрос, продолжая умолять консула:

– Гай, заклинаю тебя, продай мне его дом. Мне только что рассказали о сделке. Я опоздала.

Я вопросительно и строго посмотрела на консула:

– И что ты молчишь? Она же страдает!

Гай только развел руками и плечами пожал:

– А что я могу сделать? Дом Клодия я еще утром оформил на твое имя, заплатил все долги и неустойку. Оливия, ты меня слышишь? Дом принадлежит Наталии, она теперь там хозяйка. Хотя… если согласится стать моей женой, я буду иметь полное право распоряжаться ее имуществом.

Я разинула рот и тут же прикрыла его рукой, я ушам своим не могла поверить. Неужели, это правда? Или только сладкий сон… Гай собирается на мне жениться? Воистину, воды Тибра побегут вспять!

На какое-то время в просторной комнате установилась тишина, нарушаемая негромким журчанием фонтанчика. Я наконец отвела взгляд от синевы консульских очей и обратилась к Оливии, которая в плачевном состоянии присела на низенькую скамеечку, заботливо подставленную слугами.