Три желания, или Дневник Варвары Лгуновой

Три желания, или Дневник Варвары Лгуновой
Регина Рауэр

«Напиши свои желания до полуночи, и они исполнятся к сентябрю», – пообещал мне один настырный парень в мой самый невезучий день.«Хочу найти жилье, ручного енота и встретить парня, что окажется любовью всей моей жизни», – старательно и послушно вывела я в состоянии нестояния за пять минут до полуночи. А на следующий день… я нашла квартиру, обзавелась енотом и познакомилась с любовью всей моей жизни.И совсем неважно, что квартиру я теперь снимаю со самым странным типом на свете, енота мне дала на время подруга, а на роль «любви всей моей жизни» претендуют сразу три парня.Я, Варвара Лгунова, справлюсь со всем!

Регина Рауэр

Три желания, или Дневник Варвары Лгуновой

31 мая

Когда-то кто-то умный, а иных на цитаты не разбирают, сказал: «Credo quia absurdum»[1 - Credo quia absurdum (от лат.) – «Верую, ибо абсурдно»].

Чуть позже, не менее кто-то умный решил, что сие молвил Тертуллиан, полным именем которого я бессовестно проверяю друзей на трезвость. Поверьте, выговорить под градусом Квинт Септимий Флоренс Тертуллиан в правильной последовательности есть задача не из простых, а уж вспомнить, чем, собственно, он знаменит, задача невыполнимая.

Сложнее только…

Так, ладно, отвлеклась.

К чему я это вообще вдруг вспомнила?

К тому, что это чёртово «Credo quia absurdum» было единственным, что я смогла посоветовать квартирной хозяйке, когда она, поправив очочки, душевным тоном спросила меня: «Дорогая, и почему я должна поверить, что просроченную уже на три дня оплату, ты отдашь до конца этой недели?»

В общем, признаю: мой ответ был немного остроумным и много глупым, поскольку – к моему невезению и величайшему огорчению – эта образованная женщина с латынью оказалась знакомой, меня поняла и…

…и дверь квартиры громко хлопнула у моего лица.

А я и мой красивенький дорогой, а оттого любимый розовый чемодан очутились на лестничной площадке. Что ж… наручные часы весело отсчитывали девятый час утра, а я ещё более весело и заковыристо – ступеньки лестницы, поелику лифт – новый и фешенебельный, прям как дом – находился в режиме вечного ремонта.

Двор встретил меня жарой, особо ощутимой после прохлады подъезда, бьющим в глаза солнцем и радостным визгом детей. И пока я прикидывала расстояние «крыльцо-асфальт» и соотносила его с собственными силами, зазвонил телефон.

Противно так зазвонил.

Настойчиво.

Как он умеет звонить только в самые неудобные моменты жизни. И, конечно, я перетряхнула всю сумку прежде, чем выловить его и, сдувая прилипшие к лицу волосы, прочитать на загоревшемся экране: «Любимый».

– Да?!

Наверное, моё злобное рявканье было не тем, что ожидали услышать от меня, но на большее моих сил не хватило. Впрочем, и его растерянно-обреченный ответ тоже был совсем не тем, чего ожидала я.

– Солнце, а ты уже всё знаешь, да?

– Что знаю, Вадик? – переспросила я, переставая тянуть чемодан и выпрямляясь.

И да, согласно законам жанра, подлости, а заодно и Мёрфи, мой любимый – единственный и неповторимый – слёзно раскаялся и чистосердечно признался, что в его жизнь нагрянула любовь, точнее вернулась…

«…старая, пыльная и пропахшая нафталином», – мысленно и злорадно закончила я…

«…единственная, неповторимая и незабываемая», – проныл Вадик.

Кристина.

Так звали эту… любовь, что к тому же приходилась боевой подругой детства. Ещё первой красавицей класса. И первой и, как оказалось, незабываемо-единственной любовью и страстью Вадика.

Что ж… желаю счастья!

Правда, на робкое Вадикино: «Ну не молчи, Солнце, скажи хоть что-нибудь!» я проникновенно сказала совсем другое.

Латынью я сказала.

Что прямо-таки привязалась ко мне с утра.

– Pedicabo ego vos et irrumabo… – если быть точнее, произнесла я, с чувством процитировав первую строчку шестнадцатого стихотворения Катулла.

Вадик латыни не знал.

Но зато неплохо знал меня, а потому обиделся он проницательно.

– Злая ты, Варька! – провозгласил оскорблённый в лучших чувствах бывший любимый и звонок сбросил.

А я со злости пнула чемодан, сломала каблук и подвернула ногу.

Нет, это был точно не мой день.

***

К двум часам дня невезение достигло апогея.

Воплотилось в приставучего и какого-то несуразного парня, выряженного в ярко-оранжевую футболку и кислотно-зелёного цвета бейсболку. Он нарезал круги вокруг меня и зазывательно-оглушительно вопил:

– Девушка, девушка, только сегодня, в последний день весны, примите участие в нашей акции: «Здравствуй, лето, я пришла к тебе с приветом!». Протестируйте наш крем от загара «Белоснежное сияние» и получите в подарок личный дневник! Красивый дневник для красивой девушки! Лучший друг и советчик! С ним вы сможете делиться самым сокровенным!

С чемоданом наперевес уйти быстро, красиво, а главное по-английски было невозможно, да и солнце, палящее пусть и не в зените, но около него, окончательно меня разморило, привело к мысли, что искать другое место влом.

Конкретно.

А ещё неразумно.

Не найти больше пустых скамеек в тени и хоть какой-то прохладе парка, а потому сидеть я упорно продолжила, слушала с ленивой усмешкой эту банальную агитацию и изредка поглядывала на часы.

До пяти было ещё далеко, а раньше Мила – не Люда и не Людмила, а только Мила! – в своём магазине не освободится и меня, бедную и несчастную, к себе в квартиру на пару дней перекантоваться не заберет.

А, значит, сидеть мне смиренно, ждать и скучать.

Смотреть.

На парня, что крутиться рядом продолжал, скакал собачкой за проходящими мимо представительницами прекрасного пола от шестнадцати и до бесконечности, и… и ко мне он неизменно возвращался.

– Девушка…