Четвертая стена

– Она до самого последнего думала о тебе! Если Аня придерживает феминистической идеологии – это не значит, что предпочтет поддерживать женщину, потому что она женщина. Она, в первую очередь, хотела помочь тебе.

– Да не заливай мне! Тоже мне, помощники! От вас обоих тогда не было никакого толка! – закричал Джерри, а затем замолчал. Остыв, он продолжил, – Она вчера мне дала 2000 рублей, а этот мошенник уже успел их у меня украсть.

– Какой мошенник?

– Из бара, друг Володи вроде бы… Неважно! О Боже, как же все плохо… Ладно, Макс, я тебе напишу, как что.

– Ладно, дружище, – ответил Максим, а сам думал: «Черт… Когда он уже успокоится? Прошло больше трех лет, а он не может начать жить снова. Его словно намертво пришили к прошлому…»

Джерри вышел из подъезда и направился обратно домой. Еще тридцать минут и он уже был на своей улице. Во время поездки мысли о том, правильно ли он поступает, не давали ему покоя. С одной стороны, он понимал, что Макс в чем-то был прав. А с другой стороны, у него не было денег, и терять уже нечего. «Я докажу вам, что я могу различать мечты и цели», – думал он.

Возвращаемся в Коломенское: поднявшись на свой этаж и всунув ключ в замок, Джерри обнаружил, что тот не поворачивается. В этот момент он изрядно перепугался. Он дернул за ручку, и дверь открылась. «Не может быть! Я же сам помню, как закрывал ее!» – подумал он и вошел внутрь. В квартире играла громкая музыка; судя по звучанию, это был панк-рок. Осторожно, не спеша, он заглянул в свою комнату – там пусто. Он отправился к кухне. Стоило ему завернуть, как перед ним открылась удивительная картина.

На тахте лежал Алекс, а в руке у него была куриная ножка гриль, которую он поедал, запивая баночным темным пивом «Velkopopovicky Kozel», которое, к слову, стоит в пределах шестидесяти рублей. И да, это действительно был панк-рок: композиция «1620 Echles st.» любимой группы Алекса «Lоst Sounds». У Джерри отвисла челюсть. Это было последнее, что мог он себе представить; он просто не верил своим глазам. А Алекс продолжал трапезничать и рыгать дешевым напитком, не замечая хозяина квартиры перед собой. И только когда музыкальная композиция достигла припева, Джерри пришел в чувства и незамедлительно выбил из рук незваного гостя куриную ножку.

– Что ты здесь делаешь? – спросил он, крича от негодования.

– Ем. Точнее, ел, пока ты не вмешался. А что?

– Какого хрена ты тут делаешь? Как ты сюда попал, домушник? Вырубай музыку и отдавай мои 2000 рублей!

– Успокойся. Во-первых, я деньги у тебя не брал. Ты их сам вчера потратил на выпивку мне и своему другу. Во-вторых, я не вламывался, а аккуратно открыл дверь дубликатом ключей.

– Ты врешь! – крикнул Джерри, а затем, опешив, добавил, – Откуда у тебя дубликат? Даже у меня лишь одна связка!

– Ты мне сам вчера сказал сделать дубликат после того, как предложил пожить у себя. И сегодня я пошел забирать копию. А еще я жрать хочу с самого утра, а у тебя в холодильнике пусто. Так я взял и зашел в магазин, купил тебе продуктов в качестве благодарности за пьяное, но щедрое предложение пожить у тебя. Ну, и себе поесть взял. Тем более, я ночь у тебя провел, а я не халавщик! Продукты будут куда уместнее денег – вдруг да пропьешь. А почему я ем у тебя в квартире? Ну, ты видишь, что на мне? Легкая темно-синяя рубашка в клетку, это важно, и темно-серые брюки от костюма. На улице ветрено, и костюм выглядит безвкусно. Пощади! И не есть же мне курицу на улице! Так что, думаю, ты не против, что я тут. Давай, лучше сходи на кухню, возьми поесть.

Джерри все больше сомневался, что все это реально. Он ничего не помнил о вчерашних похождениях, а слова Алекса хорошо ложились – в карман за ними не полезет. Но все же Джерри все еще придерживался версии, что тот молодой человек самый настоящий жулик. Вопрос только в том, что ему нужно. «Если бы он хотел меня обокрасть, то… Нет, не похоже. Тем более, у меня тут и красть нечего… Стремный он тип…» – думал он. Джерри подошел к холодильнику. Когда он его открыл, челюсть снова упала от удивления. Холодильник ломился от еды: колбаса, сыр, молоко, яйца, масло, йогурты, кефир, свежие овощи, рыба в вакуумной упаковке, разные соусы и прочее. В морозилке помимо замороженных полуфабрикатов было настоящее мясо, которое Джерри не видел уже несколько месяцев. Если подсчитать, то покупка должна была обойтись на 4000 рублей точно.

Песня закончилась, и у молодого человека созрела идея в голове. «Иметь такой кошелек в доме не так уж и плохо… Каким бы бесцеремонным мерзавцем он ни был, Алекс может избавить меня от финансовых хлопот. Если я ему предложу пожить у себя, хоть и на время, и пообещаю не брать с него денег, ему все равно придется ходить в магазин за продуктами. А если он пойдет есть в кафе? Нет… Я ему не позволю одному ходить. Без меня он и шагу не ступит, и дома я его одного не оставлю! Пойду я – беру его с собой, идет он – я за ним следом. Гениально!» – размышлял Джерри, потирая подбородок и посматривая на Алекса, который уже вскрывал вторую банку «Козла».

– Слушай, друг, я, наверно, погорячился. Если хочешь, оставайся тут. Обещаю, я с тебя денег брать не буду, – с улыбкой сказал Джерри, дожидаясь положительного ответа.

– Ну, не знаю… – сказал Алекс, рыгнул, а затем продолжил, – Тебе самому-то будет удобно?

– Брось, все будет классно! Узнаем друг друга ближе, затусуем, все дела.

– Ладно, уговорил. По рукам! – с улыбкой ответил Алекс, а сам подумал: «Отлично. Я знал, что ты проглотишь наживку. Дай угадаю, ты не позволишь мне остаться у тебя в доме одному, и мне придется таскаться за тобой. Впрочем, мне это и нужно. Все идет по плану».

– Слушай, но есть одно условие. Отдай мне дубликат ключей и, если я куда-то пойду, то, будь другом, иди со мной. К сожалению, одного я тебя в квартире стремаюсь оставлять.

– Говно вопрос, чувак! Я все понимаю. Давай, видишь на столе пакет? Там курица. Пиво еще есть. Ты как относишься к темному «Козлу»? Знаю, дешевка – «недоквас» и «недопиво» какое-то. А мне норм. Пью по старой памяти. Садись рядом, перекуси, – сказал Алекс, освободив для Джерри место на тахте.

Молодые люди удобно уселись на диване. Алекс включил подборку песен Александра Лаэртского, а Джерри пододвинул стул с кухни в качестве столика для еды. Так и начинается история о двух судьбах, которые сплелись воедино. О жизни, которую разделили два человека, чье прошлое сделало их разными, а будущее до последнего момента будет не определено.

V

С того момента прошло уже четыре дня. За это время Джерри с Алексом попытались найти общий язык и, похоже, у них это получилось. Ну, по крайней мере, они спокойно уживались в небольшой квартирке и не пугались по утрам при виде друг друга. Даже помогали обоюдно в бытовых ситуациях. Например, у Алекса были деньги на еду, а Джерри, оказывается, был неплохим кулинаром. Результат – вкусная домашняя кухня, которую они оба давно уже не пробовали. Хотя, скорее всего, Джерри не ел подобное дольше – у Алекса, гипотетически, могли быть деньги на поход в ресторан, где бы его накормили не с меньшим изыском в случае, если он был совершенно одиноким холостяком, каким он себя и позиционировал.

В общем, они сблизились, но друзьями их назвать нельзя было: каждый из них был у себя на уме, преследуя корыстные интересы. Если с позицией Джерри было все ясно, то какая выгода у Алекса от подобного проживания – не известно. К слову о неизвестностях, Джерри не раз задавался вопросом, почему его новый приятель все-таки согласился на подобные условия, раз уж у него столько денег. «А может, эти деньги ворованные или что-то типа того? Куча кредитов, и, вот, теперь он скрывается от властей, перекочевывая с квартиры на квартиру, где с него не спросят паспорт. И еще это прозвище… Нет, я сам подобное имею, но все же…» – периодически размышлял Джерри.

За эти четыре дня молодые люди сходили по разику в забегаловку, парк «Коломенское» и торговый центр, чтобы купить Алексу более подходящую по погоде одежду – красную куртку, похожую на спортивный пиджак, и черные мотоциклистские джинсы с кожаными вставками. Подборка выглядела слегка вызывающе, но, как говорится: «Кто платит тот и заказывает музыку». Хоть и на дворе была весна, легкое крымское одеяние, как бы так сказать, не было «согласно» с условиями деспотичной Москвы – температура воздуха не поднималась выше +18 градусов. Кстати, Крым стал первой темой для разговора двух товарищей. В воскресенье, когда они оба окончательно протрезвели, Джерри задумался, откуда вообще взялся Алекс. Между ними завязался диалог.

– Твой гардероб… Не похоже, что ты местный. Я имею в виду, по тебе не скажешь, что ты из области или вроде того. Ты из другого региона, как минимум. Юг – угадал?

– Верно. У меня в пятницу был самолет. Я из Крыма.

– Вот как… Ну что, Крым наш? – улыбаясь, спросил Джерри, пробивая позицию Алекса.

– Конечно же, наш, чей же еще – ответил Алекс, но без всякой инициативы, как и усмешки. Скорее всего, он был просто аполитичным, и подобные темы его совершенно не волновали. Джерри и сам не сильно интересовался политикой, но, будучи интеллигентным человеком, старался показать это собеседнику, то и дело, переключаясь на специфические темы. Алекс же, напротив, считал, что политика в современном мире никаким позитивным образом не связана со статусом или интеллектом человека; скорее наоборот – портит индивида. Воззрения, особенно касательно общества, у Алекса – это отдельная тема. Но не сейчас об этом…

– Как я понял, ты гость столицы – проездом в городе, – продолжил Джерри.

– Вроде того. Я когда-то жил в Москве, но потом переехал в Севастополь. А по поводу проезда, то я хрен знаю. Наверно… Короче, как карты лягут.

По выражению лица Алекса можно было легко догадаться, что он что-то скрывает. По крайней мере, не хочет об этом говорить. По мере их сожительства у Алекса появлялись все новые и новые секреты. Например, у него был небольшой животик, который он перетягивал ремнем, хотя на первый взгляд он казался довольно подтянутым. Или вот: как-то раз Джерри зашел в ванную комнату без стука и обнаружил там своего гостя, стоящего к нему голым задом. Несмотря на ранее увиденное невероятно ухоженное лицо и руки, у него был огромный шрам во всю спину. Сложно представить от чего могла остаться такая рана. Почувствовал, что он не один, Алекс тут же схватил полотенце.

– Можно поинтересоваться, откуда у тебя шрам на спине. Он огромен, – спросил тогда Джерри.

– Ах, этот… Это отдельная история. Может быть, как-нибудь потом расскажу, – спокойно и задумчиво ответил он, словно сам вспоминал эту самую историю. Так или иначе, Джерри было удобнее думать, что Алекс являлся воином, а этот шрам – след от самурайского поединка. Так хотя бы было забавно.

Но Алекс был не единственным, чьи секреты всплывали на поверхность. Оказывается, Джерри одно время писал любовные стихи, которые, между нами говоря, были не очень, и собирал конструктор «LEGO», но далеко не детские игрушки; точнее – дорогие наборы категории «Ultimate collector series». На первый взгляд, ничего особенно в этих увлечениях нет, но для него это было постыдно. Особенно второе. И если бы Алекс не нашел мятые рукописи и огромные пустые коробки конструктора в старом шкафу во время генеральной уборки квартиры, тот бы никогда, скорее всего, и не рассказал об этом. В том же шкафу он нечаянно нашел занятную маленький сундучок, больше напоминающий очень вместительную шкатулку. Ну, он его не совсем нашел – он упал, когда тот протирал полку. Из сундучка выпала пара женских браслетов, а также сломанные очки в тонкой оправе и одна фотография. На ней по пояс был изображен молодой Джерри – ему там от силы двадцать лет. Его волосы были гораздо короче, кожа бледнее, а вместо нынешних коричневых очков на нем были надеты те тонкие, что выпали из коробочки.

Но не только он был на фотографии – рядом с ним, на фоне белого кирпичного дома, стояла молодая девушка. На вид она была его ровесницей, может, чуть младше. Высокая, выше, чем Джерри, стройная с длинными светлыми, почти белыми от солнечного света, вьющимися волосами. Если приглядеться, то можно было рассмотреть ее выразительные ярко-голубые глаза, тонкие брови, прямой носик, полные губы и небольшую родинку под левым глазом. Судя по одежде и прочему, фото было сделано летом где-то на природе. «Красивая… Похоже, бывшая нашего недотроги, которая, скорее всего, разбила ему сердце, и тот теперь вынужден жить в такой квартирке в компании с незнакомым мужчиной, как какой-то гей», – думал Алекс, рассматривая фотографию. В этот момент мимо проходил Джерри, и он обратил внимание на то, что делал Алекс.

– Кто эта красотка рядом с тобой? – улыбнувшись, спросил Алекс без всякой задней мысли.

– Неважно! Где ты это нашел? Рылся в шкафу – решил открыть шкатулку, да? – нервничая, говорил Джерри, словно он злился и чего-то боялся одновременно.

– Лол, нет! Ты же попросил меня протереть полку. Он сам свалился. Да, это не шкатулка. Это, скорее сундук или вроде того…

– Мне плевать, как это называется! Взял бы, поднял и положил на место. Так сложно? – резко ответил он и сам сделал все перечисленное. «Не знаю, что у него с этой девушкой, но он нехило завелся», – подумал Алекс, закрыл шкаф и продолжил уборку.

Как я сказал ранее, прошло четыре дня. Наступила среда. На термометре +22 градуса, а на календаре 29 апреля – международный день танца. Праздник был инициирован Международным советом танца ЮНЕСКО в 1982 году. В этот день чествуются все направления танца. Тем не менее, наши герои об этом не догадывались. И даже если бы знали, то эта информация им ничего не дала. Алекс внезапно настоял на прогулке во дворе. Все это время Джерри, по его словам, выгуливал его. Их похождения были короткими; в пределах района. И лишь два раза они воспользовались автобусом.

Кстати, тогда произошла обыденная, но весьма любопытная ситуация, которая наглядно показывала различия в характере молодых людей. Прежде, чем транспорт был переполнен, они успели занять сидячие места, но когда на горизонте появилась старушка, Джерри мигом уступил ей сидение. Что нельзя было сказать об Алексе. За все время поездки он и не думал вставать, хотя вокруг него терлась группировка пенсионеров. Выйдя на своей остановке, Джерри спросил Алекса: «Почему ты не уступил место тому старику? Тебе было сложно?», на что получил ответ: «А толку? Я услышал, что он выходит на следующей. Если я уступил место, была гарантия, что он не сядет, а я лишь бы „засорил“ узкий проход, попал в толкучку, и, гарантированно, нашелся бы кретин, который испачкал мою новую курточку своими перебирающими толпу людей грязными руками. Не веришь? Так посмотри на свое плечо; кто-то уже оставил черное пятнышко на тебе. Свиньи! Я лучше прослыву аморальным, и не буду это отрицать, чем прогнусь под этот мусор, который может лишь кудахтать, какое плохое общество, не замечая бревно в своем глазу».

На обратном пути в автобусе им встретилась компания «зайцев», которую успели отловить контролеры. В то время как Джерри отвернулся, стараясь не обращать на них внимания, Алекс то и дело ухмылялся, словно ловил кайф с этой сценки. А когда наши герои вышли с транспорта, один из контролеров проследовал за ними и, уже на улице, сказал предъявить билет. Джерри показал свой проездной, а Алекс, в ответ, лишь усмехнулся и сказал: «Еще чего! Это вне твоей юрисдикции. Не корчи из себя мента, трамвайник». Он был весьма категоричен. В плане общественных отношений, Алекс, казалось, был настроен, если можно так сказать, радикально. Не считался с другими, но при этом и для себя не делал исключений. Гибрид строгости и цинизма. Хотя, большинство просто бы назвало его неласковым словом на букву «М».

Но я отвлекся от темы: теперь Алекс хотел, чтобы Джерри стал для него гидом – показал район со всей инфраструктурой и достопримечательностями. Но начать стоило со двора и улицы Новинки. Джерри был не против, тем более он давно не шатался по улице без дела. За окном было тепло; на смену курткам пришли рубашки поло и футболки, несмотря на густую облачность. Выйдя из квартиры, молодые люди пошли во двор. Однако ничего интересного там, по словам Алекса, не было. И он оказался прав – это был самый обычный двор, рассчитанный на частную парковку и небольшую площадку для детских игр.

– У тебя на районе есть какие-нибудь «особенные» места? – спросил Алекс.

– Ты про бордели?

– Звучит заманчиво, но нет. Я про другое. Хотя, будь ты женщиной, я бы ответил что-то вроде: «Фу, нет! Ты за кого меня держишь? Я не поддерживаю проституцию и, соответственно, угнетение женщин!» – резко, но с улыбкой, закончил Алекс. И после этих слов стало ясно, что тот не всегда и не со всеми может быть искренним. Видимо, в присутствии женщин ему необходимо было показаться сторонником феминизма. Возможно, подобной риторикой он рассчитывал расположить их к себе, зарекомендовав себя как рьяного борца за права женщин.

– Окей, я буду знать… Зачем-то… Так, какие места тебя интересуют?