Законам Мерфи вопреки

В полицию? Смешно. Что я расскажу? Что слышала, как захлопнулась входная дверь? И моя кошка явно чем-то напугана? Они меня высмеют, и будут правы.

Позвонить своему криминальному клиенту? Так ведь совестно соваться к нему с такой чепухой. И так всю весну ему надоедала. Да и он в лучшем случае посоветует сменить замки. А до этого я и сама могу додуматься.

Кроме того, чем дольше я стояла под душем, тем более непонятно выглядело происшествие. Почему грабитель убежал? Меня испугался? Ерунда! А может это не грабитель? Тогда кто? Спецслужбы не интересуются бедными психологами. А если и интересуются, то более квалифицированно. Так что предъявить мне потенциальному слушателю нечего! Одни домыслы. Хотя так хотелось кому-нибудь пожаловаться, чтобы меня пожалели. Увы! Даже Верницкий, и тот не поверит, ещё и на смех поднимет.

Поразмыслив немного, я решила никому ничего не говорить…

… Пока я мылась, суп перекипел и залил всю плиту, что лишь увеличило мой гипотетический счёт к тайному лазутчику. Прибравшись, я решила присовокупить к своему обеду антидепрессант. Так что, после третьего бокала я стала смотреть на ситуацию более отстранённо и иронически. Ничего страшного не случилось. В конце концов, поменяю замки, а то и на сигнализацию квартиру поставлю. Вот как!

…Лишь ближе к вечеру я вспомнила, что забыла позвонить своему самому большому клиенту. Самому большому – следует понимать в буквальном смысле. Рядом с ним я выглядела пигалицей. Он весил в три раза больше меня, а перерос на целых сорок сантиметров. Ужас.

– Добрый день, Валерия Михайловна, – загудела знакомыми вибрациями трубка в ответ на мой вызов. – Поздравляю с первым сентября! Как настроение?

– Спасибо большое, Миша! Настроение восхитительное. А как у вас?

– Да тоже неплохо. Кислород мне за лето никто перекрыть не пытался. Ну, я и воспользовался затишьем – немножко грошиков скопил.

Я несколько удивилась:

– Миша, откуда у вас этот лексикон? Вы долго общались с врачом из Малороссии?

Он охотно рассмеялся:

– Что-то вроде этого! Неужели так заметно?

– Да, – ответила я. – Но из прошлых наших бесед у меня сложилось впечатление, что вы не восприимчивы к диалектным оборотам и словечкам.

Он вновь довольно расхохотался:

– Бросьте. Как говорила одна моя рыжеволосая знакомая в одну из наших первых встреч, «человек, не способный развиваться, обречён на поражение», и добавляла при этом, что «развитие включает в себя и изменение, то есть личностные метаморфозы». А это, дескать, обеспечивает дополнительную мобильность не только в бизнесе, но и просто по жизни. Я правильно всё запомнил?

Чёрт, чёрт, чёрт! Опять я подставилась! С Мишей всегда так. Вроде бы и в шутливой форме, но он частенько умудрялся вставить мне шпильку. Обидно, да? Или я слишком сильно рефлексирую на его высказывания? А он ничего такого и не думал? Но нет. С Михаилом Александровичем Черкасовым ни в чем нельзя быть уверенным. За моими хрупкими плечами – институт по психологии и небольшая практика, сопряжённая с преподаванием. За его плечами, которым позавидовал бы любой штангист, – трёхкратное посещение заведений отечественной пенитенциарной системы. А к настоящему времени он вырос до руководителя большого (я бы сказала, многочисленного) мужского коллектива, что несомненно свидетельствует о его выдающихся личностных и интеллектуальных качествах.

Фу! Надо взять себя в руки:

– Да, вы правильно запомнили! И я рада, что мои слова претворяются в практическом смысле. Только есть неточность – изменения всё-таки предполагались в большей степени коммуникационные, а не лингвистические. И, кстати, мои волосы не рыжие, а каштановые с бронзовым отливом.

– Всё, всё, всё! Сдаюсь! – подвел итог телефонному диспуту Миша. – А звонил я вот по какому поводу. У вас найдётся завтра время для встречи?

Я прикинула свои дела на вечер и ответила, что освобожусь часам к пяти.

– Замечательно! – обрадовался он. – Знаете такой бизнес-центр «Бастион»? Нет? Это рядом с набережной Робеспьера. Да там указателей полно – мимо не проедете. Вот там я и буду вас ждать. Пока.

И Миша, заинтриговав меня, отключился.

ГЛАВА 2

Пятое следствие из закона Мэрфи:

«Предоставленные самим себе, события имеют

тенденцию развиваться от плохого к худшему».

К назначенному часу я выворачивала ласточку с набережной Робеспьера в переулок к зданию, явно находящемуся под охраной государства. Но в отличие от своих нищих собратьев этот особнячок, по виду относящийся к началу девятнадцатого века, содержался в образцовом порядке, будто был только-только построен. Да и сам переулок поражал изысканностью. Все шесть домов были отреставрированы и сияли свежей покраской. Везде царили тишина и образцовый порядок. Тротуары сплошь из гранитной плитки. У каждого подъезда – каменные урны. Кованые фонари повторяли орнамент козырьков над подъездами. Правда, кое-где ненавязчиво установлены камеры наружного наблюдения – но это дань времени. И на удивление мало машин. А те что есть, не брошены как попало, а аккуратно припаркованы. Европа, однако!

Я на мгновение застыла, соображая, где бы притулиться, но тут на дорогу выскочил охранник в чёрной форме и сделал приглашающий жест рукой. Я не стала жеманиться и свернула к проёму с открытыми воротами. Сразу за предупредительно поднятым шлагбаумом меня ждал ещё один страж. Он наклонился ко мне и, протягивая ламинированные карточки, произнёс:

– Здравствуйте, Валерия Михайловна! Вот вам парковочный талон. С-21 – это теперь ваше место. А это ваш пропуск, с индивидуальным кодом. Если потеряете, немедленно сообщите в нашу службу безопасности. А теперь спускайтесь по пандусу, там будут указатели. Если хотите, можете оставить парковщику ключи – и вашу машину помоют. Это входит в сервис. С левой стороны – лифты. Вас ждут на четвёртом этаже, в 412-ом офисе.

Сказать, что подобная встреча меня ошеломила, значит, ничего не сказать. Так что помолчу немного, тем более, что чудеса явно не кончились.

Поблагодарив охранника, я тронулась с места и, следуя стрелкам с надписями, отыскала парковочное место. Затем передала ключи подошедшему рабочему в спецовке и направилась к лифтам. Вызванный лифт оказался просторен, отделан настоящим деревом и зеркалами, и в своём чреве скрывал кадушку с каким-то представителем тропической флоры. Я потрогала листок и удивлённо констатировала, что растение оказалось живым, а не пластиковым подобием. Лифт тронулся совершенно бесшумно и плавно. А чего я ожидала?

Четвёртый этаж встретил меня безлюдьем, шикарными дверями, ковровыми дорожками и сдержанной отделкой стен. Никакого модерна. Скорее, декларативная строгость солидного, уважающего себя частного клуба.

Все двери на этаже были плотно закрыты, кроме одной, ведущей в офис под номером 412. Я подошла к ней и громко постучала.

– Входите, – раздался Мишин голос, и я последовала приглашению.

Перед моими глазами предстала небольшая приёмная, очень уютная и светлая. У окна – секретарский бастион с неизменным компьютером и прочими техническими новшествами и канцелярской атрибутикой. Сейчас вращающееся кресло за этой выставкой достижений современной микроэлектроники пустовало.

Миновав полуоткрытую дверь, я попала в просторный зал с тремя огромными полукруглыми окнами, начинавшимися чуть ли не от пола. От этого казалось, что помещение прямо-таки залито светом. У дальней стены стоял угловой, бежевой кожи, диван с двумя креслами, расставленными вокруг журнального столика, инкрустированного перламутром.

На диване расположились Миша с Константином Эдуардовичем и о чем-то беседовали. На обоих собеседниках были светлые рубашки с короткими рукавами, что свидетельствовало о неформальном характере нашей встречи. А на подлокотнике одного из кресел красовалась незнакомая мне девица, выставив напоказ длинные ноги. Она рассматривала свои ногти, отчаянно зевая при этом. Ее короткая юбка и куцая кофточка были, на мой взгляд, совершенно неприличны, но, по крайней мере, наличествовали. Судя по внешности и повадкам, её лишь недавно увели с подиума и перековать в социально полезное существо не успели.

– О-о-о! Наконец-то, здравствуйте, Валерия Михайловна! – загудел гигант и стремительно поднявшись, двинулся ко мне навстречу. – Целое лето, считай, не виделись!

Он легко приподнял меня и поцеловал в щеку. Я несколько опешила от подобной фамильярности, но сдержалась. Сама ведь дала повод в прошлом году добавить к чисто профессиональным отношениям и приятельские.

– А загорели как! – восхищённо продолжил он, осматривая меня, словно на выставке. – Да и вообще, смотритесь на тысячу баксов!

– На две! – буркнула я, поправляя помявшийся пиджак и заново перевязывая шарф.

– Что на две? – не понял Миша.

– На две тысячи долларов выгляжу, а не на тысячу! – наградила я его колючим взглядом.

– М-м-м! Оценил! – выпятил он челюсть. – Роскошно жить не запретишь.

– Скромность украшает мужчин, а не женщин, – парировала я.

Но тут в нашу разгоравшуюся перепалку вклинился приблизившийся Константин Эдуардович:

– Валерия Михайловна! Позвольте засвидетельствовать вам моё почтение!

И поцеловал мне руку. Затем, как бы в восхищении, покачал головой и добавил:

– Ах, Валерия Михайловна! Я прежде говорил, как вы обворожительны?