Так уж и быть, выходи за меня

Так уж и быть, выходи за меня
Рената Окиньская

Когда друзья влюбляются в одну и ту же девушку – дружбе приходит конец. Особенно тогда, когда они оба ей нравятся… Однако, рано или поздно, выбор будет сделан, счастливый избранник отпразднует победу, а его неудачливый соперник отправится залечивать раны. И, казалось бы, тут и драме конец, но… Прошло семь лет. В жизни каждого из них произошли большие перемены, и отвергнутый когда-то влюбленный получает новый шанс завоевать сердце желанной женщины. Только готов ли он сам к этому? Ведь теперь в ее жизни двое сыновей, и она ставит условие: "Хочешь быть со мной – учись любить их!". Это история о любви, женской гордости и настоящей мужественности, способной преодолеть все, даже собственную гордыню.

Рената Окиньская

Так уж и быть, выходи за меня

– Так что, давай-ка ты, Катюха, выходи за меня замуж! – сияющий улыбкой Никита пальцем пододвинул ей коробочку с кольцом.

Он любовался ее желанными чертами, которые за семь лет он так и не смог выбросить из своей головы: светлая, усеянная нежными веснушками кожа, к которой никогда не прилипал загар, большие карие глаза и завитки каштановых волос, своевольными локонами обрамляющие лицо.

Две беременности не прошли для нее бесследно: на смену упругости пришла мягкая округлость форм, что, по мнению Никиты, делало ее только лучше: женственнее, мягче более зрелой и завершенной… При мысли о соприкосновении с этой нежностью у него возникало чувственное головокружение.

Сам Никита ни красотой ни изяществом никогда не отличался – его лицо было грубым и очень мужским. Он никогда не был толстым, или даже просто полным, но рядом с Катей он всегда чувствовал себя медведем. Русоволосый и зеленоглазый – он был полной ее противоположностью.

Если уж на то пошло, то более стройный и подвижный Серега подходил ей куда лучше – он был таким же кареглазым и темноволосым, и их с Катериной без особых усилий можно было представить как брата и сестру.

Говорят, если муж и жена похожи – их ожидает счастливый брак. Может, врут люди, а может быть их с Катериной случай стал исключением из правил, но факт есть факт: их лодка любви все же прохудилась, и причем во стольких местах, что залатать ее было просто нереально. Да, по слухам, Серега особо и не старался…

Бывший друг утратил свои права на эту женщину, а у него, Никиты, появился шанс эти права обрести. У него появился шанс наконец доказать ей, что он, Никита – лучше, намного лучше!

К этому дню мужчина готовился заранее, тщательно, и кольцо купил нарочито дорогое, даже помпезное. Наконец-то она свободна! Наконец-то Сергей убрался из ее жизни! Почти убрался… Оставил, правда, после себя два вечных напоминания, но это ничего, главное – он сам Катерине больше не нужен!

Она свободна, и это прекрасно! Кроме того, она в таком отчаянном положении, что Никита въедет в ее жизнь, как принц на белом коне – с кольцом, цветами и решением всех ее проблем в придачу!

Момент был ну очень романтичный: уютный столик на двоих, нежный мелодраматичный блюз, радужное мерцание, игриво подмигивающее из атласного нутра коробочки, и сильный, самоуверенный мужчина, сидящий напротив нее и смотрящий влюбленными глазами.

Это замужество решило бы сразу миллион ее проблем… У Никиты была просторная квартира, где хватило бы места и им, и ее детям, не пришлось бы ютиться как сейчас – втроем в однушке. У Никиты была замечательная машина, и он ясно дал ей понять, что если она согласится, у нее тоже появится машина… Да и вообще, у Никиты были деньги, в которых Катерина очень нуждалась.

А еще Никита сказал:

– Знаешь, Кать, я ведь не против воспитывать твоих детей. Я многое могу им дать: образование там… Что там вообще еще детям нужно? – он задумчиво помолчал, однобоко, как-то высокомерно усмехнулся и добавил: – Никогда не думал, что буду воспитывать Серегиных сыновей!

Вот эта-то усмешечка и решила все дело. Усмешечка, которой она от него никак не ожидала, и которая шлагбаумом обрушилась ей на губы, уже приоткрывшиеся в раздумьях, а не согласиться ли?.. Может быть, это ее шанс, может быть, стоит решиться, поверить ему, и через столько лет произнести наконец-то вожделенное «Да!»?

– Нет, Никит… – она нежно, грустно улыбнулась и покачала головой. Даже несмотря на то, что тогда она выбрала не его, Никита никогда не переставал волновать ее, тем сложнее ей было снова ему отказать. – Спасибо тебе большое, но… нет.

– Нет?! – поразился он. Проходивший мимо официант позволил себе едва заметный косой взгляд на хорошо и дорого одетого мужчину, который весь подался к своей спутнице, чье платье, хоть и очень ей шло, но было куда бюджетнее, уж в этом он разбирался. – Катя, ты сказала «нет»?

– Нет, Никита, я не выйду за тебя. Прости. Мне очень жаль!

– Почему?! Какого… Кать, что за хрень?! Ты же знаешь, как я к тебе отношусь! А я знаю, что ты в полной… в проблемах сейчас, а я могу тебе помочь! Кать, даже если ты меня не любишь, поверь, я же могу сделать так, чтобы тебе было очень хорошо! В конце концов, подумай о детях! – он поджал губы и раздул ноздри, явно уязвленный отказом. Катя смотрела на него, слушала и внутренне утверждалась, что поступила правильно. Отказала и не ошиблась. Никита изменился, и эти изменения, как она видела, вовсе не сделали его лучше.

– Именно о них я и думаю, – мягко ответила Катерина, деликатно поглядывая на дисплей телефона. – Никит, я… я очень хорошо к тебе отношусь, правда! Но я не выйду за тебя. Извини. Ты знаешь, мне надо идти, мама уже звонила, мальчишки без меня не ложатся. Мне пора, Никит. Спасибо тебе большое! И за приглашение, и за ужин, и за… все остальное.

Она поднялась, взяла цветы, бросила еще один взгляд на искушающее своим блеском кольцо. Помрачневший, расстроенный Никита тоже поднялся:

– Я тебя провожу.

– Не надо, Никит, не стоит.

– Кать, не валяй дурака! Я вызову тебе такси, – непререкаемо ответил он.

Крышка коробочки мягко щелкнула, он безразлично сунул ее в карман.

Катя предпочла бы вызвать себе такси сама, и вообще, уйти побыстрее, чтобы не видеть его хмурого несчастного лица, но спорить не стала.

Через несколько минут уже она садилась в машину, увозившую ее в синие, цветочно-нежные майские сумерки.

Никита остался стоять на крыльце, все так же засунув руки в карманы, разочарованный и недовольный. Он хмуро щурился вслед ярким и каким-то размытым в вечернем свете габаритным огням, и раздумывал над тем, что эта женщина слишком много себе позволяет. Он предложил ей гораздо больше того, что мог бы дать семь лет назад, больше, чем когда-либо давал ей бывший муж, он предложил ей больше, чем достаточно, а она!..

Никита вернулся в ресторан и заказал себе кофе – хотелось чего-нибудь черного и горького.

***

– Кать, ты совсем вообще, что ли, дура? – воскликнула Света, сестра Никиты и Катина подруга, с раздражением постучав ложечкой о край чашки. Ее всегдашний светлый «конский» хвостик возмущенно вздрагивал в такт каждому слову, на худеньком лице крыжовинами светились зеленые глаза. Оксана, которая вместе с ней пришла на поздний чай, на следующий вечер после злополучного предложения, от высказываний воздержалась, но поддержала реплику решительным кивком.

Накануне Никита рассказал сестре о своих планах, та обрадовалась, позвонила Оксане, и девчонки решили нагрянуть к Кате – поздравить со скорой свадьбой. Прикупили по дороге тортик, бутылку шампанского, а тут бах! – такие новости!

– Мужик тебя семь лет добивается! Все к твоим ногам готов бросить! Детей твоих готов принять, а ты выделываешься!

– Я не выделываюсь! – обиженно воскликнула Катя, прислушиваясь, но ей показалось – мальчишки крепко спали. На всякий случай она все же приложила палец к губам и сама заговорила тише: – Я как раз-таки прекрасно понимаю, что происходит и откуда у этого предложения «ножки» растут!

– О, как интересно! И откуда же? – ехидно поинтересовалась Оксана, подпирая округлым, украшенным винтажным браслетом, запястьем нежную персиковую щеку. – А то мы-то были уверены, что они растут из великой Никитовской любви…

– Вот-вот! – поддакнула Света. – Никитос к ней со всей душой, а она нос воротит!

– Девчонки, серьезно, хватит меня шпынять! – разозлилась Катя и в сердцах стукнула по столу своей любимой красной кружкой, так и не донеся ее до рта. – Вы вообще помните, как все начиналось?

– А то ж! Конечно помним! – тихонько воскликнула Оксана. – С вас же готовый сериал можно было снимать! Мыльную оперу: «Екатерина и ее поклонники!».

– Да-да, – согласилась Светка, меланхолично разламывая вилкой кусок торта на аккуратные столбики, – история просто огонь: двое парней знакомятся с двумя девушками, но, как идиоты, оба влюбляются в одну. Она почти год морочит им головы, не знает, кого из них выбрать, а чтобы было совсем не скучно – вторая девушка тоже влюбляется в одного из них…

– В Никиту! – вставила Оксана, автоматически убирая под заколку выбившуюся черную прядь. – Никита влюбляется в нашу Катю, а наша Катя сидит и не может определиться, кто же ей нужен: Никита или Сережа! Вот просто классика жанра!

– Да-а, блин, мне тогда Никитоса реально жалко было, когда он узнал, что Серый сделал тебе предложение, и ты согласилась! Его такая тоска накрыла – смотреть невозможно было! – Света бросила на подругу красноречивый, полный укоризны взгляд. – Я тогда ревела, так переживала за него, и тебя почти что ненавидела. Потом-то он взял себя в руки, да и Настюха помогла, но знала бы ты, чего ему это стоило!

Катя сморщилась – вспоминать об этом она ужасно не любила. Ведь, в самом деле, почти год она не могла сделать выбор между Сережей и Никитой. Почти год…

Нет, она никому из них не врала, они оба знали, что к чему. Более того, в самом начале их знакомства, когда только стало понятно, что им обоим всерьез нравится одна и та же женщина, именно Никита запальчиво заявил, что не родилась еще на свете такая баба (то есть, прости Катенька, такая девушка), которая смогла бы рассорить его с лучшим другом!

Катя и не ссорила – они превосходно справились сами. Борьба за право быть с ней поставила крест на десятилетней дружбе, хотя еще долго, даже спустя пару лет после свадьбы, они оба не хотели в этом признаваться и делали вид, что все хорошо…

***

В обаятельную, дерзкую и горделивую девушку они оба влюбились сразу и абсолютно по-разному.

Никита трепетал и робел от нежности, зачарованный и оглушенный любовью, которая распахнулась перед ним океаном, и стихийное буйство которой он почти не в состоянии был контролировать.