Кумир для Страховидлы

О-о-о! От возмущения у меня даже в глазах потемнело! Все встало на свои места, я поняла, откуда дует ветер. Из тридцати наших торговых представителей трое отличались довольно некрасивым отношением к сотрудникам нашего отдела. Эти люди считали, что в рабочее время мы просто валяем дурака, гуляем по просторам интернета, играем, пьем кофе, курим, в общем, занимаемся чем угодно, только не работой.

Если одному из этих людей случалось позвонить и напороться на занятый номер – это однозначно воспринималось, что вот, мол, сидит, треплется на свои личные темы в рабочее время. И никакие доводы, что оператор по этому номеру может в это время принимать заказ у его коллеги, не действовали. Номенклатура тут тоже была камнем преткновения. Дело в том, что крупные сетевые магазины работают, как правило, по так называемой «матрице», строго определенному списку товаров, одинаковому для всех магазинов сети. Сетей таких было несколько, соответственно, «матриц» тоже, и конечно, они содержали разные наименования товаров.

Большинство торговых представителей при передаче заказа по телефону диктовали четко и ясно, произнося название так, как оно было обозначено в прайсе, а то и вовсе пользовались внутренней кодировкой. Но, находились люди, которые считали, что вполне достаточно сказать «Светлое» и всем сразу же станет понятно, какое именно это «светлое», причем еще и определить в банке или бутылке, ведь эта сеть берет только такое…

На этой почве постоянно возникали конфликты, торговые кричали, что «Ну ты же знаешь, что мои только это пиво заказывают!», операторы отвечали, что они не обязаны помнить, что конкретно заказывает каждый конкретный магазин. Если человек хочет, чтобы его заказ был выписан правильно – значит нужно правильно диктовать. Дальше шли аргументы «Это вы там в офисе сидите, а я тут в любую погоду по улицам бегаю!», на что «прилетал» ответ: «Ты сам эту работу выбрал, никто тебя не заставлял», и так далее, в том же духе.

– 

Вадим Сергеевич! – заговорила я, набрав в грудь побольше воздуха, – Эта тема уже не раз поднималась и обсуждалась! И всегда приходили к одному и тому же выводу – каждый должен хорошо делать свою работу. Оператор – оперативно принимать заказ, торговый представитель – четко и грамотно его передавать!

– 

Согласен, – откликнулся зам, таким тоном, что я сразу поняла – врет. И так просто не отступит. – И, тем не менее, я считаю, что как раз сложился удачный момент, чтобы вашим девочкам подтянуться в этом вопросе. Я имею в виду, удачный в том смысле, что у них полно времени, их надо чем-то занять. Так вот пусть садятся и учат матрицы! – он внимательно посмотрел на мое хмурящееся лицо и с глубоким удовлетворением добавил: – Наизусть.

А вот и ягодки!!

Я закусила губу, чтобы удержать себя от нецензурных слов. Все-таки еще не так давно я и сама принимала заказы, да и сейчас порой случается. И если бы мне кто-нибудь сказал, что я должна выучить назубок все наши матрицы – я бы просто послала этого человека куда подальше. Это же просто несерьезно!

– 

Снежана Игоревна! – снова обратился он ко мне, видя, что я не реагирую. – Пусть ваши девочки займутся заучиванием матриц. И пусть начнут прямо сейчас.

– 

Нет! – решительно ответила я. Пусть уволит меня, если хочет, но я не буду даже озвучивать «девочкам» это предложение. – Вадим Сергеевич! Я не собираюсь заставлять своих сотрудников заучивать матрицы! Мы не в детском саду, честное слово!

– 

Снежана Игоревна! – Зам мгновенно вышел из себя, словно ждал этого момента. Такое прямое неподчинение он стерпеть не мог. – Это не просьба! Это мое распоряжение! И будьте добры, немедленно приступите к его исполнению!

– 

И не подумаю! – я закусила удила. Во мне бушевала ярость. – Я считаю вашу идею просто абсурдной, извините за прямоту! Если у торговых представителей возникают проблемы – пусть тренируют дикцию и учатся четче формулировать свои мысли! Я уже не говорю о том, что проблемы возникают далеко не у всех, а лишь у трех конкретных людей. И кроются они, если на то пошло, вовсе не в том, кто и как принимает у них заказы!

– 

А в чем же? – Зам чуть отодвинулся от стола, сложил пальцы замочком на пузе, и холодно посмотрел на меня.

– 

А в том, что у нас работает трое торговых представителей, чей уровень не соответствует занимаемой должности! – я так разозлилась, что, отбросив всякий пиетет, резала правду-матку у него на глазах. – И эти трое постоянно ищут, кого бы обвинить в собственной некомпетентности! Вы и сами это знаете не хуже меня! Вы же лично способствовали тому, чтобы один из них был отстранен от работы с крупными сетевиками! – при этих словах глаза Видима Сергеевича подозрительно забегали, и мне пришло в голову, что именно та история вдохновила его сейчас на это «гениальное» предложение. – К работе моего отдела претензий быть не может. Все мои сотрудники работают грамотно и оперативно! И заставлять их заниматься подобным, извините, идиотизмом, я считаю просто непростительно!

– 

Да что вы такое говорите? – он опасно повысил голос и подался вперед, сверля меня злобным взглядом. – С каких это пор у нас работают такие торговые?

– 

С тех самых, Вадим Сергеевич, когда вы приняли их на работу! – сказав «А», я решила, что нет смысла замалчивать «Б». – И именно поэтому вы всячески стараетесь замять тот факт, что эти трое до сих пор не добились сколько-нибудь значительных успехов, более того, они постоянно балансируют на грани срыва плана продаж! И именно у них постоянно есть что рассказать о причинах, которые мешают им работать! – я на секунду замолчала, полюбовалась на его порозовевшие от возмущения уши, и решительно добавила: – Даже если все сотрудники моего отдела будут знать все прайсы наизусть, продажи этих «гениев» не вырастут! Поэтому никто ничего зубрить сейчас не будет…

– 

Снежана Игоревна! – Зам сорвался на крик и стукнул кулаком по столу, – Это не обсуждается! Идите и исполняйте!

– 

Нет! – Я поймала себя на том, что тоже начала орать, и с трудом удержалась от того, чтобы тоже грохнуть по его столу. – Если вы, Вадим Сергеевич, считаете, что это необходимо, вы можете пойти и сами сказать моим сотрудникам, чего от них хотите. Но я этого говорить не собираюсь!

Я поднялась, давая ему понять, что не намерена дольше оставаться. Я отлично знала, что сам он ни за что не пойдет в наш отдел. Исключительно потому, что отлично понимал, какая последует реакция. Я снова схватилась за дверную ручку.

– Снежана! – Вадим Сергеевич настолько потерял самообладание, что забыл назвать мое отчество. – Сядьте! Я вас не отпускал! Вы обязаны мне подчиняться! Это приказ!

Я медленно обернулась, еще раз глубоко вдохнула, чтобы хоть как-то успокоиться и заговорила ровным голосом:

– Вадим Сергеевич, вот что я вам скажу: во-первых, мы не в армии, и за неисполнение вашего приказа меня под трибунал не отдадут. Во-вторых, если уж вы намерены раздавать приказы, то постарайтесь, чтобы в них содержалось рациональное зерно. Или вы считаете, что если вы прикажете с крыши спрыгнуть, мы тоже подчиниться обязаны? И в-третьих, вы, конечно, руководитель, но это не дает вам права издеваться ни надо мной, ни над моим отделом. Идею о том, чтобы выучить наизусть более чем сто пятьдесят матриц, содержащих от тридцати наименований и более, я считай полностью несостоятельной. И – повторяю еще раз – озвучивать ее не собираюсь.

Я замолчала, переводя дух и разглядывая его побелевшее от ярости лицо. Вадим Сергеевич никогда не относился ко мне хорошо, а после того, как меня сделали «старшей по тарелочкам» и вовсе откровенно возненавидел. Так уж повелось с самого начала, еще с того момента, когда Ульяна только привела меня. Тогда при виде кого-либо, кто назывался «начальником», я впадала в ступор от смущения, из-за чего Вадим Сергеевич раз и навсегда сделал вывод, что я – полная тупица. И страшненькая к тому же. Потом, более-менее освоившись, я научилась не дрожать перед руководством, как осиновый лист, а спустя еще какое-то время, даже начала высказывать свое мнение по некоторым вопросам. Вот этого зам стерпеть уже не мог. Всем своим поведением я ясно давала понять, что он сильно ошибся в изначальной оценке. А это его бесило. Поэтому он, осознанно или нет, все время пытался сделать из меня ту самую «страшненькую тупицу», которую увидел в самом начале.

А уж когда я полностью поменяла свой имидж, когда вдруг стало понятно, что я не только не тупая, но еще и не страшная, моя персона и вовсе стала выводить его из себя. Уж не знаю, почему. Понятное дело, что с моей стороны он тоже расположения как-то не удостоился. Сложно проникнуться добрыми чувствами к человеку, который тебя откровенно презирает, причем без особых на то оснований. Может быть, у кого-то и хватает на это широты души, но уж точно не у меня… Тем более, что у меня в принципе было мало поводов относиться к этому типу с уважением.

Он представлял собой один из самых жутких типов руководителей – считал, что только его мнение может быть правильным, а так же, что все, кто ниже него рангом суть таври недостойные, не заслуживающие ничего, кроме высокомерного снисхождения. К вышестоящему руководству напротив, относился раболепно и подобострастно до тошноты. Наверное, когда я даю ему оценку, меня заносит, но поделать с этим ничего не могу, настолько неприятен мне этот человек.

Вот и сейчас, умом я понимала, что эта наша стычка, после всего, что я ему тут вывалила, не что иное, как объявление войны. Ведь если я высказала все это ему, значит, могу сказать и кому-то еще, а вот этого заму точно не надо. У меня же эта ситуация вызывала весьма противоречивые чувства. С одной стороны, весь ее абсурд бесил так, что хотелось и в самом деле то ли кулаком по столу шандарахнуть, то ли дыроколом в стекло запустить. С другой же стороны, это был еще один весомый аргумент в пользу решения, вот уже несколько недель зревшего в моей душе…

– Снежана Игоревна! – ноздри у зама хищно раздувались, лысина агрессивно сияла. Я бросила ему прямой вызов и это откровенно его бесило. Еще бы, я позволила себе вслух сказать то, о чем он предпочитал даже не думать. Уела его по всей программе. – Вы только что себя полностью диксредитировали как руководитель отдела. Как только это станет возможным, я поставлю вопрос о вашем увольнении!