Развод, сосед и другие приключения

Когда Иван ушел, Ира снова легла. Предпринимать какие-либо действия прямо сейчас она была просто не в состоянии – организм отчаянно молил еще хотя бы о нескольких часах сна.

Уже в полудреме она снова заулыбалась. Иван совершенно не походил на дальнобойщика, какими они ей представлялись. На ум приходили довольно упитанные дяденьки средних лет, с солидным брюшком, трехдневной щетиной и вечной грязью под ногтями… А это был какой-то прямо-таки солнечный мальчик, с аккуратной стрижкой на соломенных волосах, гладко выбритый, благоухающий приятным парфюмом. И руки у него были чистые.

Но, что гораздо важнее, в нем чувствовался легкий открытый характер, и прослеживалось чувство юмора. Может быть, Света наконец-то рядом с ним найдет покой для своей ветреной души?

– И как он тебе? – вкрадчиво поинтересовалась подруга, когда они, окончательно проснувшись, тянули утренний кофе. Утренним он назывался очень условно, поскольку давно перевалило за полдень.

Ирка, которая как раз в этот момент укусила бутерброд, выразительно подняла вверх большой палец.

– Супер! – прокомментировала она, прожевав. – Душевный парень. Наконец-то вижу рядом с тобой кого-то, действительно стоящего!

Света не ответила. Она в этот момент невидящим взглядом уставилась в окно, на губах играла блаженная загадочная полуулыбка.

– А я смотрю, он тебя тоже сильно зацепил, – усмехнулась Ира.

Света повернулась к ней, глаза светились, отражая солнечные блики. Все так же улыбаясь, она медленно покивала головой, а потом помотала ею, будто сама не верила в реальность охвативших ее чувств.

– Если бы ты только знала, насколько сильно он меня зацепил! – вздохнула она счастливо и тревожно одновременно. – Я порой ночью просыпаюсь… и молюсь, честное слово, чтобы у него все было хорошо, чтобы жизнь его у меня не отобрала…

– Вот это да! – радостно улыбаясь, прошептала Ирина. От того, каким тоном говорила ее подруга, какое у нее сейчас было выражение лица, у нее даже мурашки по спине проскакали. Очевидно, что подруга безоглядно влюблена и невозможно счастлива. Ирина такой ее раньше не видела никогда. То есть влюблялась-то она и раньше, но чтобы так…

– Интересно… – сказала она, открывая баночку с черничным йогуртом и облизывая крышечку. – Интересно, он тоже от тебя в таком беспамятстве?

– А что, по мне так заметно?

– Даже не сомневайся! Я только удивляюсь, как вчера этого не разглядела?

– Вчера!.. Вчера ты меня здорово ошарашила. Не до того было, чтобы про свои романы рассказывать, когда ты разводиться собралась. Мне и сейчас-то неловко, что из меня счастье со всех сторон выпирает.

– Ты мне это брось! Мне наоборот только в радость видеть, как ты цветешь и пахнешь.

– Спасибо, – Света в дружеском порыве обняла ее. – Только я-то все равно понимаю, что тяжело видеть влюбленную парочку, когда у самой сердце вдребезги.

– Сердце молчит, – спокойно пожала плечами Ирина. – Такое ощущение, что оно просто отключилось. Наоборот, где-то даже радость от того, что я снова обрела свободу.

– Это реакция на стресс. Потом еще будешь проклинать эту свободу.

– Да, знаю. Я, наверное, свое еще отплачу, но сейчас мне хорошо.

– Так ты все-таки это точно решила? Может, еще возможен шаг назад?

– Может быть, – Ирина задумчиво глянула за окно, потом перевела взгляд на кружку с остатками кофе. – Наверное, даже сейчас еще можно все изменить… Но только я не хочу.

Света покачала головой и вздохнула.

– Страшно, когда вот так вот все заканчивается. Просто страшно. Вы так друг от друга балдели, и вдруг на тебе – развод!

– У тебя все может сложиться абсолютно по-другому, – сказала Ирина, безошибочно уловив ход мыслей подруги. – Может именно твоя история как раз про то самое «долго и счастливо».

– Кошмар какой-то! Это я тебя должна утешать, а никак не ты меня!

Ирка засмеялась.

– Когда меня наконец-то накроет черная меланхолия, я обязательно призову тебя, чтобы вдоволь нареветься на твоем плече.

– Обещаешь? – Света пристально заглянула ей в глаза.

– Ты меня еще поклясться заставь!

– Если честно, зная твой характер, я просто боюсь, что когда тебя накроет эта самая черная меланхолия, ты предпочтешь закопаться в какую-нибудь нору и никого не видеть, чтобы не дай Бог не расстроить! А я хочу, чтоб ты знала, когда тебе плохо, ты всегда можешь рассчитывать на мою поддержку!

– Ладно, ладно! – замахала Ирина руками. – Буду рассчитывать на твою поддержку, буду! Только не переживай так!

– Да если честно, мне как-то немножко стыдно перед тобой за свое состояние. Знаешь, я как будто парю над землей, а под ноги мне ложится светлое будущее.

– Когда влюбляешься, так обычно и бывает. А за меня переживать не надо. Переживу я это, не маленькая девочка!

– Что делать-то будешь? – задала наконец-то Светка назревавший вопрос. В свете последних обстоятельств пожить у нее (а Ирина немного надеялась на это) не представлялось возможным. Следовало найти себе какое-то пристанище.

– Пущусь во все тяжкие! – легкомысленно пожала плечами Ирина.

– Ой!

– И ничего и не «ой»!

– Да просто как-то ты уж слишком решительно это произнесла. Я начинаю за тебя беспокоиться!

– Опять ты начинаешь за меня беспокоиться! У тебя не израсходованный потенциал наседки. Направь-ка лучше его на Ваню, он того стоит. А что до меня… Я же не собираюсь делать глупости. Просто хочу ощутить давно забытое чувство, что я хозяйка своей жизни, – сказала она, автоматически тыкая ложечкой в лимонный ломтик.

На самом деле вновь обретенное чувство свободы кружило ей голову. Желание жить, что-то делать, общаться, знакомиться, встречаться, росло в ней со скоростью лавины. Слишком долго она была взаперти! Слишком крохотный приток свежего воздуха оставил ей Виктор, ревниво оберегая от связей с внешним миром, потихоньку обрезая их. Ведь его сокровище должно быть только его.

Только теперь Ира с горечью осознала, что под его постоянным продуманным давлением она растеряла друзей и подруг. Потихоньку, не вдруг, но они как-то исчезли из ее жизни. То есть все конечно были, Ира знала, что они есть и была уверена, что в любой момент может созвониться и встретиться с любым из них, вот только момент этот никак не наступал.

Тому было немало разных причин. Вскоре после свадьбы Вик стал проявлять недовольство, если она собиралась на очередную вечеринку. Он внушал ей, что там нечего делать, раз они уже нашли друг друга, а Ириных слов о том, что она хочет просто пообщаться, не понимал, или не хотел понимать. Сам он посещал компании очень редко и неохотно, говоря, что не видит больше в них смысла. В конечном итоге любой выход в свет оканчивался скандалом. Причем он никогда не ставил ей в вину именно то, что она идет куда-то веселиться. Причина, как правило, избиралась совсем другая, порой смехотворная, как, например, невымытая с вечера посуда в раковине или выброшенный старый сломанный зонт.

Как бы то ни было, постепенно Ирина привыкла, что если пойдет куда-либо веселиться, то на другой день они непременно поругаются, и он будет ходить, злиться и искать повод, по которому можно на ней сорвать свою злость.

Если же ей удавалось вытащить его, то он, как правило, развлекался с таким видом, будто отбывал повинность. Ему вечно все не нравилось – в боулинге свет не такой и пиво кислое, в кино соседки громко говорят и ржут, как кони, в гостях вообще непонятно зачем собираются, и что за радость такая – трепать языками?

И уж конечно к ним домой путь был заказан. По первому времени Ирина еще пыталась устроить вечеринку, собрать друзей, но быстро бросила эту затею. То он пилил ее, что она наприглашала народу, а он как раз сегодня очень устал и хочет пораньше лечь спать, то ныл, что она готова уделять свое внимание кому угодно, но только не ему, то жаловался, что после посиделок прокурена вся квартира и у него болит голова. Хотя и сам курил, да к тому же обычно выходили на лестничную клетку, дымить всем разом на кухне разрешалось лишь в исключительных случаях…

Ире стало горько и обидно. Как же так, как она позволила, чтобы у нее отняли друзей? Как она позволила, чтобы они отвернулись от нее, почему не смогла удержать их?

Она любила Вика и действительно была готова многим ради него поступиться, но как же она не понимала, что отвернувшись от близких ей людей, не сможет потом простить за это саму себя?

– Слушай, – грустно обратилась она к Свете, – а в нашей компании наверное считают, что я зазналась? Выскочила замуж и старых друзей знать не хочу?

Света внимательно посмотрела на нее. Между ними было давнее негласное соглашение, что любая правда лучше, чем приукрашенная ложь, и сейчас Ира по выражению Светиного лица поняла, что права.