Развод, сосед и другие приключения

На прощание она крепко обняла его, обещала звонить и приходить в гости.

– Сашка, я тебя очень люблю! – тепло сказала она, украдкой смаргивая слезы. – Если что-то надо, ты мне сразу звони!

– Я тебя тоже люблю! – прошептал он, прижимаясь к ней, и не стесняясь выказывать свои чувства, хотя даже матери лишний раз не позволял себя приласкать.

– Развели болото! – фыркнула та, уязвленная столь явным проявлением чувств любимым ребенком к нелюбимому, и попросту испытав укол ревности. – Она же не на край света едет! Могла бы между прочим, хоть спасибо сказать, что приютили!

– Что ж, если за то, что в родном доме меня едва терпели, каждую минуту намекая, что я тут лишняя и чужая, нужно благодарить, тогда – спасибо от всей души! – Ира со злости даже поклонилась и широко повела рукой. – В первую очередь за то, что не выгнали на улицу, как бездомную собачонку!

Счастье, что она переезжает к Виктору кружило ей голову. Море было по колено, даже откровенная неприязнь матери, каждый раз ножом больно царапавшая по сердцу, сейчас ничуть не задела ее.

– Чтобы возвращаться не смела, тварь неблагодарная! – заорала та, не сдержав истинных чувств. И громко хлопнула дверью.

– Мама! – послышался Санькин голос. – Ты что?!

Сердце невольно сжалось. По братишке она и в самом деле будет очень скучать…

Но счастье, безграничное, как океан, очень скоро захлестнуло ее с головой. Она и сама не понимала, что с ней творится такое, но душа пела от мысли, что теперь она будет жить с Виктором под одной крышей!

Он ждал ее внизу, Ира попросила, чтобы он не заходил с ней в квартиру. Знакомить его с семьей она не хотела, и не желала, чтобы он видел, как к ней относятся в родном доме.

– Все хорошо? – с тревогой спросил он.

– Все просто прекрасно! – засмеялась она. И без оглядки окунулась с головой в новую жизнь.

***

Ира еще раз прошлась по квартире. Все лежало на своих местах – никогда еще она не прибиралась так тщательно.

Виктор все время твердил ей, что у хорошей хозяйки дома всегда чисто и все разложено по своим местам. Ирина считала, что в семье, где оба работают, уделять время силы ведению быта тоже должны двое. Виктор кричал, что заботы по ведению хозяйства – это не мужское дело.

Сначала она не обращала внимания на эти его замашки. Ей и самой было в радость все делать для любимого. Она прибегала домой с работы, нередко волоча из магазина пару тяжелых пакетов, и, не присев, тут же принималась готовить, стирать, убирать…

Первое время ее жизнь с ним была похожа на рай. Она не ходила – летала над землей, и все проблемы и неприятности, и прошлые и нынешние, стали казаться пустяками, которые легко преодолеть, когда рядом любимый человек.

Виктор сходил с ума точно так же, как и она, так же мчался домой, чтобы скорее увидеть ее. Все прежние друзья, увлечения, интересы, потеряли смысл для них обоих. Мир потерял значение и сузился до размеров их постели, а когда они были врозь – ничто не привлекало и не имело значения.

– По-моему, ты сошла с ума! – вынесла свой вердикт Светка, спустя месяц после той вечеринки.

– Да, – не стесняясь, подтвердила Ира, сияя счастливой до идиотизма улыбкой, – полностью с тобой согласна! Мне на все плевать, кроме него!

– И как тебя угораздило-то только? Вроде до сих пор за тобой не водилось такого – терять голову от мужика с первой минуты знакомства?

– Света, все по-другому! – горячо говорила Ирина. – Знаешь, я в самом деле поверила, что бывает любовь с первого взгляда! Я же тогда как увидела его, так и пропала! И с тех пор ничего и никого вокруг не замечаю!

– Это точно, – подруга слегка поморщилась. – Я тебе честно скажу, иногда мне кажется, что у тебя окончательно съехала крыша! Ты знаешь, иногда я смотрю на вас и просто поражаюсь. Ты ему позволяешь так с собой обращаться, как никому до него и близко не разрешала!

– Что за бред? – хмурилась Ира.

– Бред такой, что ты вокруг него прыгаешь. Он же вертит тобой, как хочет, ведет себя как принцесска, капризничает, а ты, вместо того, чтобы хоть что-то ему возразить, на все покорно киваешь и извиняешься!

– Я извиняюсь перед ним не больше, чем он передо мной!

– Да? А так по виду не скажешь! Со стороны так выглядит, что он тобой манипулирует, как хочет, а ты это воспринимаешь со счастливой улыбкой на губах. И, зная твой независимый характер, меня это не может не удивлять!

– Нет, Света,– убеждала Ира, неприятно задетая этими выводами, – все, что я делаю, я делаю от чистого сердца! Он меня ни к чему не принуждает и ничего от меня не требует. Просто я, правда, хочу, чтобы ему со мной был хорошо. Очень хорошо!

– Ему-то с тобой хорошо, уж поверь мне! А у тебя от страсти, по-моему, голова вообще не работает!

– Это не страсть, – серьезно ответила Ира, – все намного глубже.

Вот как объяснить кому-то, хоть даже и близкой подруге, что у нее, стоит ему только появиться рядом, пульс падает до нуля, а потом скачет, как бешеный? Что стоит почувствовать на улице знакомый аромат его туалетной воды, и на нее накатывает чувство восторга и весь мир становится как будто ярче? Что ночами, когда они полностью принадлежат друг другу он, он один, способен довести ее до состояния такого блаженства, что ей кажется, что она действительно умерла…

Ирка даже начала подозревать, что подруга слегка завидует ее счастью, но тут же ей это и простила. Она знала, что ее глаза светятся такой радостью, таким блаженством, что тут любой испытает укол зависти, и решит, что так не может быть в этой жизни, и поневоле начнет искать, выискивать разные гадости в их отношениях… Но только для того, чтобы утешить и убедить самого себя, что все нормально, что и у этих счастливчиков на самом деле все не так прекрасно, как они всем пытаются продемонстрировать!

В те дни Ира была абсолютно счастлива. Мир превратился в сплошной яркий калейдоскоп сменяющих одно за другим прекрасных событий, а ей в ту пору прекрасным казалось абсолютно все. Если бы в тот период с Виктором что-то случилось, она бы без тени сомнений шагнула бы из окна девятого этажа, только бы снова быть с ним.

Теперь ей казалось, что все это было не более, чем помешательством. Она лишь удивлялась, как могла так долго и качественно сходить с ума. Как могла не замечать очевидных вещей, не слушать людей, искренне переживающих за нее и видящих, как все происходит со стороны.

Как получилось, что она до такой степени потеряла голову?! Из-за чего? Было бы там из-за чего… Конечно, она не отрицала, что Виктор очень привлекательный мужчина. Она даже по-честному перед собой соглашалась, что он и сейчас ничуть не стал хуже. У него все такое же сексуальное тело, изумительный запах и напрочь лишающий воли взгляд… Только для нее это все перестало иметь значение – под этой оболочкой скрывался совсем другой человек.

Точнее даже не так – под этой оболочкой скрывается вовсе не тот мужчина ее мечты, которого она себе нарисовала, пребывая в состоянии перманентной эйфории. Его умение доставить ей удовольствие, по глупости было принято ею за умение делать ее счастливой и во всех других сферах жизни.

Ирина снова подошла к окну, прижалась щекой к прохладному стеклу. Улыбнулась грустно и горько. Глупенькой она была. Глупенькой и наивной, хоть и считала тогда себя взрослой, опытной и способной видеть сущность человека с первого взгляда. Эта-то самоуверенность ее и подвела.

Сейчас даже смешно, как можно было страсть, хоть и такую яркую и глубокую, но все же принять за любовь?

Она повернулась к окну спиной, прислонилась к нему лопатками. Жаль ей было этой страсти. Не каждому в жизни дано пережить такой накал эмоций, такой полет души, когда твое тело растворяется в ощущениях, в другом человеке, и от благодарности, от счастья, что с ним может быть так хорошо, сами собой текут слезы…

Ира еще раз, в который уже по счету, прошлась по квартире, осмотрелась, проверила, все ли лежит на своих местах. Внутри все меленько дрожало. Близилось время, когда он придет, и тогда она не должна выдать себя. Он ни о чем не должен догадаться. Последнее время он слишком внимателен к ней.

Последнее время он смотрит на нее холодным взглядом строго, словно она провинившаяся перед ним школьница, оставленная на второй год из-за дремучей неуспеваемости, ни к чему не способная и на что не годная, не могущая понять примитивных вещей. Последнее время на его лице, таком притягательном когда-то то и дело проскальзывает выражение брезгливой высокомерности.

Ира села на кровать, обхватив голову руками. Ну почему все так получилось?! Как получилось, что этот мужчина, такой горячий и страстный, оказался требовательным тираном, которому никогда нельзя угодить?

Виктор-Виктор, что с тобой не так? Почему ты не можешь просто жить и радоваться? Почему, как только на моем пальце оказалось кольцо, а в паспорте – твоя фамилия, ты принялся изводить меня своими бесконечными требованиями, обидами и претензиями? Как получилось, что я, сколько бы ни старалась, так и не смогла стать для тебя хорошей, добиться от тебя признания или элементарной благодарности? Все, что я делала, ты воспринимал, как должное, и все тебе было мало, все тебе было плохо, все не так… Я же старалась, я же так старалась, чтобы ты был счастлив! И чем больше старалась, тем меньше ты меня ценил! Я не слышала от тебя благодарности, но зато ты всегда прекрасно умел обижаться! Стоило мне хоть слово сказать не так, и вот ты уже отворачиваешься, холодный и высокомерный и ждешь, что я буду прыгать, вокруг тебя! И ведь прыгала, же, дура…

Ира легла, раскинула руки. Хватит уже вести это воображаемый диалог! Все уже и вслух сказано, и не раз. И сказано, и выкричано, и выплакано, и даже на бумаге написано, да что толку… и как только его родители смогли воспитать такого самолюбивого обиженку? Видела она их один раз, на свадьбе, близко пообщаться не удалось, но в целом они произвели неплохое впечатление… Мама – нежная и тихая женщина, заботливо хлопотала вокруг строгого и немного отстраненного отца… Может быть, в этом все дело?

Впрочем, все это уже неважно. Она уже «переболела» и бунтами, и обидами, и сомнениями. Свободолюбивый характер взял верх и отказался подчиняться строгим правилам семейного быта, где мужчина был поставлен на высшую ступень. Хотелось равенства, партнерства, чувства локтя… Уважения хотелось! Признания, что мы равные, а не вот этого: «я твой царь и Бог, а ты – низшая ступень эволюции»!

Теперь хочется только свободы. И отделяет ее от этой свободы всего каких-то полчаса. Нет, уже даже двадцать минут.

***

Ира встала, расправила покрывало на постели и пошла в кухню. Открыла окно – сырой воздух тут же заполнил тесное помещение, заставив ее поежиться. Виктор разрешал ей курить только на кухне или на лестнице (последнее сейчас по понятным причинам исключалось), а когда он приходил домой, то хотел, чтобы его встречал запах горячей еды, а не табачного дыма. Поэтому придется немного померзнуть.

Осталось потерпеть совсем чуть-чуть. Ира затушила сигарету под краном, выкинула окурок в мусорное ведро и высунулась из окна, подставив макушку под дождевые капли – просмотрела дорожку, идущую от угла дома через двор – не идет ли Виктор. Дорожка почти вся заросла кустами сирени и жасмина, еще, кажется, так недавно они одуряющее цвели и пахли, а у Иры в душе еще цвела надежда, что все уладится, что обо всем можно договориться, найти общий язык.