Чернила и кость

– Так и знал, что найду тебя здесь, – сказал он. – Тебе нужно найти новые места, чтобы прятаться, Джесс. Кто знает, как долго еще папа не разнюхает конкретно об этом. Чем ты увлекся на этот раз? – Они повзрослели и теперь уже не выглядели одинаковыми. Прическа Брендана превратилась во всклокоченную копну волос, которая наполовину скрывала шрам, который он получил во время одного из забегов, однако оба брата были одного роста, поэтому их глаза оказались сейчас на одном уровне. Джесс сердито уставился в ответ.

– Inventio Fortunata[3 - «Удачное открытие» (лат.) – утерянная книга, предположительно датируемая XIV веком, содержащая описание Северного полюса, окруженного гигантским водоворотом и четырьмя континентами.]. Рассказ о монахе из Оксфорда, который побывал в Арктике и вернулся сотни лет назад. И папа не найдет этот тайник, пока ты ему об этом не расскажешь.

– Звучит скучно, – Брендан приподнял одну бровь. Этот трюк выходил только у Брендана, Джессу никогда не удавалось его повторить, так что Брендан постоянно его использовал – просто потому что знал, что это раздражает брата. – Так что убеди меня, что я не должен выдавать твой секрет. – Брендан уже в юном возрасте научился ремеслу заключения беспощадных сделок, как и их отец, и это вовсе не комплимент. Джесс сунул руку в карман и достал маленький подарок, который Брендан забрал с очевидным удовлетворением. – Договорились. – Он натренированным движением повертел монету в руке, как иллюзионист, позволив той прокатиться туда-обратно по костяшкам его пальцев.

– Чтоб тебя, Малявка, я вообще-то читал. – Джесс называл своего брата Малявкой, только когда очень сильно на него сердился, потому что это звучало жестоко: Брендан был младше всего на несколько секунд, но родился очень маленьким, так что все поначалу опасались за его здоровье. Точно в довесок, в придачу.

Малявка.

Однако если Брендана до сих пор и раздражало это прозвище, которое некогда вызывало у него гнев, то он отлично скрывал свои чувства. Он лишь пожал плечами в ответ.

– Как всегда говорит папа, мы продаем эти вещицы, нам не следует ими пользоваться. Так что то, чем ты занимаешься, – это пустая трата времени.

– В отличие от того, чем занимаешься ты, да? От твоих пьянок и игр.

Брендан бросил промокшую газету London Times на пол между ними. Джесс осторожно отложил Inventio Fortunata и поднял газету. Стряхнул капельки воды с первой страницы. На заголовке красовался рисунок – лицо человека, которого Джесс тут же узнал. Джентльмен заметно постарел, однако гнусную ухмылку этого подонка невозможно было забыть. Невозможно выкинуть было из головы и измазанные чернилами зубы, которые прожевали бесценные слова, написанные гением тысячи лет назад.

Брендан сказал:

– Помнишь его? Опоздали на шесть лет, но наконец-таки поймали твоего лизуна чернил. При загадочных обстоятельствах, если верить официальной версии.

– А на самом деле?

– Кто-то воткнул нож ему под ребра, прямо когда он выходил из клуба, так что все и правда загадочно. Дело пытаются замять. Наверняка обвинят во всем поджигателей в конечном итоге, если они вообще примут обвинения в преступлении. Никому не нужна причина, чтобы обвинить поджигателей.

Джесс поднял глаза на своего брата и чуть не спросил: «Это твоих рук дело?» – однако, по правде сказать, он не хотел знать ответ на этот вопрос.

– И ты что, проделал такой длинный путь сюда, просто чтобы показать мне эту газету? – поинтересовался Джесс вместо этого.

Брендан снова пожал плечами и сказал в ответ:

– Я подумал, что эта новость поднимет тебе настроение. Я же знаю, что ты всегда переживал из-за того, что этого негодяя так и не поймали.

Газета была утренней, а сейчас уже, скорее всего, стемнело, потому что, когда Джесс вернул ее брату, статьи сами собой стерлись, и на их месте возникли новые. Лизун чернил, однако, остался на передовице, и это, наверно, потешило бы самолюбие этого гнусного существа.

Брендан свернул газету и сунул в карман. Стекающая с него дождевая вода образовала лужу на полу, и Джесс кинул ему грязное полотенце, которым вытирал свои ботинки. Брендан усмехнулся и кинул полотенце обратно.

– Ну так что? – поинтересовался он. – Ты домой собираешься?

– Позже.

– Папа хочет поговорить.

Разумеется, папа хотел поговорить. Отцу не нравилось, когда Джесс пропадал где-то надолго, особенно с тех пор, как он решил обучать сына, чтобы передать впоследствии ему семейный бизнес. Но была проблема: у Джесса отсутствовало желание этим бизнесом заниматься. Джесс знал, как устроена работа контрабандистов, однако Брендан желал этого куда больше, да и должность Каллума Брайтвелла пошла бы ему куда лучше. Скрываясь ото всех, Джесс чувствовал себя свободным, к тому же это давало Малявке возможности, которые младшие сыновья обычно не получали.

Однако Джесс вряд ли бы признался Брендану или кому-либо еще, что он поступает так в равной степени как ради своего брата, так и ради себя.

– Плевал я на отца. Приду домой, когда захочу прийти домой. – Джесс снова опустился в кресло. Оно было старым и пыльным, украденным из дома какого-то богатенького банкира, и Джессу пришлось тащить кресло самому почти целый километр до этого наполовину обрушившегося особняка на Уоррен-стрит. Дом выглядел слишком плачевно для потенциальных покупателей, но слишком помпезно для переселенцев. Так что представлял собой отличное убежище для Джесса, где никто не мешал ему заниматься своими делами.

По этой причине было особенно обидно теперь, что Брендан его отыскал. Потому что, несмотря на монету, отданную за молчание, Джессу придется искать новое убежище. Он не доверял брату, не верил, что тот хотя бы намеком не выдаст этот тайник… ради своей выгоды, разумеется. А значит, придется тащить с собой и это кресло. Снова.

Брендан не шевельнулся. С него до сих пор стекала дождевая вода на старый дощатый пол. Он смотрел на брата уверенно и не моргая, без капли веселья в глазах.

– Папа сказал, прямо сейчас, Джесс. Пошевеливайся.

Невозможно было спорить, когда Брендан начинал говорить подобным тоном; иначе все перейдет в драку, беспощадную драку, и Джессу не очень-то хотелось проигрывать. Он проигрывал всегда, потому что в глубине души не хотел причинять боль своему брату.

У Брендана же подобного чувства, похоже, не возникало.

Джесс аккуратно завернул хрупкую книгу в водонепроницаемую материю, затем сунул в сумку с ремнями. Он скинул свободную рубашку и застегнул ремни на груди быстрыми, отточенными движениями, даже не задумываясь о своих действиях, а затем накинул рубаху и надел жилет, чтобы тайного груза под ними не было видно. Теперь Джесс не был оборванцем-гонцом, каким служил раньше, теперь его рубашка была скроена из хлопка, а шелковый жилет роскошно расшит. Поверх всего этого он надел еще и кожаный плащ, чтобы защититься от дождя, и швырнул второй плащ в руки брата, который натянул его, не произнеся ни слова благодарности в ответ.

Затем вдвоем они, шестнадцатилетние зеркальные отражения друг друга, но в то же время не похожие, точно были из разных миров, отправились вместе в город.

* * *

Брендан скрылся, как только они добрались до родительского дома; он побежал вверх по лестнице, мимо перепуганной его шагами служанки, которая тут же, однако, отругала его вслед за грязь, оставленную на коврах. Джесс смахнул с себя капли дождя, стоя в фойе дома, затем отдал свой мокрый плащ горничной и тщательно вытер ботинки, прежде чем ступить на отполированный деревянный пол.

Мать вышла из гостиной, в которой обычно принимала гостей, хотя время и было уже поздним для дружеских визитов. Она окинула взглядом Джесса с головы до ног. Должно быть, его вид ее удовлетворил – она подошла и поцеловала своего старшего сына в щеку. Она была изящной симпатичной женщиной средних лет, виски у нее уже начинали седеть, но это было едва заметно на ее пепельных от природы волосах. От нее пахло лавандой и копотью. Темно-синее платье, в котором она была сегодня, ей очень шло.

– Не серди сильно своего отца, – сказала Джессу мать и положила руку ему на плечо. – Он снова сегодня не в настроении, как это часто бывает. И ради меня постарайся вести себя цивилизованно.

– Я постараюсь, – ответил Джесс, но это было пустым обещанием. Как пуста была и ее показная забота. Он никогда не был истинно близок со своей матерью. В этом, как и во многом в своей жизни, Джесс оставался одинок.

Он покинул мать, по-прежнему стоящую в коридоре, которая тут же принялась поправлять букет со свежими ромашками и розами, и отправился в глубь коридора в сторону кабинета отца. Джесс вежливо постучал в закрытую дверь, а потом услышал невнятное ворчание, которое означало, что ему позволено войти.

Кабинет был отделан темным деревом, и лишь пламя в камине тускло освещало стены. Полки вокруг уставлены книгами с официальными печатями библиотеки на корешках, все упорядочены по цвету; отец предпочитал читать биографии и исторические труды, поэтому здесь преобладали фолианты с обложками из темно-красной и синей кожи. Отец заплатил за право хранить постоянную коллекцию книг в доме, поэтому большинство этих книг никогда не утратят срока годности, слова на их страницах не сотрутся и не исчезнут.

Вокруг не было ни единого оригинального произведения в твердом переплете. Каллум Брайтвелл ничем не выдавал, что мог являться кем-либо помимо успешного бизнесмена, занимающегося импортом товаров. Сегодня он был одет по моде Дальнего Востока, на нем красовался красно-оранжевый жилет из китайского шелка, видневшийся из-под пиджака.

– Отец, – произнес Джесс, дожидаясь, когда папа поднимет глаза и заметит его.

Потребовалось несколько долгих секунд, чтобы Каллум перестал водить ручкой по странице своего личного журнала и сказал наконец:

– Присядь, Джесс. Мне нужно с тобой серьезно поговорить.

– Да, Брендан мне уже сказал.

Каллум отложил ручку для письма и сложил руки перед собой, переплетя пальцы. Его стол был сделан из дорогого махагониевого дерева с резьбой, изображающей морды фантастический зверей и их огромные когтистые лапы, которые всегда напоминали Джессу о львах в библиотеке.

Джесс сел на стул подальше от этого жуткого стола. Отец нахмурился. Вероятно, он счел это знаком неуважения. Джесс никогда не осмеливался сказать отцу, что дело тут просто-напросто в его плохих воспоминаниях.

– Тебе нужно перестать шататься где попало, – сказал отец. – Погода неподходящая для долгих прогулок. К тому же у меня есть для тебя работа.

– Прости, – сказал Джесс.

– Может, ты знаешь, куда делся мой экземпляр Inventio Fortunata? Один клиент им заинтересовался.

– Не знаю, – соврал Джесс, и ему показалось, что книга, спрятанная под его рубашкой и жилетом, стала внезапно чуточку тяжелее. Отцу обычно было плевать на конкретные книги, и Джесс всегда с осторожностью выбирал их – брал те, которые не планировалось никуда отправлять в ближайшее время. – Хочешь, чтобы я ее поискал? Скорее всего, ее просто поставили не на ту полку.