Искушение

Искушение
Рианн Анж

Обстановка в доме четы Кроуфорд накаляется. Селии Кроуфорд наконец удаётся поймать птицу литературной удачи за хвост, не без усилий князя д'Экзиле, но долгожданная слава грозит стать тяжким бременем. Неразделённая любовь и ревность сжигают заживо новоиспечённую вдову Вильгельмину Галлахер и толкают на жестокость. Демоническая серия портретов начинает сводить с ума её создателя… Прав был Люмьер, утверждая, что зло поселилось под крышей дома Кроуфордов. Вот только поселилось оно и где-то в огромном Лондоне, грозя поглотить весь город.

Рианн Анж

Искушение

Глава 1

С того знакового вечера в доме Кроуфордов прошёл месяц, полный взаимного довольства, дружеской неги и доверительных разговоров до поздней ночи. И никто не наслаждался этим временем так, как Вильгельмина. После «освобождения», как она называла произошедшее между ней и Лиамом Россом Галлахером, она расцвела и похорошела как никогда. Присущая ей болезненная бледность и хрупкость, конечно, не могла исчезнуть бесследно, но всё чаще можно было заметить, как её цвета слоновой кости щёки освещались румянцем, а в глазах, сверкавших яркой голубизной, прыгали искорки веселья. Благодаря Рогану и Селии, Вильгельмина буквально купалась в любви и участии.

Лишь одного ни заботливый кузен, ни его жена не могли ей дать.

Наблюдательному глазу очевидно было, что особенно очаровательной Вильгельмина делалась в присутствии Люмьера д’Экзиле. Не уступая Кроуфордам в дружеском участии, он тем не менее держался с ней несколько отстранённо. Всякий раз во время разговора с ним Вильгельмину не покидало ощущение официальности, будто князь говорил с высокопоставленной особой. И хотя Вильгельмина желала другого, всё же даже такой общение приносило ей удовольствие, почти постыдное. Она считала подобные чувства непозволительными для замужней женщины, ведь как ни посмотри, официально Вильгельмина всё ещё считалась женой Лиама Росса Галлахера.

Нужно было как можно скорее уладить этот вопрос.

Пожалуй, единственное, что омрачало почти безмятежное счастье Вильгельмины, было воспоминание о Деве-Смерть, которое посещало её всякий раз при мыслях о Люмьере. С того вечера эта экстравагантная особа не появлялась, чему Вильгельмина была бесконечно рада, но её пугающий образ и высокомерная манера держаться буквально отравляли ей существование. Вильгельмина спрашивала у Селии, как ей вообще пришло в голову пригласить в качестве гостьи это отребье (конечно, она благоразумно заменила слово «отребье» на более нейтральное, настолько, что уже не могла припомнить, какое именно). И Селия уставилась на неё с таким разочарованием, что Вильгельмина даже съёжилась, и долго молчала.

– Полагаю, я вижу в ней себя, – наконец ответила она. – Она высказывает и показывает то, что я хотела бы высказать посредством книг.

Вильгельмина густо покраснела и больше не поднимала эту тему ни с кем, особенно с Люмьером. Но после этого разговора её нелюбовь к Деве-Смерть только усилилась.

* * *

Одним промозглым апрельским утром, возвестив о своём прибытии условным стуком в дверной косяк, Люмьер д’Экзиле вошёл в кабинет Селии с двумя конвертами, которые он, судя по всему, перехватил у лакея по дороге.

– Есть новости, миз Кроуфорд! – громогласно возвестил он. – Пришли ответы от наших издателей.

Селия, которая от испуга выронила перо и поставила кляксу на листе, уже собиралась высказать ему всё, что она о нём думает, но услышав, о кого пришли письма, позабыла обо всём и по-детски протянула обе руки к конвертам. Люмьер же, намеренно или нет, не заметил её жеста.

– Из трёх выбранных издателей ответили лишь двое. Первый у нас, – Люмьер сверился с именем адресанта на конверте, – никто иной как Джон-Седрик Карпентер. А вторая…

– О боже, – выдохнула Селия, уже догадавшись. – Неужели Морриган Вейл ответила мне…

– Exactement[1 - Именно (фр.)], – кивнул Люмьер, оглядывая стол в поисках ножа для писем. – По всей видимости, многоуважаемый мистер Смитсон оказался недальновидным – поразительное упущение для американца! Вот увидите, он обязательно осознает свою ошибку, но будет уже слишком поздно.

Пугающе чётким движением он взрезал оба конверта и наконец протянул их Селии, уже сгоравшей от нетерпения. То, как она выхватила письма у него из рук, позабавило Люмьера.

– Позвольте заметить, что подобная деловая переписка не стоит таких эмоций. Отказ или согласие издателя для писателя вашего уровня ничего не значит.

Его слова настолько поразили Селию, что она замерла с наполовину вынутым из конверта письмом.

– Так вы считаете, что у меня… – она не решилась договорить окончание фразы и Люмьер по обыкновению мягко рассмеялся.

– У вас, как и у многих прилично пишущих авторов, есть неуверенность в своём навыке. Но поверьте мне, стоит вам попасть в руки по-настоящему толкового издателя, как все ваши сомнения развеются.

Судя по гримасе Селии, она не очень поверила его словам и буквально уткнулась носом в письма. Оба они, хоть и были написаны разными людьми, были одинаково краткими. Селия протянула письма Люмьеру. Тот в свою очередь быстро пробежал их глазами.

– Они оба готовы рассмотреть возможность сотрудничества, – бесцветным голосом сказала она.

– Несмотря на хорошие новости, вы звучите на удивление сухо.

И на то были причины. Селия много раз представляла, как за её рукопись будут буквально сражаться лучшие издатели Лондона, но как это часто бывает, когда ваше желание осуществляется, вы не знаете, что делать с ним дальше. Не знаете, готовы ли вы вообще к его осуществлению. Селия оказалась не готова. Ещё одной причиной для беспокойства стала, как это ни странно, личность Морриган Вейл.

Когда Люмьер рассказал Селии о трёх издателях, она зацепилась именно за фигуру миз Вейл, так как книги, выпущенные её издательством, любила и ценила больше остальных. Она начала понемногу собирать информацию и выяснила много интересного – и пугающего.

Будучи относительно молодым, издательство «Ars Aeterna» уже считалось колыбелью современной классики: каждая вторая выходящая здесь книга становилась сенсацией и получала общественный резонанс. По сути, это и было мечтой Селии. Вот только слово «колыбель» не совсем точно отражало суть.

Издательство это правильнее было бы называть «частной школой строгого режима», а саму миз Вейл – директрисой, которая за мельчайшую провинность высекает нерадивого ученика розгами. Лучшими «учениками» она занималась лично, вплоть до того, что заставляла буквально перекраивать рукопись. Подобное отношение пугало Селию, не привыкшую к тому, чтобы кто-либо вмешивался в её книги. Всё потому что предыдущие издатели Селии почитали сюжет незначительным атрибутом продающей истории и настаивали лишь на добавлении пары сцен «известного характера», чтобы удержать внимание современного читателя. От перспективы, что кто-то будет препарировать её рукопись настолько тщательно, Селию пробирала дрожь ужаса.

– Миз Кроуфорд, – окликнул Люмьер, уже привыкший к особенности Селии время от времени погружаться в собственные мысли почти до состояния транса. Селия быстро заморгала и ещё раз посмотрела на письма.

– Полагаю, в такой ситуации как писательница вы ещё не оказывались, – проницательно заметил Люмьер.

– Да, и это порядком сбивает с толку, – призналась Селия. – Мне следует хорошенько подумать, кто из этих издателей наиболее привлекателен для меня. Я приглашу каждого на обед, чтобы при личном общении это выяснить.

– Превосходно, – кивнул Люмьер, – но с вашего позволения я вас поправлю. Вы должны оценивать не просто привлекательность наших дорогих издателей, а их продающую способность. Чьё издательство сможет обеспечить наилучшие продажи вашей книги? Хватит ли у них, в конце концов, средств, чтобы обеспечить хотя бы пять тиражей? Вот о чём вам следует думать в первую очередь.

– Пять? – не веря своим ушам, переспросила Селия.

– Не меньше. Тогда вашу книгу можно будет назвать вполне успешной. Что касается обеда, тут я вас полностью поддерживаю и предлагаю пригласить одного из издателей уже завтра. С кем вы бы хотели встретиться в первую очередь?

Селия снова посмотрела на письма на столе. То, что было от Морриган Вейл, неудержимо притягивало взгляд.

– Помнится, на приёме вы сказали, что больше всего хотели бы встретиться с миз Вейл, – улыбнулся Люмьер. – Может, с неё и начнём?

Селия неуверенно кивнула. И внезапно – как опять же частенько с ней бывало – оживилась и посмотрела на Люмьера с некоторым ехидством.

– К слову о рукописях, князь, вы ведь так и не сказали, что именно вам удалось записать во время сеанса. Что поведали вам духи?

– Только то, что они не желают вам зла. В остальном же они не сказали ничего, что имело бы отношение к вашей семье, – ответил Люмьер, не покривив душой. – Как я понимаю, тот вечер до сих пор не даёт вам покоя.

– Нет-нет, что вы, – замотала головой Селия и поспешила сменить тему.

Люмьеру надоело говорить о сеансе настолько же быстро, насколько эта идея появилась в его голове. Селия почти не сомневалась, что виной тому была Вильгельмина и её сожаления о том, что ей так и не удалось принять участие в сеансе. В один момент Люмьер не удержался и в своей безукоризненно-грозной манере так ответил на её сетования: «Вам бы следовало радоваться, что случай избавил вас от этого мероприятия, ваш час ещё не пришёл!» Это замечание раз и навсегда отбило у Вильгельмины охоту заговаривать о том вечере, если поблизости присутствовал князь, но в остальном при каждом подходящем случае она считала своим долгом напомнить о нём. Что двигало Вильгельминой в такие моменты, Селия вполне могла себе представить. Для неё весь тот день стал днём освобождения от гнёта крайне жестокого, душевно больного мужа, а сеанс мог стать символом нового этапа в жизни, если бы ей удалось в нём поучаствовать. Возможно, она также хотела узнать у духов, что ей делать дальше, правильно ли она поступила в принципе.

С другой стороны, Вильгельмина проявила интерес к идее Люмьера ещё утром того дня, когда никто даже не подозревал, каким будет его конец…

– Миз Кроуфорд, – с будничным вздохом окликнул её Люмьер.

Селия плотно прикрыла глаза и встала из-за стола.

– Ничего. Не могли бы вы дать мне письма? Нужно предупредить Рогана о завтрашнем обеде.

* * *

По дороге в мастерскую Рогана Селия встретилась со знаменитой актрисой театра мисс Хармони Беннет, которая направлялась к лестнице. Взглянув на Селию глазами цвета спелого каштана, она улыбнулась с натянутой доброжелательностью, каковая привычка, по всей видимости, выработалась у неё за время службы в театре. Люмьер назвал бы это une dеformation professionnelle[2 - Профессиональная деформация (фр.)]: у самой Селии была привычка потирать запястья перед тем как садиться за стол, неважно письменный или обеденный, будто она непременно должна была провести за ним часа четыре, беспрерывно удерживая перо. Люмьер посоветовал ей не мучить тарелку и вилку мудрёными описаниями лиственницы, растущей в саду главных героев её новой книги.